Чтение 59–й страницы книги ~Сердце дракона~

воришку Скальга. Не стану обременять тебя подробностями моего
чудесного возвращения к жизни, скажу лишь, что я здесь для
того, чтобы защищать Брана и его друзей от всякого
неподобающего принуждения. Я его советник и в некотором роде
судья в споре между ним и тобою. И первый мой совет -- пусть
дело подождет, пока мы не подкрепимся и не отдохнем. А потом
хорошо бы увидеть Ингвольд, живую и невредимую.

Хьердис наклонила голову, соглашаясь, и Скальг горячо
поддержал:

-- Верно, верно! Давайте подкрепимся!

Хьердис позвала из соседних покоев слуг и приказала им
накрывать. Слуги поставили столы и скамьи, раздули пожарче
огонь и зарезали в кухне гуся, все это время опасливо
поглядывая на Хьердис, с ног до головы закутанную в черный
плащ.

Бран и Пер присели у очага, рядом со Скальгом, который
откровенно наслаждался теплом огня.

-- Разве это не чудесно? Кто бы мог подумать, что
когда-нибудь я окажусь почетным гостем в Хьердисборге? -- он
захихикал. -- Старый и ничтожный Скальг, отвергнутый и
презираемый всеми. Согласитесь, это знак времени.

Не бывало случая, чтобы Пер в чем-то согласился со
Скальгом. Бран же усмирил свое нетерпение и стоял, с бессильной
злостью глядя на Хьердис и понимая, что не может пренебречь
правилами гостеприимства, как бы отвратительна ни была ему
хозяйка дома.

-- Правду говоря, не ожидал я от тебя такого приема, --
обратился Кольссинир к Хьердис. -- Это любопытно... и
подозрительно. Должно быть, что-то смягчило твою прежнюю
твердость.

Хьердис огорченно вздохнула и покачала головой.

-- Проклятие Дирстигга -- тягчайшая ноша. Я сознаю, что
жить мне осталось уже недолго, и для того, чтобы у меня хватило
времени осуществить все мои замыслы, приходится поневоле
проявлять сговорчивость. Драуги Миркъяртана вот-вот обрушатся
на нас, так что настало время для уступок. Если б только я
могла предвидеть все последствия... ну да ладно. Не будем перед
едой говорить о неприятных вещах.

Хьердис тянула время как могла: яства следовали за
яствами, напитки за напитками, баллады сменялись игрой на арфе;
все это было превосходно, но увы, трапезе не хватало
воодушевления. Проступавший из сумрака черный силуэт Хьердис
подавлял всякое веселье, точно призрак неминуемой смерти. Бран
с трудом переносил ожидание, понимая, что Хьердис наслаждается
проволочкой, точно кошка, которая лениво забавляется с
измученной мышью. Наконец наступил рассвет, и королева
поднялась из-за стола, говоря, что они увидят Ингвольд вечером.
Еще раз Бран подавил свое нетерпение -- он был слишком горд,
чтобы дать понять Хьердис, какую боль причиняет ему каждая
отсрочка.

-- Я подожду, -- бесстрастно проговорил он. -- Что мы,
рабы, хорошо умеем, так это ждать.

Хьердис одарила его долгим безмолвным взглядом и
раздраженно позвала служанку, чтобы та помогла ей удалиться в
ее покои.

-- Не понимаю, как может ничтожный раб обладать драконьим
сердцем Дирстигга? Когда я думаю об этой несправедливости, она
кажется мне чудовищной.

-- Если уж вспоминать о несправедливости, -- резко
отозвался Бран, -- вспомни, что случилось в Гледмалборге.

-- О да, об этом я вспоминаю даже слишком часто.
Злосчастная девчонка, голодный котенок, выжила, хотя могла бы
запросто погибнуть, и именно поэтому сейчас ты можешь грозить
мне этим проклятым сердцем. Если бы только Ингвольд тогда
умерла -- насколько сейчас все было бы проще! -- С этими
словами Хьердис удалилась, опираясь на служанку и с каждым
словом выворачивая и дергая руку бедняжки.

-- Я думаю, она бы с радостью сварила тебя живьем в
кипятке, если бы не драконье сердце, -- заметил Кольссинир. --
У тебя просто необыкновенный дар выводить ее из себя!

-- Пусть себе знает, что такое иметь дело с тем, кто
упрямей тебя, -- со вздохом заметил Пер. -- Да и мне
несдобровать с таким-то наглым рабом.

-- Чепуха! -- воскликнул Скальг, явно разомлевший от
излишков спиртного. -- Выводи ее из себя и дальше, Бран. Если б
у нее осталось хоть немного здравого смысла, она вернула бы
тебе Ингвольд и отправила восвояси. Ей бы надо понять -- да
куда уж там! -- что чем ближе она держится к тебе, тем больше
приближает свою гибель. Ты и есть тот самый камень, который
будет лежать на ее могиле.

-- А ты болван, Скальг, -- проворчал Бран. -- помолчал бы
и шел спать.

Весь день Бран расхаживал по огромной зале, различая лишь
смутные полоски света, сочившегося в дверные щели. Стражники,
закутавшись поплотнее, привалились к дверям с наружной стороны
и, скорее всего, вовсю спали, но наверняка бы тут же
проснулись, если б открылась дверь. Бран раз десять безуспешно
укладывался спать, но снова вскакивал и принимался бесцельно
бродить по зале, злой и донельзя несчастный. Наконец он заснул,
и тотчас ему стали сниться кошмары: он падал в бездонную
пропасть, беспомощно летя навстречу неизбежной участи, которая
подстерегала его внизу.

Проснулся он мгновенно, едва, ближе к вечеру, зашевелились
слуги; они шуршали вокруг, точно пугливые мыши, разводя огонь в
очаге и с опасливым подозрением поглядывая на четверых гостей.
Животные в соседних конюшнях гремели своей сбруей и на разные
лады громко требовали немедленно их накормить. У дверей
прибавилось стражи, которая отгоняла злосчастных вождей,
осаждавших дом со своими сетованиями. В залу проскользнул
Тюркелль и устроился у огня; пар валом валил от его заснеженной
одежды, распространяя вокруг запах сырой псины. Он косился и
скалился на четверку гостей с неприкрытой ненавистью, покуда не
появилась Хьердис: тотчас Тюркелль принялся пресмыкаться,
надеясь, что его услуги хоть как-то пригодятся.

-- Мы спустимся в усыпальницы, -- сказала ему Хьердис. --
Добудь факелов и слуг, чтобы их нести, да поторопись. -- Голос
ее звучал резко, сварливо, и она опиралась не только на плечо
служанки, но и на увесистую палку. Бран внимательно вглядывался
в нее, от души надеясь, что она скоро умрет и перестанет стоять
у него на пути. Хьердис метнула на него ненавидящий взгляд,
точно угадав его мысли, и, хромая, двинулась к дальней стене
чертога, которая представляла собой стесанный камень скалы.
Ударом палки Хьердис сорвала со стены несколько драпировок,
обнажив большую дверь, врезанную в камень.

-- Нам, доккальвам, -- угрюмо сказала она, -- не обойтись
без укромных местечек -- как, впрочем, и всем подземным
жителям, которых наверху подстерегают опасности.

-- Ну так и сидели бы под землей, -- отозвался Бран. --
Никто не приглашал вас выходить наверх, разорять наши горные
форты и убивать наших сородичей.

Хьердис была избавлена от необходимости отвечать --
Тюркелль и шестеро слуг с факелами вошли в залу и захлопнули
двери перед самым носом просителей, чье неудовольствие только
увеличивалось от такого обращения. Угрюмая физиономия Тюркелля
была даже мрачнее обычного.

-- Что за беспорядки? -- осведомилась Хьердис, стискивая
палку своей клешнеобразной рукой и неуклюже шагая вперед. --
Драуги подступают?

Тюркелль кивнул.

-- Они уже подошли к леднику. Завтра ночью они будут под
стенами. Сам Миркъяртан сообщил, что желает обсудить условия
сдачи.

Хьердис отвратительно хохотнула и поглядела на Брана.

-- Скажи ему, что нас не интересует, желает он сдаться или
нет. Он будет разгромлен наголову, а его драуги растерты в
прах, если только он продвинется еще хоть на шаг. Скажи, что я
и скиплинг пришли к соглашению о драконьем сердце. Отдай факел
Брану и ступай, передай мои слова.

Тюркелль отдал факел и зашагал прочь. Хьердис велела
открыть дверь и плотнее запахнулась в свой черный плащ. Порыв
леденящего ветра расплющил пламя факелов и так встряхнул
висевшие на стенах драпировки, что воздух наполнился пылью и
клочьями сгнившей ткани.

-- Великая честь для вас, чужаков -- увидеть место, где
бессчетное множество лет находили вечное упокоение короли и
королевы доккальвов. -- Хьердис знаком велела двоим слугам идти
впереди нее в кромешную студеную тьму. -- Эти пещеры были
когда-то огромными копями, которые прибавили немало богатств в
сокровищницу доккальвийских королей -- покуда не вскрылись
ключи голубого огня, и копи пришлось закрыть. Одно время огонь