Чтение 58–й страницы книги ~ТАСС уполномочен заявить~

- Если вы признаетесь, что работали на разведку Соединенных Штатов,
мы в таком случае вышлем вас, как только позволит состояние вашего
здоровья.

- А если я не признаюсь? - Зотов говорил медленно, чуть слышно, глаза
его были недвижны, постоянно устремлены в какую-то одну точку на потолке.

- Значит, вы были радиолюбителем?

- Не был.

- Но откуда же радиопередатчик?

- Подбросили.

- Кто?

- Не знаю.

- Зачем его подбросили вам?

- Выясните.

Стау склонился над Зотовым, прошептал:

- Я это выяснил. Все здешние проамериканские газеты - а я знаю, кто
кому и сколько платит, - подняли кампанию в вашу защиту, господин Зотов. Я
принес вам эти газеты. Или вы боитесь соотечественников? Две машины
русских постоянно дежурят около госпиталя, они и сейчас здесь.

- Почему не пускают?

- Потому, что вы находитесь под следствием. Да и они к вам не
очень-то рвутся. Видимо, боятся, как бы вас не вывезли отсюда ваши
друзья...

- Я воевал...

Стау склонился еще ниже, боясь пропустить хоть одно слово Зотова. Тот
говорил очень медленно, еще тише, чем раньше.

- Говорите, я здесь...

- Я знаю, что вы здесь... Но ведь я воевал. В меня уже стреляли. Я
был в плену. И ушел. Я ведь тогда не... Понимаете? Почему сейчас я должен
ссучиться?

- Что-что?!

- Почему я сейчас должен оказаться тварью?

- Я вас не совсем понимаю, господин Зотов. Или вы меня плохо слушали.
Мы не станем вас судить в случае вашего признания: разведка - серьезная
работа, я отношусь с уважением к этой профессии. Мы отдадим вас вашим
друзьям. Хоть сейчас. Понимаете? Может быть, вы хотите встретиться с
сеньором Лоренсом?

- Кто это?

- Представитель "Интернэйшнл телофоник".

- Я с ним не знаком.

Стау достал из кармана фотокарточку: Зотов пожимает руку Лоренсу.

- Посмотрите сюда. Видите, это - Лоренс.

- Я не знаю этого человека.

- Господин Зотов, в Москве легко проверят, подлинная это фотография
или скомпонованная. Что вы им ответите, если фотография подлинная? И еще
вам придется ответить на такой вопрос: подлинна ли пленка, на которой
записан ваш разговор с Лоренсом и Глэббом, - она у меня в кармане. Хотите,
включу?

Не дождавшись ответа Зотова, Стау щелкнул чем-то во внутреннем
кармане пиджака, и сразу же возникли голоса: сначала Лоренса, потом
Зотова, а после Глэбба.

"Лаоараеанас: Хотите переснять данные о поставках на ксероксе?

Заоатаоав: У нас поганый ксерокс, я, видимо, сделаю фотокопию.

Галаэабаб: Вы получили вчера то, что хотели от нас получить? Взяли
спокойно?

Заоатаоав: Спасибо, Джон, я вам обязан, право.

Галаэабаб: Это мы вам обязаны, Эндрю, обязаны дружбой.

Лаоараеанас: Как вы думаете, мистер Зотов, ваше правительство окажет
военную помощь Нагонии в случае конфликта?

Заоатаоав: Бесспорно".

Стау выключил диктофон в кармане, стало тихо в палате, тишина
особенно подчеркивалась нудным жужжанием мухи, бившейся о стекло.

- Ну? - спросил Стау. - Как вы это объясните? Вашингтону это
объяснять не надо, я имею в виду Москву, господин Зотов. Если бы я был на
месте КГБ, я не поверил бы ни одному вашему слову. Вы должны понять, что
документы, которые выкрали у сеньора Лоренса, находятся в цепких руках, в
очень цепких руках.

- Я бы хотел поговорить с прессой.

- Пожалуйста. Сейчас я запишу ваше заявление. Американские репортеры
уже здесь.

- Нет, я хочу, чтобы их пустили сюда.

- Их пустят сюда, как только вы сделаете заявление и вас смогут
открыто защищать верные друзья.

- Слушайте, мне очень хочется спокойно помереть. Так что уйдите,
ладно?

- Если вы не ответите мне в положительном смысле, господин Зотов, я
буду вынужден передать прессе все материалы, добытые моими службами. Эти
материалы скомпрометируют вас как американского разведчика, и процесс
станет неуправляемым - вам не миновать суда.

Зотов закрыл глаза, пот струился по его лицу - нос заострился, лоб и
щеки в кровоподтеках, землистого цвета; веки сине-черные.

- Я приду к вам завтра, - сказал Стау. - Отдыхайте. И ни о чем не
думайте. Мы не дадим вас в обиду. Только я не могу понять вас: если
человека обыграли, следует признать свое поражение. Тем более что
поражение-то кажущееся - вы обретаете свободу вместо постоянного рабства.

- Я слышал, - шепнул Зотов. - Кто-то мне уже говорил об этом. Только
другим голосом...

- Пожалейте меня, господин Зотов. Я попал в сложное положение:
яа оабаяазааана доказать вашу вину, и я докажу ее, если вы не проявите
благоразумия.

Пол Дик обратился к Стау, когда тот вышел из отделения, где была
палата Зотова, - коридор тоже блокировали, у стеклянных дверей стояли два
детектива в белых халатах.

- Мистер Стау, я Полк Дик из "Пост". Как состояние русского?

- С этим вопросом обратитесь к врачам, я сыщик, а не хирург, -
ответил Стау, не останавливаясь.

- Русский изобличен как шпион?

- Да.

- На кого он работал?

- Ответ на этот вопрос вы получите, когда кончится суд.

- Когда я смогу поговорить с русским?

- Спросите ваших юристов - когда человек, обвиняемый в шпионаже,
имеет законное право отвечать на вопросы журналистов?

- Можете ли вы прокомментировать сообщение в здешней "Ньюс" о
нарушении законности вашей полицией и о недоказанности вины мистера
Зотова?

- Идет сложная игра, сэр, - рассмеялся Стау, покусывая губы, - но мы
не игроки, а слуги закона, вот как я прокомментирую ваш вопрос.

- "Ныос" - по-вашему - детище ЦРУ?

- А разве я сказал нечто подобное? Учитесь юмору! Полицейский тоже
обладает правом на свободу слова. Это все, до свиданья, мистер Дик.

Пол сел в машину Славина, длинно сплюнул через окно, закрыл его и
сказал:

- Обещали кондиционер?

- Держите, - ответил Славин и нажал черную кнопку под щитком. В
кабине сразу же стало прохладно, хотя прохлада отдавала бензином.

- Вы что-нибудь понимаете, Вит?

- Понимаю. А вы?

- Ничего не понимаю. Я тогда, у Пилар, не успел с вами попрощаться,
позвонил Лоренс, этот парень из разведки, ну "Интернэйшнл телефоник". Он
сказал, что Зотов - его друг. Значит, получается, он - наш парень? Какого
же черта его держат под охраной?

- Задайте этот вопрос Лоренсу.

- Думаете, я не задал?

- Оцените мой такт, я не спрашиваю, что он ответил.

- Я уже написал об этом, так что можете не загибать пальцы, сюжет
открыт - ко всеобщему сведению. Он полагает, что Белью и Зотов - звенья
одной цепи, но Лоренс хитрый парень, он умеет темнить. "Я, - говорит он, -
обычный коммерсант, я имею друзей в самых разных сферах, и очень обидно,
когда людей, с которыми дружишь, бьют по голове только за то, что мы
родились в разных концах земного шара".

- Полагаете, он может сказать: "Бьют Зотова, человека, который
передавал нам данные?" Вы такого признания от него хотите? - усмехнулся
Славин, подумав: "Прости меня, Пол, я не имею права говорить тебе правду,
я обязан поддержать версию Лоренса, я просто-напросто не могу иначе,
старина, хоть ты очень славный, наивный и честный человек, оттого так и
пьешь".

- А чего вы здесь торчите, Вит?

- А вы?

- Это хороший ответ, - вздохнул Пол.

- Только я никак не могу взять в толк, зачем они торопятся? -
задумчиво спросил Славин, зная, что Пол Дик не преминет обсудить эту его
маианауа с Глэббом, а в том, что Глэбб сейчаса оакарауажаиала Пола, как
старого приятеля Славина, сомневаться не приходилось.

- С чем?

- Ну Стау приезжает, газеты шумят... Им же выгодно потянуть это дело,
подлечить Зотова, а все заинтересованные стороны держать в неведении.