машин, в зеркальном нагромождении вывесок, воздух был горяч,
словно в римской бане, женщины проваливались каблучками в
мягкий, будто восковой асфальт. Август веял духотой и зноем,
но это были вздохи умирающего. Лето кончалось, облетали
каштаны. Не за горами были осенние дожди, уличная сырость и
промозглые ветра. Пока же - голые коленки женщин, приторное
благоухание далий, выгоревшие тенты кафе на раскаленных
парижских тротуарах. Увы, ни что не вечно под луной...
Хорст вылез из необъятной, времен Марии-Антуанетты, кровати,
сам, не вызывая горничную, налил огромную, из каррарского
мрамора ванну. Побрился, привел себя в порядок, надел халат
и ровно в восемь тридцать уже спускался в Зеленую столовую.
Сегодня он опять завтракал один - Ганс неделю был в отъезде,
а херр Опопельбаум с лаборантом еще с вечера забрался под
землю. На то был свой резон: третьего дня Хорст
облагодетельствовал старого клошара, но, как оказалось,
клошара не простого, а внука легендарного бродяги,
знакомившего еще Гюго с бескрайними подземельями древней
Лютеции. И тот в знак благодарности открыл секретный вход в
сложное переплетение коридоров, раскинувшихся под лесным
массивом Фонтенбло. Более того - показал огромный алтарный
зал, на одной из стен которого Хорст узрел ту самую
восьмиконечную звезду, некогда привидевшуюся ему на
Кольском, а потом в Египте. Пусть теперь ею любуется херр
Опопельбаум.
ловко отодвинул стул, помогая Хорсту усесться, налил ему
кофе, снял с камина и положил на стол севрский поднос с
корреспонденцией. - Мечта, мсье.
на колени, взялся за еду - овсяная каша поридж, яичница с
беконом, безвкусные, в меру подгорелые тосты. В убогой
избенке на Кольском полуострове в компании экс-
ссыльнопоселенцев он питался значительно вкуснее. Хоть и в
Париже, а ни каких там легкомысленных маседуанов, жареных
ракушек и салатов подаваемых в любом бистро. Ничего не
попишешь - особая диета, английский стиль. Как и полагается
председателю правления крупной оптово-розничной виноторговой
фирмы.
прочитал: "...в трех бутылках водки "Московская особая" из
реализованной Вами в шестьсот двадцать мест партии найдено 3
(три) заспиртованные особи насекомых, одна из которых
классифицируется как муха зеленая навозная, а две других
таракан запечный обыкновенный. В качестве моральной
*.,/%-a f((..." "Нет, пусть уж Ганс разбирается со всем
этим. - Хорст отшвырнул письмо, морщась, приложился к кофе.
- У него природный дар к торговле, видимо, были евреи в
родне. Скорее бы возвращался, что ли".
херр Опопельбаум роется в земле, а он сидит в четырех стенах
и есть блевотную овсянку без соли. А как быть, если
накопилась работа на дому, срочная и неотложная? Собственно,
как на дому - в мрачном трехэтажном особняке с видом на
Елисейские поля, просторном, с бетонированным подвалом, с
балконами и эркером. Кадрированную роту разместить можно.
Плюс хороший ружпарк. Ну, положим, роту не роту...
твердость характера, встал, скомкал салфетку и направился к
себе. На третий этаж, коего занимал ровно половину.
Поднявшись на площадку лестницы, он повернул налево,
задумчиво прошел сквозь анфиладу комнат и отпер дверь
последней, угловой, более напоминавшей глухую келью. Окон
здесь не было, свободного места тоже - все пространство
занимала мощная электронно-вычислительная машина, сделанная
на заказ в Америке, Силиконовой долине.
пакетник, щелкнул рубильником, надавил кнопку "Пуск". Вот
так, ключ на старт, дай Бог, чтобы полетела. Зашуршали
лопастями вентиляторы, завертелись шайбы с магнитной лентой,
вспыхнул, начал разгораться бочкообразный иллюминатор
монитора. Десять секунд - полет нормальный. "Ну, с Богом", -
Хорст устроился на винтовой, словно у рояля, табуретке,
клацнув клавишами управления, взял вступительный аккорд,
вгляделся .. На экране высветилась пышногрудая блондинка, та
самая, знакомая и по Египту, и по Багамам, и, наверное, еще
по полудюжине географических названий. Валерия Евгеньевна
свет-Воронцова, теперь уже полковник. Вот она, вся как на
ладони, стерва. Год рождения, рост, вес, размер ступни,
объем бедер, талии, номер бюста. Венеру Милосскую ваять
можно. Вот, вот, руки бы ей и оторвать, чтобы не лезла, куда
не надо. Заодно с носом, чересчур длинным. Впрочем, нет, нос
совсем не плох - породистый, гордый, правильной формы. Оно и
понятно, не с суконной фабрики, из графьев. Муж ее,
полковник-чекист Тихомиров, занимался поисками золота
Роммеля, в Ливии был пленен племенем сенусси, медленно
кастрирован, клеймен железом и мученически убит. Мать,
почетный чекист полковник Воронцова, знавала еще
Дзержинского, пережила с десяток чисток и ныне благополучно
здравствовала в Ленобласти, жируя на персональной пенсии.
Семейка, такую мать. Сама же Валерия Евгеньевна жила одна, в
строгости, воспитывала дочь, хотя и не чуралась
физиологических контактов с нужными для выполнения заданий
мужчинами да и женщинами. Питалась исключительно
вегетариански, хотя для пользы дела могла и сальца, и
буженинки, и поросеночка заливного с холодной водочкой под
расстегайчики. С визигой, севрюжинкой, налимьей печенью. Да
при зернистой-то икорке...
e.`.h.... Хорст, оскалившись, закурил помассировал
слезящиеся глаза и принялся вникать дальше. Так, личный
номер, крайне положительные характеристики... Дальше,
дальше... Владеет в совершенстве холодным и огнестрельным
оружием, занимается рукопашным боем по системе Ознобишина,
отлично водит машину. Знакома со взрывным делом, работает
вслепую на рации, особо опасна при задержании. Ворошиловский
стрелок. Особые приметы: три родинки в паху, две на груди, у
правого соска, одна, серпообразная, на левой ягодице. Из
крепких напитков предпочитает водку, из безалкогольных -
томатный сок, из нужных для выполнения задания мужчин -
плечистых стройных голубоглазых блондинов. Советская Мата
Хари в чекистских полковничьих погонах. Мощно ступает по
родительским стопам... Хорст задумчиво заклацкал клавишами,
и агрегат показал ему мать Валерии Евгеньевны, Елизавету
Федоровну. В годах, но все еще красивую, с властным и
самоуверенным выражением лица. И какого черта было ей,
дочери графини Воронцовой-Белозеровой, в карательной
организации, аббревиатуру которой расшифровывали в те
времена как "всякому человеку капут"? Нет бы куда-нибудь во
Францию, в Париж, в Ниццу. Тем более что с Россией уже
ничего не связывало - мать ее, то бишь бабушка Валерии
Евгеньевны, приказала долго жить незадолго до революции. И
почему это Елизавета Федоровна в сорок седьмом году при
первой же возможности перевелась служить из Москвы в трижды
ояыбель революции на гораздо менее перспективную должность?
Чтобы быть поближе к мамашиной могилке? Так ведь фамильный
склеп Воронцовых-Белозеровых разорили еще при нэпе. Странно,
очень странно...
слова русской каторжанской песни и стал разбираться с
бабушкой, той самой, из фамильного склепа. Материала было с
гулькин хрен. Зацепиться было не за что - старинное,
скверного качества фото, биографические данные, вехи жизни,
ну там еще по мелочи. Интерес вызывала лишь копия допроса
Гроссмейстера автономного масонского братства некоего Бориса
Филогонова. Сей вольный каменщик был известен тем, что
склонял своих последовательниц к сексуальному трехплановому
посвящению, уверял, что происходит от Наполеона Первого и,
обладая гипнотическим влиянием, ловко выколачивал из членов
своей ложи деньги и молчание. Пока им не заинтересовалось
ОГПУ. Так вот, гроссмейстер этот показал, что до революции
самым сильным магом в Петербурге был немец фон Грозен, а
ассистентом и медиумом при нем состояла бессменно графиня
Воронцова. Причем, конечно же, они были в половой связи, и
чтобы посвятить их будущего ребенка дьяволу, вышеозначенная
графиня заклала в жертву своего любовника, какого-то
поручика-конногвардейца. А потом естественным путем в срок