демонстрировать свое воинское искусство? Станешь ли ты подбрасывать в воздух
яблоки и разрубать их мечом?
никто другой разбирался в людях.
меня значительно больше, - сказал Уолли.
ночь был очень сильный ветер, и Катанджи говорит, что либо он был обвязан
какими-то пакетами, либо у него было очень много туго набитых карманов.
Сообразительный, шельмец. Кстати, Ннанджи...
с тюками белья. Они быстро натянули веревку через всю комнату и развесили на
ней мокрые простыни. Ннанджи сдвинул сундуки к одной стене, так что воины
могли сидеть там незамеченными и вместе с тем видеть и слышать все, что
происходит. Брота заверила их, что они будут находиться на стороне, которая
ближе к берегу, и смогут также наблюдать за пристанью. Идея с бельем была
остроумной, но не слишком правдоподобной, поскольку в этот дождливый день в
Сене ничто не могло высохнуть. Интересно, подумал Уолли, могут ли колдуны
видеть сквозь ткань - но в этом случае они могли бы столь же легко видеть
сквозь дерево.
хихикали над новыми для них капюшонами. Их игра могла с успехом отвлечь
внимание, если бы у кого-то возникли подозрения, поскольку ничто не кажется
более невинным, чем детский смех.
было слишком поздно посылать за ним Ннанджи. Хонакура, который только что с
беззаботным видом удалился прочь, преднамеренно отвлек внимание Уолли от
мальчишки, и уже не в первый раз. Катанджи явно что-то замышлял, и Хонакура
прикрывал его. Так или иначе, новичку было приказано не сходить на берег в
портах, принадлежавших колдунам, так что вряд ли ему что-либо всерьез
угрожало. Уолли перестал думать о Катанджи.
присутствие Ннанджи на корабле, то вряд ли их очень расстроит след от ожога,
и остался на виду, вооружившись кинжалом. Джия развлекала детишек, так что
моряки могли спокойно заниматься своими делами.
и вежливая. Она не обратила внимания на шрам капитана, быстро пробормотала,
что воинам не позволено сходить на берег, получила два золотых и заковыляла
прочь. Уолли заключил, что она, вероятно, настоящая, и что она, вероятно,
боится своих хозяев.
оказались успешными. В портах на правом берегу воины либо не были не в
состоянии, либо не пытались с ней бороться, так что взяточничество там
традиционно процветало. Единственным, что воины считали преступлением, были
всевозможные проявления насилия. Уолли не мог себе представить, чтобы воин
типа Ннанджи пытался разобраться в запутанной истории, связанной с хищениями
или мошенничеством. Колдуны хотели поощрить торговлю. Воинов же это не
интересовало. Уолли, будучи весьма нетипичным воином, скорее готов был с
этим согласиться. Он нашел подобный взгляд довольно занимательным, вспомнив
слова полубога: "Ты думаешь не как Шонсу, и это меня радует".
своем кресле Брота, а на краю причала перед ней были разложены образцы ее
товара. Старая Лина спустилась по другому трапу, чтобы посмотреть, чем
торгуют лоточники. Дождь лил как из ведра.
было вести войну в таких условиях? Если враг мог стать невидимым, или по
своему желанию менять принадлежность к гильдии, то он мог и свободно
проникать в города воинов. Это нечестно! Он еле сдерживался, чтобы не
крикнуть детям, чтобы те успокоились.
ними от ста пятидесяти до двухсот сорока пяти, в то время как к их торгу
изумленно прислушивались из-за занавесок. Ударили по рукам, и торговцы ушли,
чтобы следить за разгрузкой корзин и кожаных изделий.
более худым, чем Ннанджи, и удивительно немногословным - он был достаточно
дружелюбен, но, похоже, мог в течение многих дней не произнести ни слова.
Сен, Ча, Гор, Амб... и Ов! - Он улыбнулся, повернулся и ушел прочь. Для него
это была серьезная речь - и отличная демонстрация тренированной памяти,
вполне естественной для лишенного письменности общества.
сделал. Хонакура был прав - семь городов на каждом берегу. Семь свободных
городов, расположенных по внешней стороне излучины Реки, и семь по
внутренней, захваченных колдунами? Предположим, что так - основываясь на
предрассудке, который в Мире, похоже, приравнивался к доказательству. Уолли
в миллионный раз пожалел, что не может писать. Конечно, он мог изобразить
эскиз карты - скажем, углем - но он не мог нанести на нее названия. Он уже
пытался, но ничего не получилось. Он попросил Ннанджи повторить для него
перечень городов, пока мысленно представлял, как должна течь река: на север,
через Черные Земли, мимо Ова, описывая большой круг против часовой стрелки -
вокруг Вула? - и снова на юг, опять через Черные Земли и к Аусу.
Единственным разрывом в круге, который описывала Река, должна была быть
полоска суши между Аусом и Овом, которую они уже пересекли.
появилась странная процессия. Рабы только что начали выгружать товар, а уже
предстояла новая сделка. Если повезет, "Сапфир" мог вскоре покинуть это
унылое место.
которые были одеты в коричневые мантии, и потому, вероятнее всего, были
жрецами, поскольку представители других гильдий в их возрасте ограничивались
набедренными повязками. Все трое держали кожаные зонтики. Замыкал шествие
молодой Третий - рослый, с важным видом и насквозь мокрый, с прилипшими к
лицу волосами. Сказав несколько слов Броте, все они направились в рубку, а
следом за ними шли сама Брота и Томияно.
человек был каменщиком. Его отец послал его вниз по реке из Ча купить
мрамор, и теперь ему нужно было отправить груз домой. Если "Сапфир"
направляется вверх по реке, не могут ли они доставить его приобретение?
существовало никаких квитанций, банков, доверенностей, и даже надежной связи
между городами. Вопросы непосредственной купли-продажи решались просто, но,
очевидно, торговцам иногда приходилось давать поручение на доставку груза.
Он не мог придумать никакого действенного способа. Конечно, Брота могла
купить мрамор, а затем вновь продать его, но в этом случае она должна была
бы поверить молодому человеку на слово, что его отец пожелает его купить,
или же довериться собственному мнению, что она сможет продать его с хорошей
прибылью. Но ничто также не мешало ей продать товар его конкурентам. Если бы
он просто доверил ей свой груз, она и ее корабль могли бы исчезнуть вместе с
ним навсегда. Если бы он отправился вместе с грузом, могло бы произойти то
же самое, а он пошел бы на корм пираньям. Любой вариант, похоже, приводил к
необходимости кому-то довериться, даже без сложностей, связанных с
непостоянством Богини и переменной географией Мира.
выяснил, что способ все-таки есть. Фургон с мрамором стоял рядом, и Брота
купила камень за сто шестьдесят золотых - ворча, что он не стоит и половины.
Торговец, местный богач, который должен был получить комиссионные, поклялся,
что купит у нее тот же товар через десять дней за двести, если она доставит
его обратно. Томияно, как официальный капитан, поклялся, что доставит его в
Ча, Брота - что продаст его каменщику не более чем за две сотни.
собой. Молодому человеку доставка мрамора обойдется, вероятно, в сорок
золотых, или даже меньше, если его отец уговорит Броту сбавить цену. Она
была уверена, что получит свои сорок золотых, если ей придется вернуться, а
мрамор был куплен по завышенной цене, так что у нее не будет искушения с ним
скрыться. Уолли это понравилось, как и клятвенные церемонии. Свидетелями
были жрецы. Каменщик поклялся своим резцом, Брота - своим мечом, Томияно -
своим кораблем, а торговец - золотом.
изобретена письменность. Интересно, почему этого не произошло? Было ли это
божественным вмешательством?
мрамор. Теперь Уолли понял, почему обычное путешествие на семь-восемь дней
могло потребовать столь высокой оплаты. Мрамор был опасным грузом. Впервые
он увидел в действии погрузочную стрелу, и все, казалось, затаивали дыхание,
когда на борту оказывался очередной громадный каменный блок. Если бы один из
них сорвался, он пробил бы корпус насквозь, и беспомощный воин остался бы в
городе колдунов без возможности его покинуть. Поняв это, он начал тихо
ругаться: будь проклята Брота, заключающая подобные сделки в подобном месте!
Восемь раз стрела аккуратно опускала свой груз, и "Сапфир" все глубже оседал
в воде. Затем фургон и свидетели отбыли. Хонакура, который, как обычно,
разнюхивал все вокруг, весь мокрый, поднялся по трапу. Члены команды, бывшие
Контровский Владимир
Соломатина Татьяна
Круз Андрей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Куликов Роман