Чтение 59–й страницы книги ~Сильнее времени~

начал Петя тен-Кате.

- Три-четыре часа в день, - подсказала Вилена.

- Да, три-четыре часа в день... Но если увлечешься, то они могут
превратиться в двадцать четыре часа в сутки. Никто не осудит.

- Двадцать четыре часа в сутки! - тихо повторила Вилена,
вспоминая, как ей не хватало их для учебы.

- В основной области, которой человек отдает свои силы, -
педантично продолжал молодой инженер, - он, естественно, стремится к
узкой специализации. Только это может принести наибольшую пользу.

- Почему же вы отрицаете профессионализацию в искусстве? -
наступала Вилена, стараясь скрыть волнение и обиду. - Разве искусство
ниже техники? Или сейчас принято заниматься только тем, что дает
материальные блага?

Молодые люди пожали плечами и переглянулись.

- Нет, тетя, что вы!.. Я, наверное, плохо сказала... Я с детских
лет храню все ваши музыкальные записи. Право, я еще не думала...
Наверное, это не одно и то же - лишний сантиметр, который перепрыгнет
рекордсмен, и виртуозное мастерство...

Когда гости засобирались домой. Вилена нажала кнопку, и стена
поднялась. Все вышли на веранду.

Непонимание! Вилена могла бы считать это естественным на другой
планете, а здесь!..

Молча смотрела она на удаляющиеся фигуры.

Но ведь это же Земля! Ее Земля, с близкими ей людьми. Разве не
прелестна Виленоль? Или ее друг? Почему можно прощать этанянам любые
взгляды, любые действия, а здесь!.. Неужели ей, Вилене, не преодолеть
"барьер поколений"? Неужели все люди нового времени для нее только
"они"? А как же Арсений?

Вилена почувствовала на себе взгляд, обернулась и увидела
пристально смотрящую на нее Авеноль.

- Я больше не могу скрывать, - услышала она. - Твой Арсений на
звездолете "Жизнь" не встретился в космосе с последним
танкером-заправщиком и пролетел Солнечную систему...

Вилена, крепко сжав губы, пронзительно смотрела на Авеноль.

Наконец странный корабль, видимый прежде лишь на экране
радиолокатора, стал различим простым глазом в иллюминатор. Но
благодаря тому, что огромный барабан "Жизни" вращался (чтобы создать
центробежную силу, равную земному притяжению), корабль в иллюминаторах
то появлялся, то исчезал. Казалось, что он крутится вокруг звездолета
и не может к нему приблизиться.

Чтобы наблюдать звездолет "Земля", нужно было подняться на лифтах
в рубку управления.

Можно было понять, что чувствовали все звездолетчики, впиваясь
взглядом в смотровое окно!

От сигарообразного корабля-матки отделились два диска и
направились к "Жизни".

Но они не образовали шатра, чтобы тормозить корабль, как когда-то
ракету Ратова-старшего во время Вечного рейса.

Диски подошли к центральной кабине "Жизни" и зависли перед нею.

- Лады! - вздохнул командир Туча. - Облачайтесь, братцы, в
скафандры, готовьтесь к выходу в открытый космос. Я, как и положено
старинным капитанам, сойду последним. Будем "леонить", - закончил он,
вспомнив первого русского человека, вышедшего первым в открытый космос
еще в двадцатом веке.

- Жаль бросать такое совершенное творение рук человеческих, -
вздохнул Карл Шварц. - Я так полагаю.

- Конечно, жаль! - подхватил Толя Кузнецов. - Тем более, что мы
так и не попробовали баранину по-бордосски и каплуна с грибами в
сметане изготовления нашего нейтринного инженера.

- Нашему бы инженеру да нейтринное горючее, тогда и спасать было
бы некого, - заметил Каспарян. - Так, скажешь?

- И все-таки жаль пускать по космическому ветру первый земной
звездолет. Да что поделаешь? Оделись? Лады!..

Один за другим выходили звездолетчики в космос и двигались в нем,
пользуясь ракетными пистолетами-автоматами. Они разделились на две
группы. По трое подплыли к приемному люку переходного шлюза в каждом
из дисков. В одном их встретил Костя Званцев, в другом - Ева
Курдвановская.

Арсений, пройдя вслед за Толей Кузнецовым и Каспаряном через
приемный шлюз, где они освободились от скафандров, оказался перед
звездолетчицей Земли. Он радостно смотрел в ее совсем неженственное
лицо.

- Я пошла вслед за вашей Виленой, друг Арсений, - сказала она,
крепко, по-мужски пожав руку Ратову. - Я знаю, вы предпочли бы
встретить ее... То верно?

Вместо ответа Арсений привлек к себе молодую женщину.

- Эй-эй! - закричал Толя Кузнецов. - Во-первых, он раздавит, а
во-вторых, у вас крыльев нет, как у Эоэллы!..

- Какая Эоэлла? - нахмурилась Ева и отстранилась от Арсения.

Глава четвертая.. ПОРОГ ЗРЕЛОСТИ

Не было ни одного человека на Земле, кто не ждал бы с тревогой
сообщения о завершении операции "диски" и... бюллетеня о состоянии
здоровья этанянина Ана.

Вилена стояла на столь знакомом ей подмосковном космодроме. Здесь
не раз встречала она ракеты, доставлявшие Арсения с глобальной
радиоантенны, здесь улетал он на Релу в мрачный осенний день, когда
тучи, как дым с золой и грязным пеплом, стелились чуть ли не по земле
и мокрые сучья голых деревьев тянулись к небу. Тогда она прощалась с
Арсением на... полвека. Сейчас она встречала его.

Нет ни мутных, косматых струй дождя, нет ни грома, ни сверкающих
молний. Небо - без единого облачка, оно бездонно, как Вселенная!..
Светит яркое солнце!..

Но почему радость встречи так омрачена тревогой за Ана? Почему
радость никогда не может быть полной? Ради этого дня Вилена вынесла
такие испытания - и теперь...

С необычайным изяществом пронеслись по синему небу серебристые
диски, зависли над землей и осторожно опустились на траву космодрома.
Вакуумный звездолет "Земля" остался на околоземной орбите.

Вилена бежала к одному из дисков, не зная, в котором Арсений.

Но тот оказался именно в ближнем к Вилене.

И он вышел первым.

Молча обнялись Арсений и Вилена и так стояли, словно камнем
застыли, как морячка из старой песни.

- Где же ты, мой желанный! Где же ты, мое горе! - непонятно
произнесла Вилена и спрятала лицо на груди Арсения.

Сейчас это была не знаменитая звездолетчица, не великий физик, не
признанный музыкант, это была всего лишь слабая и безмерно счастливая
женщина.

И Арсений спросил:

- А как же Ан, ваш этанянин? Это надо же!..

- Он был такой сердечный, - сказала Вилена и снова спрятала лицо
на груди Арсения. Плечи ее вздрагивали.

На стене космодрома вывесили только что опубликованный бюллетень
специальной комиссии Высшего ученого совета мира.

"Состояние здоровья этанянина Ана ухудшилось, установлено
прогрессирующее отравление организма, вызванное распадом единственной
у этанянина почки. Температура повысилась до опасного, видимо, даже
для инопланетянина предела. Дыхание участилось. Сознание гостя Земли
затуманивается.

Академик Руденко, профессор Найдорф, доктор-йог Чанджа".

"Я тороплюсь написать послание на родную Этану, ибо ощущаю,
предвижу, предчувствую неизбежный исход. На острове Юных те, кто еще
не стал протостарцем, должны узнать о моих земных впечатлениях, о моих
чаяниях, о моей мечте, рожденной Аной, нашей незабвенной
воительницей-вождем.

Ко мне пришел глубокий старец, врач, академик, как здесь принято
говорить о высшей степени учености. Он не был протостарцем по нашему
образцу. Во имя науки он погрузил себя в сон на пятьдесят лет и теперь
снова приступил к былой научной деятельности, опровергнув ошибочные
представления о "барьере поколений". Лучшие люди прошлого во всем
равны людям более совершенного общества. От академика Руденко я узнал,
что мне грозит...

Вина моя, и только моя! Неприятие, ненависть, неприспособленность
к гермошлему, который отгораживал меня от нового мира, обернулись
против меня. Я так хотел быть среди людей, более того, походить на
них! Я добился, чтобы меня снабдили фильтром, который бы пропускал
лишь нужное мне количество кислорода. И я с облегчением освободился от
шлема, но...

Не только гнетущая меня тяжесть, не позволявшая мне сравняться с
людьми в ходьбе, не только непомерное давление атмосферы, но и
враждебный микромир обрушились на меня, неприспособленное,
незащищенное инопланетное существо. И я не выдержал...

И тогда ко мне пришла чудесная земная девушка и просто сказала: