Чтение 59–й страницы книги ~Охота на НЛО~

Вместо него на вопрос откликнулся дед, что сидел справа.

- А это, малыш, твоя беда. Из-за него ты и попал в эту передрягу...

Хейти непонимающе посмотрел на деда.

- Программа, малыш... Программа...

Человек в сером плаще еще сильнее выпрямился.

- Мы так уже долго сидим. Я против него, он против меня. Смешная ситуация
получается... - Дед замолчал, не закончив фразу.

- Почему смешная? - спросил Хейти. Дед пожал плечами: - Понимаешь, то,
что я разговариваю с тобой, это ведь ненормально... Сам, наверное, знаешь,
чем это пахнет и как называется.

- Наверное, знаю...

- И он, - дед мотнул бородой в сторону человека в сером плаще, - тоже...
Чем-то на меня похож. Единство и борьба противоположностей.

И дед хрипло засмеялся, закашлялся, а потом продолжил: - Получается, как
будто безумие борется с безумием. Шизофрения против шизофрении. Бред,
правда?

Человек в сером никак не реагировал на этот диалог, просто сидел и
смотрел. Безразлично, тускло, сдерживая внутри себя кипящую кислоту
сумасшествия.

- Наверное, тебя и выбрали потому, - говорил и говорил дед, хотя Хейти
уже, казалось, и не слушал его, вперившись взглядом в костлявую личину
сидящего слева. - Потому что ты как бы предрасположен был. Голоса разные. Ты
думал, что никто не знает, а вот нет... Оказалось...

Дед на мгновение словно бы захлебнулся словами, а потом продолжил: -
Тяжело мне, малыш, просто трудно. Давит. Один я его не удержу... Без тебя не
удержу... Его прервала Программа: - В вашу задачу входит получение
информации. Объект - диск, - И снова, как заводная кукла. - В вашу задачу
входит получение информации. Объект - диск. В вашу задачу входит получение
информации. Объект - диск. В вашу задачу...

Каждое слово причиняло боль, каждое слово ломало дыхание, каждое слово
вбивало гвозди в руки... Хейти закричал, кинулся вперед, переворачивая стол.
Керосинка упала на пол, треснуло стекло. На миг стало темно, но потом жадные
языки пламени взметнулись к потолку, освещая тесные, как в гробу, сырые
стены!!!

Хейти дернулся, уперся руками в крышку, толкнул, напрягая все силы,
чувствуя, как рвутся мышцы, лопаются от натуги сосуды...

И ощутил, как голова соскользнула с локтя и упала на нары Бум!

Сон стремительно потускнел, превратился в пошленькую фоновую картинку,
потерял остроту и детали. Осталось только давяшее чувство тоски...

Сидя на другом конце нар, Слесарев хрипло распевал какую-то песенку.

Хейти отдышался, мотнул головой...

- Эй!

Слесарев растерянно кашлянул и замолчал. Потом повернулся к Хейти и
пояснил для особо тупых: - Пою вот... с - Что за песня?

Вместо названия песни Сергей назвал группу, о которой Хейти никогда ранее
не слышал.

- Название странное.

На это капитан почему-то обиделся и почему-то вспомнил Тыниса Мяги,
расцвет популярности которого пришелся еще на советское время, да и то
многие путали его с Юрием Антоновым.

Хейти вспомнил свой сон и, чтобы не слишком расстраивать капитана,
пояснил: - Я "Роллинг Стоунз" люблю.

Слесарев расстроился еще больше, и Хейти быстренько прикинулся спящим.

Капитан повздыхал, а затем, растянувшись на нарах, начал под нос бубнить
что-то про белых тигров.

"Вот ведь послал бог сокамерника... - подумал Хейти, тщетно стараясь
снова провалиться в сон. Алкоголь уже немного отпустил, и спать не слишком
хотелось. - Надрался до белой горячки. Тигров считает! Как бы не кинулся...
Нет, вроде не должен..."

Слесарев упомянул бегемотов и особо прыгучих овечек. Затем снова перешел
на тигров.

"Загадочный аспект русской натуры... - Ничего умнее на ум не пришло. - А
что он там пел про анархиста?"

Хейти сел.

- Слушай, капитан, ты что там пел?

- Ничего, - обиженно пробормотал Слесарев.

- Нет, ну серьезно. Что там про анархиста было?

- Не про анархиста, а... - Сергей задумчиво закатил глаза и замолчал
Хейти уже было подумал, что тот заснул, но капитан мужественно вернулся в
исходное положение и констатировал: - Ты не поймешь.

- Это почему же?! - в свою очередь обиделся Хейти.

- Потому! - резонно пояснил капитан. Хейти почесал заросшую щетиной щеку,
ойкнул, когда наткнулся ладонью на широкую царапину на лице.

- Слушай, капитан... Ты давай пой еще. Ато скучно.

- Скучно ему, я тебе что, радио?! - Слесарева явно задело за живое, но
чувствовалось, что он слегка отмяк.

- Да ладно тебе... Что-нибудь другое спой, попроще, чтобы я понял.

- Нету там попроще... Там... Да ну на фиг, не поймешь ни хрена,
спрашивать будешь...

- Не буду! - горячо поклялся Хейти. - Только скажи, о чем там было, про
анархиста?

- Ох, елки... - горестно вздохнул Слесарев. - Значит, так... Это такая
песня, в которой за общей грубой формой скрывается глубокое философское
содержание. Понимаешь? Чувство протеста и тоски по чему-то... - Он пощелкал
пальцами. - Такому. Понял? Короче... - Сергей покосился на Хейти. - Очень
русская песня. Не понять так просто... Чувствовать нужно...

Хейти покивал, потер переносицу и прикинул шансы на сон. Шансов было
мало.

- Значит, так. Ты давай спой еще, философ. А то, кажется, зацепило
меня...

- Что зацепило? Про Тыниса Мяги? Ты не обижайся, это я так... - начал
отмякший Слесарев.

- Не про Тыниса! Про анархиста зацепило, пой давай, демагог!

Сергей задумался, а потом поднялся, пошел к двери и начал грохотать
кулаком по двери.

- Дежурный! Дежурный, твою мать! Через пять минут послышался топот.

- Что?!

- Гитару тащи из каптерки! Я знаю, есть она там...

- А еще что? - спросил недружелюбный дежурный. - Водки принести?

- Нет, - отверг его предложение Сергей. - Водки себе купи, я разрешаю. А
нам гитару... Или ты забыл, по чьему распоряжению мы тут засели? Тебе
напомнить?!

Дежурный ничего не ответил, ситуация была довольно бредовая, но в
подтверждение сюрреалистичности происходящего в камеру вскоре просунулась
желтая гитара.

- Это дело, - обрадовался Слесарев.

Минут пять он настраивал гитару, немилосердно крутя колки. Потом взял
несколько аккордов и начал наигрывать что-то, судорожно вздохнув на
проигрыше:

Под столетними сугробами,

Библейских анекдотов,

Похотливых православных и прожорливых католиков,

Покинутых окопов и горящих муравейников

Вечная весна в одиночной камере.

Хейти вспомнился сон. Страшный фоб и давящие стены его сознания.

Под затопленными толпами

Домами, площадями...

Незнакомые слова непонятным образом ложились на грудь, сжимали что-то
внутри. Странным образом хотелось рвануть рубаху. Удивительное чувство.

Вечная весна в одиночной камере

Слесарев все пел, Хейти не понимал некоторых слов, просто не успевал
понять. Слова, как вода сквозь сито, проходили через него, оставляя только
смутное ощущение какой-то незавершенности. Хейти даже поймал себя на том,
что начинает тихо подпевать Слесареву без слов, просто удерживая мотив,
будто подвывая.

Воробьиная, кромешная,

пронзительная, хищная,

отчаянная стая голосит во мне

Вечная весна в одиночной камере.

Хейти не слышал ничего. В голове звякнула мыслишка... Некстати. Напрасная
мыслишка, совершенно не нужная ни сейчас, ни потом...

"А ведь меня без диска не выпустят. А пока Слесарев жив, он диск не
отдаст..."

Застряла мыслишка. Не выгнать.

Не выгнать, не прогнать, не вымести из пыли сознания!!!

Хейти почувствовал, как голова наливается знакомым звоном. Как немеют
руки и свет в глазах начинает вытворять что-то непотребное.

За спиной прозвучал голос деда, сквозь гул:

- Один я его не удержу... Без тебя не...

Хотелось рвать грудь ногтями, хотелось грызть стены, биться головой о
них, но не делать того, к чему подталкивала неумолимая сила внутри.