вскинула глаза, заподозрив на секунду, что мысли ее прочтены. Но нет,
Гарет обращался не к ней, а к Джону. - Остался бы со мной хоть немножко.
Пока соберем войска для Уинтерлэнда, мы бы тебя ввели в Совет. Мне...
одному не справиться.
мы, кстати, давно уже не были. - Говоря это, он бросил вопросительный
взгляд на Дженни, но та отвернулась.
плед Дженни взметнулись в перехлестнувшихся воздушных потоках. Подняв
глаза, она увидела, как из серовато-кобальтового утреннего неба вытаивает
черный силуэт дракона.
путешествие каравана и побежала вверх по узкой лесенке, ведущей на
крепостную стену. Черный силуэт парил подобно огромному воздушному змею;
голос, возникший в мозгу, был нежен.
Моркелеб, - и вот я улетаю. Но твоим именем я прошу тебя последовать за
мной - на острова драконов в северных морях. Лети со мной, будь одним из
нас, отныне и вовеки".
сейчас - двери захлопнутся навсегда. Секунду она стояла, колеблясь, на
посеребренной инеем мостовой верхнего двора - между серебром камня и
серебром неба. Она видела, не оборачиваясь, как торопливо взбегает по
лесенке Джон с помертвевшим лицом и в линзах его очков мечутся жемчужные
отблески утреннего неба; видела двух мальчишек, ждущих возвращения
родителей в разрушающейся башне Алин Холда, - мальчишек, которых она
родила, заранее зная, что растить и воспитывать их будут другие.
тайного имени отзывалась в каждой косточке, огонь и железо колдовской
власти вторгались в душу.
магии - сама магия".
двора среди засохших яблонь. Внизу тревожно всхрапывали навьюченные лошади
и мулы. Трэй и Гарет хватали их под уздцы, но испуганные животные
шарахались при виде дракона. На секунду воспоминания о голосе и теле Джона
нахлынули и ошеломили Дженни: сокрушающая сила мыщц и удивительно нежные
губы, холодок кожаных рукавов и вечный запах костра и лошадиного пота,
пропитавший его потрепанные пледы...
милая. Иди. Я не держу. Я ведь знал, что так все оно и будет...
слова. Волосы тяжкими волнами били по лицу, развеваемые взмахами драконьих
крыльев. Внезапно Дженни повернулась и побежала к краю зубчатой стены, за
которой, плавая в воздухе, ее ждал дракон.
мысли-мелодии, брошенной Моркелебом, чтобы указать ей путь. Дженни
чувствовала, что сущность ее стремительно перерождается, сбрасывая старую
оболочку. Осталось лишь смутное воспоминание о том, как она раскинула руки
против ветра и кинулась со стены, как плеснули в последний раз по плечам
ее черные волосы. Но разум, уже летящий к заоблачным вершинам, - разум
Дженни был разумом дракона.
молочно-белом шелке распростертых крыльев, брызнул алмазами с
призрачно-бледной брони белого дракона.
улетает с ладони, и слезы текли по его неподвижному лицу. Потом он резко
повернулся и сбежал по лестнице во двор, где ждали навьюченные лошади.
Выхватив повод у остолбеневшего Гарета, единым махом взлетел на Молота
Битвы и направил его в улочку, ведущую из Цитадели в Нижний город, мимо
которого пролегала северная дорога.
бликах, отраженных ручьями и лезвиями ледников. Пролетая над морем, Дженни
видела, как, шевеля белое кружево прибрежного льда, зеленое течение
борется с фиолетовым; мысленно проникала она в серые водяные бездны и
подвижные цветные глубины воздуха. Так видят мир драконы. Сеть магии
опутывала Землю, поющее мироздание дрожало в хрустальной паутине времени.
Западные склоны зияли глубокими расселинами. Там обитали большерогие
архары - маленькие и смешные, они прыгали, словно блохи, с камня на
камень. Зеленоватые водопады рушились в пропасти с ледников, и каждое
дерево внизу было оттенено изумрудным мхом, а дальше простирались
болотистые равнины, населенные теми, кто присягал на верность господину
Халната. Еще дальше к западу, за ленивыми зеленовато-белыми реками
ледников, за изломанными серыми утесами морщинился, опушенный туманом,
коричневый шелк реки Уайлдспэ. Зимние леса вставали, блистая наготой, по
ее берегам, и проглядывало из-за деревьев каменное кружево охотничьего
домика Зиерн.
могут всматриваться одни лишь драконы.
торопливого труда, съедающего последние жалкие крохи времени и почти
ничего не дающего взамен.
поражаясь их сложности и красоте. Все это теперь принадлежало Дженни, и,
как выяснилось, принадлежало ей всегда - нужно было лишь протянуть руку.
Никто уже больше не попросит ее прервать медитацию, чтобы отправиться
верхом за десять миль через зимнюю пустошь принять ребенка, не пошлет ее
часами бродить по замерзающему болоту, ища лягушачий корень, потому что у
кузнеца Маффла опять разыгрался ревматизм.
мечась между магией и любовью.
цепочку муравьев караван, ползущий среди лесистых холмов. Зрение
прояснилось настолько, что Дженни легко узнавала каждое животное: высокую
Лунную Лошадку, грузную Чалую Тупицу, флегматичную Слониху и мощного
гнедого Молота Битвы. Она могла даже различить блики, отраженные линзами
очков, и мерцание металлических шипов на старом заплатанном камзоле.
ленте драконьей жизни. Подобно бандитам или несчастным мьюинкам, пусть
идет своей тропой, пока не сгинет в темном лабиринте лет. Какое-то время
он будет еще драться за свой народ и устраивать адские опыты со взрывчатым
порошком и баллонами, надутыми горячим воздухом, и собирать все новые и
новые доказательства поразительной мудрости свиней... Он мог бы однажды
взять лодку и погрести к устью гавани Элдсбауча, чтобы посмотреть на
останки затопленного волнореза, а она бы так и не дождалась его на
усеянном галькой берегу... Он мог бы, наконец, проехать мимо дома за
стоячими камнями Мерзлого Водопада и не увидеть вышедшую на порог
хозяйку...
проникала она в чужие души, всматривалась она в себя. Душа Трэй, помнится,
была похожа на чистый плес со светлыми отмелями и неожиданными глубинами.
Душа Зиерн напоминала отравленный цветок. Душа Дженни тоже напоминала
цветок - цветок с тычинками из стали и с нежной шелковистой плотью. Со
временем он станет стальным весь - завораживающе прекрасный, вечный... и
поэтому переставший быть цветком.
жемчугами длинные, как хлыст, усы вздрагивали, читая меняющий оттенки
ветер.
быть свободной". Ей хотелось плакать, но плакать драконы не умеют. Тогда
Дженни сказала себе, что в последний раз чувствует эту боль. Стоит лишь
снова подняться в воздух, стоит лишь снова ощутить восторг полета...
теперь принадлежала ей.
похожий на голос Джона.
Словно огромная летучая мышь из черной стали, он беззвучно, как
собственная тень, бегущая по заснеженным полянам, скользил, принимая
оттенки воздуха, окутанный магическим мерцанием, скрывающим его от глаз
пугливой дичи. Магия была сутью жизни драконов, окрашивая каждую
мельчайшую частичку их бытия.
жертву все: мужчин, которые ее любили, еще не зачатого сына; ради магии
она отказалась от всего человеческого в себе самой... А я? Разве я сделала
не то же самое?"
Сертаков Виталий
Пехов Алексей
Каргалов Вадим
Семенова Мария
Афанасьев Роман
Посняков Андрей