дырочка. Мирейн что-то пробормотал, улыбнулся и попытался уткнуться ей в
бок. Она зарылась лицом в его густые курчавые волосы. "Аварьян, -
сказала она мысленно, обрамляя каждое слово красно-золотым пламенем, -
если ты действительно приходил к матери этого мужчины, если ты сыграл
хотя бы малейшую роль в его рождении, выслушай меня. Ты нужен ему сейчас
и будешь нужен завтра. Поддержи его. Сделай его сильным. Помоги
сохранить ему жизнь".
помолившись, Элиан почувствовала себя лучше. В конце концов ей удалось
уснуть, и никакие сны не мучили ее.
***
Выпутавшись из одеял, она обнаружила, что в комнате, кроме нее, никого
нет. На мгновение ее сердце остановилось. Нет! О нет! Он не может так
уйти!
одежду, которой оказался походный плащ Мирейна, просторный и почти
сухой, и распахнула дверь.
исчез. Все были в полном снаряжении, и многие, по-видимому, вообще не
сомкнули глаз в эту ночь. С бледными лицами, запавшими глазами и крепко
сжатыми губами, они сидели вокруг Мирейна. Элиан могла и не спрашивать:
армия не пришла. Им предстояло одним встретиться с врагом в бою.
Победить или погибнуть.
влажные, казались гуще и непокорнее, чем когда-либо. Пока женщина из
стражи трудилась над его спутанными волосами, он приказал одному из
своих воинов развернуть продолговатый сверток.
куском кожи, такой же белой, как драгоценная слоновая кость, и
выдубленной до мягкости шелка. В центре была вырезана дыра. У Элиан
задрожали руки.
это по старым правилам.
шевельнулся.
себе не имели. Ни узла или застежки, ни шва, ни тканого украшения,
только длинное одеяние из кожи, без пояса и ниток, полы которого были бы
открыты ветрам. Таким образом, никто не смог бы помочь себе чарами,
спрятанными в одежде, или вплести заклинания себе в волосы. Победы можно
было достичь лишь чистотой силы. Элиан неуверенно рассмеялась. - Если уж
на то пошло, любовь моя, то тебе лучше подстричься покороче, как это
делают странники в пустыне, иначе из-за твоих кудрей тебе не позволят
сражаться.
Слишком долго я нежился в роскоши и потерял привычку поститься.
помедлил, сделал глубокий вдох. Она продела его голову в дыру на кожаном
полотне.
Широкие полы свисали спереди и прикрывали спину. Элиан замерла, не в
силах вздохнуть. Он собирается драться. Он собирается умереть.
мозгу: "Пророчества могут материализоваться". Но в этом нет
необходимости. Этого не может быть.
Кто-то принес его ожерелье жреца, оставшееся возле кровати. Некоторое
время он сжимал его побелевшими пальцами, глядя в никуда широко
открытыми глазами.
ослепительной улыбкой.
тяжелого как свинец. В конце концов он всегда носил его, снимая лишь на
время сна, а иногда не делая и этого; ожерелье было на нем с самых
юношеских лет. Оно подчеркивало его королевское величие, и даже больше,
чем золотая маска Асаниана или венец князя из Ста Царств. Величие и
непосильное бремя.
носит то же самое бремя. Не легче и нетяжелее".
какая-то разница?" Элиан взглянула на него. Он слабо улыбался, опять
став твердым и уверенным, какие бы страхи ни прятались в тайных уголках
его сердца. - Ты делаешь меня сильнее, - тихо сказал он. Они были почти
одного роста, и их глаза находились всего на расстоянии ладони. В едином
порыве они качнулись вперед, стремясь коснуться друг друга.
было не сильнее, чем его: казалось, он хотел вдавить ее в свое тело,
сделать частью себя. Они ничего не сказали друг другу, ни мысленно, ни
вслух. Так много им надо было сказать - и так мало. Элиан отстранилась.
Она пришла в себя и густо покраснела, заметив, что уронила плащ. Никто
не отважился смотреть на нее. Собрав все свое достоинство, она подняла
упавший плащ и удалилась в ванную комнату.
***
которая успела выкупаться и облачилась в плащ, штаны и сапоги, лишилась
дара речи.
никакого предательства.
Сопровождать короля буду я. - Ты!
добавил он, - лорда Гарина.
и поклонился.
мной.
волновало, что свита остается за закрытыми дверями, он не показал этого.
Его люди смотрели, как он уходит, и глаза их напоминали раны, открытые и
кровоточащие. Элиан попыталась поймать их взгляды, помочь им,
доверительно улыбнуться. Но она не была уверена, что они вообще видят
ее.
***
прежде. Холод пробирал до костей. Даже в походном снаряжении Элиан
дрожала. Мирейна, босоногого и почти обнаженного, следовало бы закутать
в меха. Но ему никогда не бывало холодно: в его венах струилось
солнечное пламя.
лагерю, по извилистым, освещенным факелами улочкам. Даже там, где факелы
потухли, он ни разу не оступился. Может быть, так же, как Халенаны или
как волки, давшие, ему имя, он умел видеть в темноте.
обжигающе горячим и совершенно уверенным. Она ощущала его силу,
отдыхающую, застывшую в ожидании.
который не ослаблял хватки. Путь скрывался во мраке даже для ее глаз,
туника Мирейна казалась размытым бледным пятном. Сырой и спертый от
многолетнего мрака воздух холодил ей лицо, как дыхание смерти.
Металл заскрежетал о камень. Петли не хотели поддаваться. Наконец ржавые
ворота неторопливо распахнулись.
менее Элиан заморгала, полуослепленная. Грозовые тучи рассеялись.
Серебряная Ясная Луна, только что набравшая полную силу, сияла на
западе, низко нависая над землей. Огромный полумесяц Великой Луны
катился по небу высоко над их головами, заливая небо бледным светом, а
вокруг мерцали мириады звезд.
могуществом света, называли огромное бледно-голубое светило Троном
Уверьен, а своего бога - ее возлюбленным и слагали песни о любви
серебряной богини к ее господину Солнцу. Потом некоторые люди стали
называть Ясную Луну именем Санелин, считая, что там нашла свой покой
жрица, разделившая небеса с отцом своего сына.