Чтение 59–й страницы книги ~Лучший экипаж в Солнечной~

драйвер. Мы ведем себя, будто мы и не люди, а так - небожители. А у меня,
кстати, жена и дети есть. Я с самого начала печальных нынешних событий о
них и не вспоминал. А теперь вот вспомнил, и что-то мне уже не по себе...
Слушайте, драйвер, что делать-то, а?

- Для начала - идти на совещание, - сказал Рашен. - Пьянка отменяется.
Вместо нее будет постановка задач. Мы работаем, понимаете? Мы снова в деле.
Все как обычно. Пошли.

И мягко подтолкнул офицеров вперед по коридору.

Как дети, которых ведут за руки, Боровский и Эссекс шагнули вперед.

* * *

Эндрю висел на стене в разгруженной зоне и тоскливо смотрел на блокиратор
центрального ствола управления огнем, поставленный его предшественником
Скаччи. Сейчас устройство было отключено, но пара несложных операций могла
бы возродить его к жизни. И тогда, стоит "Тушканчику" приблизиться к Земле,
радиокоманда Адмиралтейства выведет из строя главные лазеры.

Примерно такая же машинка ждала своего часа в реакторном отсеке, тоже пока
отключенная. Но не уничтоженная.

Адмиралу Эндрю сказал, что угроза блокировки жизненно важных функций
корабля устранена. Так оно, собственно, и было. И будет до того момента,
пока Эндрю не решит, что "Тушканчику" пришло время превратиться из грозного
крейсера в беспомощную межпланетную баржу.

А сейчас Эндрю висел на стене и боролся с желанием то ли заплакать, то ли
заорать дурным голосом, то ли вообще застрелиться. Мастер-техник лейтенант
Вернер попал в такой замысловатый переплет, из которого не выбрался бы и
человек посильнее, чем он. Год назад, сидя в тюремной камере, Эндрю решил
перехитрить судьбу. Тогда ему и в голову не приходило, что судьба - это
категория скорее нравственная, чем какая-нибудь другая. Он полагал, что
злой рок преследует человека из-за стечения многих несчастливых
обстоятельств. И если в кои-то веки повести себя умно и расчетливо, его
можно обмануть.

А на поверку вышло, что от судьбы не уйдешь, потому что она сидит в тебе
самом.

Когда Эндрю оказался в тюремной камере, он не сломался лишь потому, что не
поверил в реальность происходящего. Только вжался плотнее спиной в холодную
стену и закрыл глаза, убеждая себя, что все равно сбежит. Урановая каторга
на Ганимеде, откуда еще никто не вернулся, была не для него. Поэтому Эндрю
отмел такой расклад сразу, как нереальный, и стал прикидывать, когда именно
и как ловчее будет удрать.

Трибунал с приговором отчего-то не спешил, времени поразмыслить хватало. И
когда умный Эндрю начал склоняться к мысли о том, что побег дело мертвое, и
стал потихоньку терять самообладание, к нему в гости заглянул особист с
нашивками сухопутного майора.

"Лихо тебя командир базы подставил, - сказал майор сочувственно. - Это ж
надо, как ты его довел! Чтобы целый полковник собственной морды не пожалел,
лишь бы от тебя избавиться... Н-да. Ладно, сделанного не воротишь. Между
нами, тебе светит двадцатник. Урановая каторга на Ганимеде. Жить охота,
лейтенант?"

"А то! - сказал Эндрю. - Какие будут предложения?"

"Молодец, - похвалил его майор, раскрывая мобильный терминал. - Люблю иметь
дело с русскими. Никаких тебе охов и вздохов, сразу к делу. Вот, смотри,
какой документик. Типовое соглашение, ничего особенного. Подпишешься?"

"И что мне это даст?" - спросил Эндрю, уже понимая, что.

"Для начала - отсрочку исполнения приговора на неопределенный срок. А там
посмотрим, как вести себя будешь".

"Стукач из меня хреновый", - заметил Эндрю.

"Зато техник хороший, - усмехнулся майор. - Не ссы, лейтенант, стучать тебе
не придется. И врать тоже... Ну, разве что самую малость. Работать будешь
по специальности. Гарантирую. Что я, не понимаю, что ли, к кому пришел?
Русского парня в соглядатаи вербовать? Слуга покорный, мне еще жизнь
дорога. Ты же всегда на виду, дубина!"

Эндрю неприязненно сморщился. Майор попал в самую точку - немногих
оставшихся на свете русских преследовала роль ярмарочных уродов. Их было
так мало, а нация их так обросла легендами, что стоило заикнуться о своем
происхождении, как к тебе тут же начинали лезть с дурацкими вопросами. Не
то что бы русских не любили, скорее наоборот. Но всеобщая снисходительная
жалость вперемежку со слегка брезгливым интересом - тоже не подарок. Каждый
справлялся с этим, как мог. Например, Олег Успенский бремя своей
национальной принадлежности нес гордо, как рыцарский герб, и всюду козырял
тем, что он русский. Эндрю в детстве тоже был такой - пока за спиной
имелись всеми уважаемые родители. А оставшись сиротой, наоборот, старался
не высовываться, быть как все. Но рано или поздно ему все равно напоминали,
кто он.

Самым обидным в положении русского на Земле было то, что никто его ни в чем
не упрекал. Еврею могли сказать, что это его сородичи устроили страшную
Полночь, натравив друг на друга все нации планеты. Американцу - что именно
хитрожопые Штаты поимели с этого дела больше всех. Французу - что он
жадина. Немцу - что тупой. Итальянцу - что слишком много размахивает руками
и вообще макаронник. Этнических британцев презирали за высокомерие,
скандинавам говорили, что они все "отмороженные". А на русских просто
смотрели косо. И заочно обвиняли в том, что они сами себя угробили. Ах,
какая была великая страна, родина лучших поэтов и писателей, гениальных
конструкторов и прекрасных артистов. Ах, с каким благоговением мы от нее
ждали, что вот-вот она нам что-то скажет такое, от чего мы все резко станем
лучше, чище, умнее! Тысячу лет ждали! А Россия вместо того, чтобы сделать
нас высокодуховными и донельзя нравственными, опустила в свои несметно
богатые закрома атомные мины и взорвала их под ногами китайских полчищ...
Ну, не сволочи ли вы после этого, русские, а?

Эндрю сидел в камере и, неприязненно кривясь, переваривал услышанную от
майора жестокую правду.

"И вообще, чтобы стучать, у меня американцев навалом, - сказал майор. - Это
дело у них в крови. А ты как крутил гениально свои гайки, так и будешь их
крутить. Ну что, по рукам?"

Эндрю молча набил на "доске" свой личный номер и приложил ладонь к сканеру
отпечатков.

"Умница, - сказал майор. - Теперь слушай внимательно. К тебе на днях зайдет
капитан Риз с "Горбовски". Предложит идти с ним в подпространство, или как
его там... Короче говоря, ты соглашайся".

"Ты что, майор, ohuel?" - спросил Эндрю.

Майор возвел глаза к потолку, вспоминая русское слово.

"А-а, - сказал он. - Нет, парень, это ты обо мне нехорошо думаешь. Проблемы
менталитета как раз у капитана Риза. Например, он действительно собирается
опробовать нуль-Т-принцип. А нам это сейчас абсолютно ни к чему. Понимаешь,
какое дело, "Горбовски", конечно, аппарат сырой. Но кто его знает, вдруг у
Риза получится нуль-транспортировка? Шансы где-то пятьдесят на пятьдесят,
что он не только нырнет в подпространство, но еще и вынырнет обратно. Вот в
чем беда-то. А сменить этого шизофреника Риза на более или менее
нормального мужика, которому помирать неохота, мы уже не можем. Его концерн
"Хэви Индастриз" перекупил у военных с потрохами. Этого психа теперь даже
пристрелить не получится, сочтут за экономическую диверсию".

"Ничего не понимаю, - сказал Эндрю. - С каких это пор Земле не нужен
нуль-Т-звездолет?"

"Эпоха космической экспансии кончена, друг мой, - объяснил майор. - Главное
сейчас - возродить Землю. Начать ее копать и возделывать. А если нуль-Т
окажется реальной штукой? Каковы шансы, что остатки землян не потребуют
срочно отправить их куда-нибудь к едрене матери, где воздух почище и трава
растет? Здесь-то интересы Совета Директоров и расходятся с интересами
монополий. Компаниям нынешнее положение дел надоело. Им нужна колонизация
новых миров, чтобы там собственные государства строить, на свой вкус.
Обанкротился народный капитализм, понимаешь? А Совет Директоров хочет
сохранить то, что есть. И пока нуль-Т не работает, так и будет. Осознал?"