из-за угла иеромонаха и двух чужеземцев. Судя по тому, насколько легко и просто
согласились они на христианский молебен, купец Баженов был прав: православными
оказались островитяне, русскими. А если обманывать пытаются, так достаточно
молебна дождаться: тайные сарацины или европейские нехристи к кресту не
подойдут.
палатку и повести церковные таинства в ней, как в специально отведенном для
этих целей помещении или, проще говоря - походной церкви, но отец Никодим был
непреклонен: желаете остаться в лоне Церкви - ставьте храм или, по скудости,
часовню. Милостив поп оказался только с ранеными: спросил их имена, их желание
получить здоровье из рук братьев своих, обещал изгнать бесов болезни намеленным
елеем.
просительному молебну: открыл свою котомку, извлек, перекрестившись и поцеловав
шитую золотом ткань, ризу, подвешенное на трех цепочках кадило, толстый,
тяжелый томик Писания. Зная, что сейчас произойдет, обитатели домов стали
подтягиваться на свободную площадку перед причалом. Индейцы тоже прослышали о
предстоящем богослужении и стали раскладывать у каменистого мыса большой
костер.
ожидал. Мужчины в платьях странного покроя: в узких парусиновых портах,
застегивающихся наподобие юшмана рубахах, али в рубахах вовсе без застежек, в
очень коротких, доходящих едва ли ниже пояса кафтанах или парусиновых чугах, в
коротких вычурных сапожках со множеством веревочек спереди; несколько столь же
странно одетых женщин с готовностью пошли на молебен. А вот смерды в одеждах
более привычного вида - в поршах, в простых кожаных штанах и рубахах, которых
Зализа все время принимал за крещеных чухонцев - развели в сторонке костер,
расселись вокруг него и принялись заунывно запевать и постукивать в широкие
плоские бубны. Тут же выяснилось, что практически все женщины обитают в шатрах
- из домов к молебну вышло всего семь девок.
язычников к себе в рать. Татары, вон, и вовсе басурмане, однако испокон веков и
с князем Александром на немца ходили, и с князем Василием на Литву, и с князем
Дмитрием на орду, хана Мамая скидывать. Не было большого похода русского, чтобы
хоть несколько татарских туменов в войске на общего ворога не шло. Пусть кому
хотят молятся - лишь бы землю отчую честно защищали. Вот только станут ли
защищать, если и земля не их, и вера чужая?
глаза никому не попадаться, но молебен хорошо видеть. Успел как раз вовремя:
иноземцы подходили к кресту. Один, второй, третий... Пятьдесят два человека и
семь женщин. Похоже, не уклонился никто.
от слабости, также подошли к кресту. Иеромонах перекрестил их, мазнул макушки
освященным елеем, дал поцеловать крест. Чужеземцы поражались исцелению, словно
не знали, на что способна искренняя молитва и святой животворящий крест.
Иеромонах начал читать благодарственную молитву, а опричник бесшумно перешел на
другую сторону крепости, уселся на береговой валун и стал прислушиваться к
происходящему у костра.
Полдня лазутчик по лагерю бродит, и никто слова не сказал!"
уселись вокруг них на приготовленных для распилки бревнах. Женщины разделали
принесенных охотниками двух косуль на небольшие ломтики, покидали их в большой
металлический котел, сверху обильно посолили, перемешали, немного выждали,
давая соли разойтись. Потом каждый желающий мог подходить к котлу, брать любой
понравившийся кусок, нанизывать его на длинный заостренный прут и жарить над
огнем. Островитяне называли это действо странным словом "шашлык".
балалайку со множеством струн, не то большую лютню, которой как-то похвалялись
в Иван-городе португальские моряки. Зазвучала музыка, и воин, первым
подходивший к отцу Никодиму под благословение, негромко запел:
проникновенный, что Зализа от неожиданности метнулся в сторону, вообразив, что
над ним разверзлось небо и он услышал глас Божий:
монах. - Никак сирены демонические приплыли на остров?
открытыми плечами. Другого платья у Инги не было, и в нем она ходила даже в
лес, прикрываясь от ветвей и непогоды плащом своего дядюшки. - А что, нельзя?
нет!
Никодима следует принимать в самом что ни на есть прямом смысле: нательного
крестика она не носила. - А голос у меня не бесовский, я у вас на молитве
сегодня была! Значит, не ведьма.
ней и протянул свой тяжелый медный крест, висящий на груди:
дьявольским поползновением приобрела ты сей чудесный дар, а Божьей милостью.
Велика сила Господа нашего и не всегда понятны помыслы его. Однако чудо сие
звучать должно в храме Божием, а не в диких землях, и славить имя Его, а не
языческие песни богохульные кричать.
смысла второй половины фразы монах, естественно не понял и в задумчивости пошел
на свое место.
Никодим. - Коли Господь, вседержитель наш, голосом тебя таким наградил, то
молчать небе невмочно. - Он перекрестился, а затем осенил крестом Ингу. -
Благословляю, Пой!
звонко запела, глядя монаху в глаза:
если в простую девку такой голос может вложить. Ее, верно, и засечники у
Невской губы слышат, и свены на своем берегу. Детям потом станут о сиренах, в
Варяжском море живущих, разные истории сказывать.
иеромонах. - Благодарен я тебе за весть о пастве сей, без пастыря оставшейся.
Сам Господь вложил сии слова в твои уста, дабы направить меня на исполнение
долга пред Богом и людьми. Отныне надлежит мне остаться здесь и позаботиться и
рабах Божьих...
думали, отца Никодима собрались почти все православные обитатели крепости.
оставаться тебе здесь не нужно, отче. Крепостицу-то все равно срыть придется.
куяке, встречавший их вчера у лодки. - Почему?
Свены рядом, разбойничать любят. Нам чужая крепость на острове у отчих берегов
не нужна.
перемениться может.
остается...
Ивана Васильевича держать намерены и земли наши защищать, тогда срывать вас не
след. Тогда вас исполчать потребно, ибо Ливонский орден, силу в себе вообразив,
к границам нашим подходит. Признаете руку государя - собирайтесь со мной, в
ратный поход.