Чтение 59–й страницы книги ~Падающая звезда~

НЕ В ВОСТОРГЕ ОТ ЭТОЙ ВАШЕЙ СТАТЬИ. НЕ БЕРЕТ ЗА ЖИВОЕ. НАЙДИТЕ ЧТО-НИБУДЬ
НОВЕНЬКОЕ. КАК НАСЧЕТ ОТРАВЛЕНИЯ ХРОМОМ В ЯПОНИИ? МОЖЕТ ТАКОЕ ПРОИЗОЙТИ
ЗДЕСЬ? ПОТОРОПИТЕСЬ ПРИСЛАТЬ КОПИЮ.

Когда Купер сгорбился над ежегодным справочником "Химический состав
промышленных отходов", на его покатом лбу выступили крупные капли пота.

***

- Сюда нельзя, сестра, - сказал военный полицейский. - Там идет опрос.

Коретта остановилась и, выгнув бровь, презрительно посмотрела на него.

- Посмотри еще раз, солдат, - сказала она. - Во-первых, я врач, а не
сестра. А во-вторых, если ты посмотришь повнимательнее, то, может быть,
узнаешь меня.

Солдат начал было улыбаться, но потом увидел строгое выражение ее глаз. И
встал по стойке "смирно".

- Извините, доктор Сэмюэл. Но у меня приказ.

- Сынок, не пытайся становиться между врачом и его больным в госпитале.
Пусти-ка.

Он отошел, и Коретта широко распахнула дверь. Четверо сгрудившихся вокруг
постели Патрика офицеров удивленно подняли головы.

- Как понять ваше присутствие здесь? - спросила она.

- Просто беседуем с майором, доктор Сэмюэл, - объяснил полковник с
магнитофоном в руках. - Обычный опрос. Доктор Юргенс сказал, что это вполне
позволительно.

- Больного веду я, полковник, а не майор Юргенс. И я настаиваю, чтобы вы
немедленно удалились.

- Это не займет много времени...

- Вы абсолютно правы. Ровно столько, сколько потребуется вам, чтобы дойти
до двери...

Старшие офицеры в армии не привыкли, чтобы с ними разговаривали в
подобном тоне, и ситуация быстро становилась тупиковой, когда раздался голос
Патрика.

- Я вызвал врача перед самым вашим приходом, - сказал он. - Мне нужен
укол. Болит. Я думал, мы успеем закончить, но...

- Мы вас понимаем, майор, - разумеется, мы уходим. Доктор Юргенс сообщит,
когда мы можем вернуться.

Они удалились гуськом, в полном соответствии с порядком старшинства,
честь их мундиров была спасена. Коретта затворила за ними дверь, а потом
повернулась к Патрику.

- В самом деле болит? - обеспокоенно спросила она. Он отрицательно
покачал головой и улыбнулся.

- Нет, ничего теперь не болит. Просто я хотел от них отделаться. - Улыбка
растаяла, когда он притронулся к бинтам. - Что говорят глазники?

- То же самое, что и раньше: делать прогнозы пока рано. Осторожничают, но
создается впечатление, что если поражение сетчатки не очень обширное, то
какая-то часть ее функций восстановится.

- Что это означает?

- Ты сможешь видеть, хотя и не очень хорошо. Очки будут толстенные, как
донышки бутылок. Придется привыкать.

- Ладно, хорошо хоть не черные в жестяной оправе. Где Надя?

- Здесь, на этом же этаже.

Патрик сбросил одеяло и перекинул ноги через край постели.

- Пожалуйста, помоги мне, - попросил он. - Мой халат где-то здесь.
Проводи меня к ней.

- С радостью. Вот, надень.

Военный полицейский на своем посту, у дверей, страшно растерялся, когда
они вышли. Коретта пожалела его.

- Не волнуйся, - сказала она. - Мы далеко не уйдем. Это рядом. Пойдем с
нами - будешь исполнять свой долг у соседней палаты.

Когда они вошли, Надя сидела в постели. На ней была белая больничная
ночная рубашка.

- Кто это? - спросила она.

- Коретта. Со мной Патрик.

- Заходите, если хотите, - голос звучал устало, равнодушно.

- Я вас пока оставлю вдвоем? - спросила Коретта.

- Как хочешь, - сказала Надя.

- Не уходи, - сказал Патрик. - Прикрой дверь. Мы же были там все вместе.
Мы все еще вместе.

Он ощупью нашел край кровати и сел. Когда он это сделал, Надя
отодвинулась так, чтобы не касаться его. Это заметила только Коретта. Она
посмотрела на их незрячие глаза и напрягшиеся тела, и ей вдруг захотелось
плакать.

- Послушайте, - сказала она. - У меня кое-что есть для вас обоих, - она
вытащила из кармана два каких-то пакетика.

- Что это? - спросил Патрик, ощупывая их.

- Конверты с марками первого дня. Вы же совсем про них позабыли. Вот что
значит иметь военное мышление. Слишком привыкли, что для вас все делают. Ну
а Коретта не может отвыкнуть от привычки присматривать за номером первым. И
за своими друзьями. Когда нам подбирали костюмы, я взяла сразу сотню и
положила в карман. Этого должно было хватить. Редкость - вот что больше
всего ценится в марочном бизнесе, во всяком случае, мне так сказали. По
двадцать пять на каждого. - Она больше не улыбалась, но они этого видеть не
могли, поэтому она постаралась, чтобы голос ее не выдал.

- Ладно, Григорию теперь все равно. А остальные я разделила. Каждому из
вас по тридцать три, и тридцать четыре мне - один, дополнительный, за
комиссию. Уверена, они будут очень ценными. Спасены с горящего космического
корабля с риском для жизни, края конвертов все еще коричневые от пламени...

- От какого пламени? - изумился Патрик.

- Я их немного опалила спичкой. Спорю, это еще по сотне долларов за
каждый!

Надя, по-видимому, ничего не поняла Патрик рассмеялся.

- Коретта, я бы сделал тебя своим коммерческим менеджером, если бы ты уже
не была врачом. Сомневаюсь, что мне еще придется летать, так что лучше сразу
подумать о бизнесе. Как ты насчет марочного бизнеса, Надя?

- Я в этом не разбираюсь. В России...

- Не возвращайся в Россию. Останься здесь, со мной. Он пошарил рукой по
покрывалу, нашел ее руку и успел сжать ее прежде, чем Надя успела ее
отдернуть. Голос его звучал хрипло. Именно эти слова и хотелось ему сказать
с самого начала, но он нашел их не сразу: в такого рода вещах у него было
маловато опыта.

- Теперь я вас все-таки оставлю одних, - вскочила Коретта.

- Нет, пожалуйста, не уходи, - сказал Патрик. - Я не вижу тут тайны - мы
стали слишком близки друг другу. Надя, не уезжай в Россию. То есть я хочу
сказать, останься со мной. Или давай я поеду с тобой, если хочешь. Правда, я
могу предложить только свою военную пенсию и - марки Коретты.

- Патрик... - Надя повернулась к нему, словно пыталась его увидеть.

- Послушай, я люблю тебя. Я люблю тебя уже давно. ТЫ можешь, конечно,
меня выгнать, но я просто хотел, чтобы ты это знала.

Надя заговорила не сразу.

- Что ж, предложение замечательное. А теперь иди.

- Ну послушай, какого черта! - Он был потрясен, не верил своим ушам. - И
это все, что ты можешь сказать?

- А что ты хочешь, чтобы я сказала? О, благодарю вас, сэр, я так
счастлива! По-твоему, когда мужчина так говорит, любая женщина должна
броситься к нему на шею в восхищении от того, что теперь всю жизнь только и
будет, что штопать носки и рожать детей? Не слишком ли ты много хочешь?

- От обычной женщины - совсем немного. Но, может быть, от пилота
космического корабля и летчика-испытателя - действительно слишком много..

- Прекратите! - закричала Коретта. - Пока не наговорили друг другу
слишком много! А то ведь и назад отработать невозможно будет. Послушайте
доброго доктора. Патрик, одно только то, что ты любишь ее - в этом никто из
нас не сомневается, - не может означать, что Надя немедленно перестанет быть
тем, что она есть, забудет все на свете и будет готова поселиться с тобой в
розовых кущах...

- Я знаю, что...

- Может быть, и знаешь, но не до конца понимаешь. Надя осталась той же
яркой личностью, какой была всегда, и ты никогда не должен забывать об этом.
А тебе, Надя, я скажу вот что: разве это преступление - чувствовать себя
женщиной? Чувственность и эмоциональность порой очень и очень хороши.
Понимаешь?

Надя кивнула и сказала очень тихо:

- Мне ведь нелегко разговаривать об этом. Наверное, меня к этому не
готовили. Романтическая любовь всегда существовала где-то далеко, в кино, в
чужой жизни, но не в моей жизни летчика-испытателя или космонавта. Возможно,
я просто привыкла к определенной роли, но эта роль уже ведет меня за собой,
и мне нелегко приходится, если я решаюсь от нее отступиться...

- Это ты о том случае - в Техасе?

- Да... Наверное, так и было тогда.

- Попытайся понять меня и простить. Наверное, я тогда больше смахивал на
сексуального маньяка. Но я и тогда чувствовал по отношению к тебе то же
самое, что и теперь Ты выйдешь за меня, Надя?

- Нет.

- Но, по крайней мере, ты подумаешь на эту тему?

- Да, конечно! И вообще, когда ты вот такой, когда ты стараешься понять
меня, мне очень хочется быть с тобой, жить с тобой, возможно, даже выйти за
тебя замуж. Во всяком случае, выяснить это для себя я бы хотела. Будь же со
мной терпеливым, Патрик. Это не так-то просто, я понимаю.

- Я буду терпеливым. Если ты будешь терпеливой со мной. - На этот раз,