примерить старый черный костюм, и когда она в одной комбинации переступает
босиком по ковру, она напоминает ему девушку, какой он знал ее когда-то, -
девушку с тонкими лодыжками и запястьями и маленькой застенчивой головой.
Черный костюм, купленный, когда она еще училась в школе, тесен - живот у
нее все еще слишком велик после родов. А может, она уже начала полнеть,
как ее мать Она стоит, пытаясь застегнуть на талии юбку, груди, вспухшие
от молока, выпирают из бюстгальтера. Да она и вправду располнела, и это
ему нравится. Он думает: _мое, моя женщина_, но она выпрямляется, и ее
заплаканное лицо с остервенелым взглядом мгновенно гасит радость
обладания. Она становится обузой, которая больно давит на комок в груди.
Это мегера, которую он обречен до конца дней своих заботливо вести по
жизни, прочь от того понедельника.
огромная летучая мышь, летит в противоположный угол комнаты.
тебе на нервы.
спиной и робко просит:
плакать. Горячие слезы обжигают ему глаза, и он видит маленькие детские
пуговки сквозь гроздья круглых водянистых пятен, похожих на лепестки
цветущих яблонь. Слезы медлят у него на ресницах, текут по щекам, эта
влага восхитительна. Он хотел бы плакать часами - даже этот короткий поток
приносит облегчение. Но мужские слезы скупы, и его слезы высыхают еще
прежде, чем они выходят из квартиры. Закрывая дверь, он чувствует, что уже
потратил всю свою бесслезную жизнь на открывание и закрывание этой двери.
его пищать, у Кролика начинает болеть живот. Город теперь обесцвечен
солнцем, приближающимся к зениту.
повторяется снова и снова. Дженис с матерью, переходя из комнаты в
комнату, тихо обмениваются короткими репликами. Потом обе уходят наверх, и
через полчаса Дженис появляется внизу в подколотом со всех сторон черном
платье миссис Спрингер, в котором она очень похожа на мать.
ли? - кричит он, но тут же извиняющимся тоном добавляет: - Ты прекрасно
выглядишь.
миссис Спрингер берет назад ту небольшую дозу терпимости, которой она его
оделила. Дом снова наполняется невысказанным убеждением, что он - убийца.
Он с благодарностью принимает эту мысль: да, он убийца, - и ненависть
подходит ему больше, чем прощение. Погруженный в ненависть, он может
сидеть сложа руки, может оставаться как бы в параличе; жестокая ненависть
служит ему чем-то вроде укрытия.
Нельсон в одиночестве сидит за столом и ест суп, сырую морковь и бутерброд
с колбасой. Вид у него такой, словно он не знает - улыбнуться отцу или
нет. Миссис Спрингер все время стоит к нему спиной.
книжку из "Золотой библиотечки" про маленький паровозик "Чу-Чу", который
боялся туннелей. К тому времени, когда "Чу-Чу" перестал их бояться,
Нельсон засыпает. Гарри возвращается вниз. Дженис отдыхает у себя в
комнате; миссис Спрингер переделывает ей платье, и стук швейной машины
вплетается в пение птиц и в смутные глухие шумы предвечернего часа.
опущены, и он вздрагивает, увидев сидящего на стуле Гарри.
мне, что обвинение в убийстве предъявлено не будет. Все с этим согласны.
Несчастный случай. Он уже почти со всеми переговорил и хочет как-нибудь
повидаться с вами. Неофициально.
Гарри.
потерь в дальнейшем.
Никто тебе не поможет, никто не снимет тебя с крючка.
Дорогая посуда в стеклянном серванте за спиной у Гарри дребезжит. Судя по
маленьким часам с серебряным циферблатом на полке фальшивого камина, еще
нет двух.
ничего не ел, и он идет на кухню и съедает две галеты. Каждый кусок
скребет ободранные внутренности. Боль усиливается. Блестящая раковина с
кранами, стальные дверцы шкафов словно несут отрицательные заряды, которые
его отталкивают и сжимают. Он возвращается в сумрачную гостиную и видит в
окно, как две девочки лет по четырнадцати, в тесных шортах фланируют по
освещенному солнцем тротуару. Их тела уже созрели, но лица еще совсем
неиспорченные. Забавные эти девочки-подростки, на лицах у них всегда
жадное нетерпение. Слишком много конфет - вся кожа в прыщах. Они плетутся
черепашьим шагом - подобно тому, как тянется время перед похоронами.
Словно чем медленнее они будут идти, тем вернее претерпят какое-то
чудесное превращение за углом. Дочери, они чьи-то дочери. Вот и Джун
тоже... Он отгоняет мысль о ней. Проходящие мимо девчонки, с их нахально
выпяченными задами и затаившимся в ожидании своего часа сексом, кажутся
безвкусными и нереальными, а он, наблюдающий за ними из окна, всего лишь
пятно на стекле. Почему высшие силы просто-напросто не сотрут такую
грязную ничтожную букашку? Он смотрит на свои руки, и они представляются
ему фантастически уродливыми.
дотронуться до шикарных спрингеровских полотенец. Выходя с мокрыми руками
из ванной, он встречает Спрингера в тихом коридоре и говорит ему:
запонки.
из-под опущенных занавесок, которые колышутся чуть ли не в такт с тяжелым
дыханием ребенка. Хотя Гарри изо всех сил старается растянуть процесс
одевания и по нескольку минут возится с каждой запонкой, все это занимает
гораздо меньше времени, чем он надеялся. В шерстяном костюме жарко, он как
будто не совсем впору, но что-то мешает ему снять пиджак и доставить
кому-то удовольствие - кому, он и сам не знает. Безупречно одетый, в
тесной рубашке, он на цыпочках спускается в гостиную и сидит там,
рассматривая тропические растения на стеклянном столике. Поворачивая
голову так, что листья попеременно закрывают друг друга, он ждет, что его
сейчас вырвет. Внутренности - плотно сжатый комок ужаса, тугой пузырь,
который никак не проткнуть. На часах всего 2:35.
несчастье, он так и не мог собраться с духом позвонить или сходить к ним.
В понедельник вечером миссис Спрингер позвонила его маме и пригласила ее
на похороны. После этого молчание его семьи стало внушать ему страх. Одно
дело - выслушивать упреки от чужих людей, и совсем другое - от собственных
родителей. После его возвращения из армии отец только и делал, что пилил
его за отказ работать в типографии, и в конце концов допилился до того,
что в сердце Гарри не осталось для него места. Вся мягкость и доброта,
которую старик когда-либо ему выказывал, превратились в ничто. С матерью -
совсем иначе, она все еще жива и все еще привязана к пуповине его жизни.
Если она придет и даст ему нагоняй, он скорее умрет, чем стерпит. А что
еще может он ожидать? Что бы там ни говорила миссис Спрингер, с него как с
гуся вода, потому что у нее нет другого выхода, кроме как мириться с ним,
и ему даже кажется, что она хочет его полюбить, но с матерью совсем другое
дело - она не может его любить или не любить, они даже не два отдельных
человека, он начался у нее в животе, и если она дала ему жизнь, она может
взять ее обратно, и если она от него отвернется - это для него конец. Из
всех людей на свете меньше всех он хочет видеть ее. Сидя в одиночестве, он
приходит к выводу, что кто-нибудь из них - либо он, либо мать - должен
умереть. Вывод довольно нелепый, но он возвращается к нему снова и снова,
пока шум - это у него над головой одеваются Спрингеры - немного отвлекает
Контровский Владимир
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Белов Вольф
Сертаков Виталий