обратно. Он получил письмо в минскую комендатуру. Гильдмайстер просил своих
минских коллег оказать помощь почтенному доктору Франкенбергу в поисках его
дальней родственницы по жене и вывозе ее из Минска в Энск. Вот коротко и вся
история.
дверь, я вошел. Карл Фридрихович стоял у мраморного умывальника и тщательно
намыливал руки. На нем был халат и докторская шапочка, эти неизменные
атрибуты его профессии.
что покинувшее кабинет? - спросил он меня вместо приветствия, имея в виду
клиентку с большими глазами.
и совершенно бесплатно. Экое свинство!
человечества. Известно ли вам, что вши и комары унесли на тот свет людей
больше, чем самые крупные сражения?
меня к свету: - Так... Дайте-ка я погляжу на вас. Похудели. Есть хотите?
попросил:
обставленном различным медицинским оборудованием, белыми застекленными
шкафами и даже операционным столом.
к шестидесяти семи годам сохранить изящную фигуру юноши. Его отличали
некоторый налет старомодности и лучшие манеры вымерших аристократов, хотя
ничего аристократического в его роду не было. Он обладал врожденной
деликатностью, держал себя учтиво и предупредительно. Исконно народные черты
характера немцев: точность, аккуратность, трудолюбие - Карл Фридрихович
возводил в величайший жизненный принцип.
молчал. На лице его проглядывала то ли усталость, то ли рассеянность.
Такова жизнь... Ночью умер мой старый друг доктор Заплатин. Да... Константин
Аристархович Заплатин. Вместе учились в гимназии. Кончали институт. Вместе
работали на хуторе Михайловском. Он и перетянул меня сюда в сороковом году.
Он здесь родился... Золотые руки. Ума палата. Отличный хирург и музыкант. А
как людей любил! Он был проникнут к людям такой горячей любовью, что она мне
казалась порой чрезмерной и не всегда оправданной. Позавчера был у меня...
Пили чай... Как всегда, вспоминали прошлое. И ничего я не подметил. Ничего.
А прошедшей ночью... Конец.
Наперстка.
свете говядину, изжаренную, как любил Карл Фридрихович, без всяких фокусов,
прямо на сухой горячей сковороде. Съели вилок квашеной капусты. Попили чай.
К чаю доктор достал из своего "стратегического" запаса по большому куску
сахару. Это был деликатес, равноценный соли. Мы бросили сахар в чай, а
Наперсток своими крепкими зубами покусывала его.
оказать ему помощь?
фурункул вскрыть. От закупорки вен надо лечить. Серьезно лечить.
ответа. Но прежде я должен посмотреть больного.
клиентуры?
надеемся, что вы сумеете снискать его доверие.
аэродроме.
Герасимович сгрызли по небольшому черному сухарю и запили кипятком,
настоянным на шиповнике. Потом я оделся и отправился к Геннадию. Я нес ему
полученную от Наперстка радиограмму.
поземка. Хватка мороза за последние дни усилилась: наступил декабрь.
получал через Наперстка весточки от жены. Геннадий обзавелся новой семьей, а
около меня никого. Иногда казалось, что так даже лучше: чувства и мысли не
обременены заботами о близких, они посвящены целиком делу. Но это только
казалось. Гораздо чаще, как и сейчас, меня угнетало одиночество. По-хорошему
я завидовал Андрею и Геннадию, считал их счастливцами. Мне не хватало
внимания жены, ее заботы, ласки. Я задавал себе вопрос: будет ли опять у
меня семья? Встретится ли на моем пути женщина, ради которой я готов буду
пожертвовать всем? И не знал, что ответить. Потом мысли мои вернулись к
Трофиму Герасимовичу, которого я оставил расстроенным. Вчера ему удалось
унести с бойни говяжью печенку. Не сказав никому ни слова, он подвесил ее на
перекладине в сарае, чтобы приберечь до воскресенья и ошеломить нас
сюрпризом. Сегодня утром, выйдя во двор, он увидел черного кота. Тот что-то
аппетитно лопал на снегу у забора. Кошачья утроба показалась Трофиму
Герасимовичу подозрительно вздутой. Сердце его похолодело. Он распахнул
дверь сарая и обмер: печенка исчезла. Как угорелый, он бросился за котом, но
того и след простыл. Боже мой, что было! Я давно уже не видел своего хозяина
таким озлобленным. Благодаря моей "воспитательной работе" с его уст все реже
и реже срывалось непечатное слово, а тут он взорвался и полностью раскрыл
все свои возможности. Он обрушился на немцев, краем задел хозяйку, чуть-чуть
меня, но, конечно, больше всего попало разбойнику коту. В заключение Трофим
Герасимович клятвенно побожился слопать кота вместе с потрохами.
часто злая судьба балует нас ею.
воскресным дням здесь все кипело от колхозного люда. Сейчас площадь была
пуста.
закрыты ставни. Изгородь почти разобрана. Перед домом мерзнет одинокая
старая суковатая береза. На белой коре ее четко обозначены большие черные
пятна. Под порывами ветра раскачивается прибитая на высоком шесте пустующая
скворечня.
посмотрел по сторонам и вернулся к дому.
посещениям и не удивилась раннему появлению. Впрочем, я был не первым
гостем. За неубранным столом уже сидел Андрей и беседовал с хозяином.
встрече.
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Афанасьев Роман