Чтение 59–й страницы книги ~Левая рука Тьмы~

-- Я уже видел ваших приятелей, Посланников. Замечательное и
удивительное событие: со звезд прилетают люди! И мне самому довелось быть
этому свидетелем!

И в голосе его звучало то удовлетворение, то мужество, которые особенно
свойственны кархайдцам и вызывают мое наибольшее восхищение. Я хоть и не мог
разделить с ним его восторга, но отрицать, что все это действительно
замечательно, было бы полным враньем, и я сказал хоть и не искренне, зато
абсолютную правду:

-- Да, это действительно замечательно! И для них тоже -- прилететь в
новый мир, к новому человечеству!

В конце весны, в последние дни месяца Тува, когда кончалось снеготаяние
и автодороги снова становились доступными, я взял в своем маленьком
посольстве в Эренранге отпуск и отправился на восток. Люди мои теперь были
разосланы по всей планете. Поскольку нам было официально разрешено
пользоваться своим воздушным транспортом (аэромобилями), то Гео Гью и еще
трое взяли один из аэромобилей и улетели далеко -- в Ситх и на Архипелаг,
государства на островах, которые я как-то совсем упустил из виду. Остальные
были в Оргорейне, а еще двое, правда с неохотой, отправились в Перунтер, где
весенние паводки не начинаются раньше месяца Тува, а зимние морозы
прекращаются как минимум на неделю позже, чем везде. Тульер и Кеста
прекрасно справлялись с делами в Эренранге. Неожиданностей ничто не
предвещало, а особо срочных дел и не было. В конце концов, даже если бы и
случилось что-то, то пришлось бы справляться своими силами: корабль с
ближайшей из новых соседок-союзниц Гетен смог бы добраться до нее самое
быстрое за семнадцать лет межгалактического времени. Это действительно был
маргинальный мир, мир на самом краю Вселенной. За ним по направлению к южной
части созвездия Орион не было обнаружено ни единой галактики, где жили бы
люди. И долог путь с планеты Зима до планет Экумены, колыбели человеческой
расы: пятьдесят лет до Хайна и целая человеческая жизнь до моей родной
Земли. Спешить некуда.

Через Каргав я перебрался на этот раз по нижним перевалам, по одной из
дорог, которая серпантином вилась вверх от побережья Южного моря. Я заехал в
ту самую первую деревню на этой планете, куда рыбаки привели меня, когда я
приземлился на Острове Хорден три года назад; обитатели Очага принимали меня
сейчас точно так же, как и тогда: не выказывая ни малейшего удивления. Я
провел неделю в большом портовом городе Татере в устье реки Энч, а потом в
первые дни лета пешком двинулся в княжество Керм.

Я шел на юго-восток, в глубь суровой скалистой местности, где крутые
утесы перемежались зелеными холмами, где текли полноводные реки и дома
стояли уединенно, вдали друг от друга, и наконец добрался до Ледяного озера.
Если смотреть с его берега на юг, то в холмах виден странный свет, который я
узнал сразу: белая мерцающая вуаль в небесах, отблеск далекого Ледника. Там
далеко были Великие Льды.

Эстре -- старинное поселение. И сам Очаг, и находящиеся вне его стен
постройки -- все было из серого гранита, вырубленного прямо в той горе, к
склону которой он прилепился. Место было мрачное, открытое всем ветрам. Вой
ветра, казалось, не умолкал ни на минуту.

Я постучал, и дверь отворилась. Я сказал:

-- Я прошу покровительства вашего Очага. Я был другом Терема из Эстре.

Человек, открывший мне дверь, стройный мрачноватый юноша лет
девятнадцати-двадцати, молча выслушал меня и молча провел внутрь дома.
Сначала -- в умывальную комнату, в туалет, потом -- на огромную кухню;
наконец, увидев, что чужестранец умыт, одет и накормлен, он с облегчением
предоставил меня самому себе, проводив в спальню, окна которой смотрели на
серое озеро и бесконечные серые леса деревьев тор, простиравшиеся между
Эстре и Стоком. Мрачная это была земля и мрачный дом. Огонь ревел в большом
камине, как всегда давая больше тепла для глаз и для души, чем для тела, а
кроме того, каменные пол и стены, пронзительный ветер, что дул с гор, с
Ледника, и сами Вечные Льды высасывали большую часть того незначительного
тепла, что давали горящие в очаге поленья. Но я уже не так страдал от холода
и больше уже не дрожал, как прежде, в первые свои два года на планете Зима;
я уже достаточно много пережил в этих холодных краях.

Примерно через час тот же юноша (во внешности и движениях у него была
девичья грация, однако ни одна девушка не смогла бы так долго хранить столь
мрачное молчание) явился и сообщил мне, что князь Эстре готов принять меня,
если мне угодно. Я пошел за ним вниз по лестнице, по длинным коридорам, где
вовсю шла какая-то детская игра вроде пряток. Вспугнутые нашим появлением
дети столпились вокруг, малышня повизгивала от возбуждения, подростки
скользили следом, словно тени, от одной двери к следующей, правда зажав
руками рты, чтобы не прыснуть со смеху. Один маленький толстячок лет
пяти-шести споткнулся о мои ноги и схватил моего сопровождающего за руку,
ища защиты.

-- Сорве! -- пропищал он, не сводя с меня расширенных от изумления
глаз. -- Сорве, я хочу спрятаться в пивоварне!..

И исчез, словно камешек, пущенный из пращи. Юноша по имени Сорве,
нисколько не изменив выражения лица, снова повел меня дальше, и наконец мы
оказались во Внутреннем Очаге у лорда Эстре.

Эсванс Харт рем ир Эстравен был уже старым человеком, за семьдесят, со
скрюченной артритом поясницей. Он сидел очень прямо на. вращающемся кресле
возле огня. У него было широкое лицо с резкими чертами, как бы сглаженными
долгой жизнью, словно обкатанный бурным потоком камень. Спокойное лицо,
страшно спокойное.

-- Вы тот самый Посланник, Дженли Аи?

-- Да. Это я.

Он смотрел на меня, я на него. Терем был его родным сыном, -- сыном
этого старого человека. Терем -- младший. Арек -- старший. Арек был братом
Эстравена, это его голос слышал он, когда мы с ним разговаривали мысленно;
теперь оба брата были мертвы. Я искал и не мог найти ничего похожего на лицо
моего друга в изношенном, спокойном, суровом, старом лице, поднятом мне
навстречу. Ничего, кроме уверенности -- неоспоримой, неумолимой -- в том,
что Терем умер.

Я зря надеялся обрести утешение в Эстре. Здесь утешения быть не могло;
да и что могут изменить странствия по местам детства и юности моего
покойного друга, как могу я заполнить пустоту в своей душе, обрести утешение
или умерить сожаления? Теперь уже ничего изменить нельзя. Мой приезд в Эстре
имел, однако, и вполне конкретную цель, и это дело я решил довести до конца.

-- Мы с вашим сыном прожили вместе несколько долгих месяцев. Я был с
ним рядом, когда он умер. Я принес вам его дневники. И если я мог бы что-то
рассказать вам об этих днях..

Лицо старика по-прежнему ничего не выражало. Это спокойствие трудно
было нарушить. Но тут неожиданно юноша вышел из затемненного угла на
освещенное пространство между окном и камином; неяркие отблески пламени
плясали на его лице; он хрипло проговорил:

-- В Эренранге его все еще называют Эстравен-Предатель.

Старый князь посмотрел сперва на юношу, потом на меня.

-- Это Сорве Харт, -- сказал он, -- наследник Эстре, сын моего сына.

У них не существует запрета на инцест, я достаточно хорошо это знал, но
все же мне, землянину, трудно было воспринять это сердцем и странно было
видеть отсвет души моего друга на лице мрачного, с яростно блестящими
глазами мальчика. На какое-то время я лишился способности говорить. А когда
наконец снова заговорил, голос мой слегка дрожал:

-- Король намерен публично отказаться от своего приговора. Предателем
Терем не был. Разве имеет значение, как его называют всякие глупцы?

Князь медленно и спокойно кивнул.

-- Имеет, -- сказал он.

-- Вы прошли через Ледник Гобрин вместе с ним? -- спросил Сорве. -- Вы
и он? Вдвоем?

-- Да, прошли.

-- Мне бы хотелось послушать историю об этом переходе, господин
Посланник, -- сказал старый Эсванс очень спокойно.

Но мальчик, сын Терема, с трудом, заикаясь, проговорил, перебивая
старика:

-- Вы ведь расскажете нам, как он умер?.. Расскажете о других мирах,
что существуют среди звезд, и о других людях, о другой жизни?

ГЕТЕНИАНСКИЙ КАЛЕНДАРЬ И ОТСЧЕТ ВРЕМЕНИ

ГОД. Период обращения вокруг солнца составляет для планеты Гетен 8401
земной стандартный час, или 0,96 земного стандартного года. Период обращения
вокруг собственной оси -- 23,08 земного часа: гетенианский год состоит из
364 дней.

В Кархайде и Оргорейне годы не нумеруются последовательно от
определенной точки отсчета; каждый раз такой точкой отсчета является текущий
год. В первый день нового года, Гетени Терн, окончившийся год превращается в
"год прошлый", и к каждому прошедшему дню прибавляется единица. Последующие
годы отсчитываются точно так же, следующий год называется "годом грядущим",
пока в свою очередь не превращается в Год Первый.

Неудобство подобной системы при составлении хронологических записей
устраняется различными способами, например, соотнесением с хорошо известными
событиями, с периодами правления королей, князей и тому подобными фактами.
Последователи культа Йомеш отсчитывают время 144-годичными циклами от
Рождества Меше (2022 года назад, в 1492 экуменическом году) и каждые
двенадцать лет устраивают ритуальный праздник; но это исключительно
культовая система летосчисления и официально не используется даже
правительством Оргорейна.

МЕСЯЦ. Период обращения гетенианской луны вокруг планеты составляет 26
гетенианских дней; луна всегда обращена к планете одной и той же стороной. В
году четырнадцать месяцев, и, поскольку солнечный и лунный календари