благотворно. Шерли не робела на людях, у нее не возникало желания
стушеваться перед ними, избегать их. Любому человеку, будь то мужчина,
женщина или ребенок, она готова была подарить свое расположение, - конечно,
одним больше, другим меньше, но, как правило, со всяким, кто не проявил себя
с дурной стороны, как невоспитанный, грубый или чванливый человек, Шерли
держалась дружелюбно, обходительно и думала о нем только хорошее.
шутливым и серьезным, особую прелесть и лишая ее насмешки колкости. Однако
ее обходительность не умаляла ценности ее дружбы, которая проистекала из
сокровенных глубин ее души, в противоположность этой чисто светской
обходительности. Мисс Хелстоун была ее задушевной подругой, а все эти мисс
Пирсон, Сайкс, Уинн и другие пользовались только ее щедро расточаемой
любезностью.
многочисленными гостями. Ее гнев против него уже улегся, и она приветливо
кивнула ему. Зато он показал себя во всей красе. Он не сумел ни отклонить ее
приветствие с гордостью человека, незаслуженно оскорбленного, ни ответить на
него с чистосердечной радостью человека, готового простить и забыть:
нанесенная ему обида не вызвала в нем стыда, и при встрече со своей
обидчицей он не выглядел пристыженным; злоба, как и другие его чувства, была
мелкой, не способной вылиться в яростную вспышку. Не отвечая на приветствие,
он прошел мимо Шерли бочком, трусливо поеживаясь, с надутым и хмурым видом.
Ничто и никогда не могло бы заставить его примириться с ней; и в то же время
его мелкая душонка неспособна была жаждать мщения - даже будь он оскорблен
куда более сильно.
я была глупая! Негодовать на беднягу Донна за его злобные выпады против
Йоркшира - это так же нелепо, как сердиться на комара, который старается
укусить носорога. Будь я мужчиной, я бы просто вытолкала его за дверь;
теперь я рада, что применила только моральное воздействие. Но пусть он
держится подальше - мне он неприятен, раздражает меня; в нем даже нет ничего
забавного - Мелоун и тот лучше!
произнести эти слова, как вошел Питер Огест в полном параде, в перчатках,
надушенный, напомаженный и гладко причесанный, держа в руках букет из пяти
или шести пышно распустившихся махровых роз; он преподнес букет молодой
помещице с неподражаемым изяществом, запечатлеть которое не способен самый
искусный карандаш. Кто после этого осмелился бы утверждать, что Питер Огест
не умеет быть обходительным с дамами? Он сорвал цветы и преподнес их; он
возложил на алтарь Любви, или, вернее, Маммоны, дань своих чувств. Чего
стоил Геркулес с веретеном в руке в сравнении с Мелоуном, протягивающим даме
букет роз? По-видимому, он и сам это понимал и был приятно изумлен своей
прытью. Не сказав ни слова, он направился к выходу и, уходя, исподтишка
посмеивался, по-видимому поздравляя себя с успехом; но внезапно он
остановился и оглянулся, очевидно желая воочию убедиться, что действительно
преподнес букет. Да, вон они, шесть ярких роз, лежат на малиновом шелку, их
придерживает белоснежная ручка в золотых кольцах, над ними склонилось
полускрытое ниспадающими вдоль щек локонами смеющееся лицо; увы! - локоны
только наполовину скрывали его, и Питер заметил усмешку! Сомнения не было, -
на его рыцарскую любезность ему отвечали насмешкой, он стал посмешищем для
девчонки, - нет, для двух девчонок, мисс Хелстоун тоже улыбается; мало того,
Питер понял, что его намерения разгаданы, и помрачнел как грозовая туча. В
эту минуту Шерли подняла голову и увидела устремленный на нее свирепый
взгляд; Мелоун по крайней мере умел ненавидеть - Шерли сразу это поняла.
строгие темные одежды, но с сияющими лицами. Покончив с делами духовными,
они захотели перед началом процессии подкрепить свои силы телесные. Мистера
Болтби с почетом усадили в большое, мягкое, обитое сафьяном кресло,
оставленное нарочно для него; Каролина, которой Шерли шепнула, что пора уже
выполнять обязанности хозяйки, поспешила поднести стакан вина и тарелочку с
миндальным печеньем достойному всяческого уважения другу своего дяди. Позади
кресла стояли два церковных старосты - их присутствие на празднике мистер
Болтби считал необходимым, ибо они были попечителями воскресной школы;
миссис Сайкс и другие прихожанки окружали своего священника и хором выражали
надежду, что он не слишком утомился, и опасения, как бы ему не повредила
жара. Миссис Болтби, - она уверяла, что ее господин и повелитель, погружаясь
после обеда в сладкий сон, походит на ангела, - склонилась над ним, ласково
вытирая его влажный от испарины лоб; короче говоря, Болтби был на вершине
славы и округлым, сочным voix de poitrine* изрекал благодарности за внимание
и уверял, что чувствует себя вполне терпимо. Подошедшую к нему Каролину он
не удостоил и взглядом, но принял ее угощение; он не заметил ее, как никогда
не замечал, да и знал ли он вообще о ее существовании? Однако печенье он
заметил и, будучи сластеной, захватил сразу целую пригоршню. Что касается
вина, то миссис Болтби попросила разбавить его горячей водой и добавить туда
сахара и мускатного ореха.
насыщенный благоуханием цветов, и дружески беседовал с мисс Эйнли. Вот за
ним Каролина рада была поухаживать. Что бы такое ему принести? Он не должен
сам беспокоиться, она позаботится о нем. Каролина положила на небольшой
поднос всевозможные лакомства и поднесла священнику. Вскоре Маргарет Холл и
мисс Килдар тоже подошли к своему любимцу; им тоже казалось, что они взирают
на сошедшего с небес ангела; Сирил Холл был для них непогрешим, как папа
римский, точно так же как преподобный Томас Болтби для своих почитательниц.
Человек двадцать, а то и больше, столпились вокруг Хелстоуна; кто же из
священников лучше него умел развлекать общество? Молодые пастыри, как всегда
сбившись в кучку, представляли собой созвездие из трех планет меньшей
величины. Многие девицы поглядывали на них издали, не решаясь, однако,
приблизиться.
каждую замыкали музыканты; колонны разделились на шеренги по двадцать
учеников, а между ними Хелстоун попарно разместил учителей; затем он
провозгласил:
Мэри Энн Эйнли ведут прихожан Наннли! Каролина Хелстоун и Шерли Килдар ведут
прихожан Брайерфилда!
Брайерфилду.
шляпой, и тотчас затрезвонили все восемь колоколов на колокольне, загремели
духовые оркестры, флейта начала перекликаться с горном, глухо зарокотали
барабаны, и шествие тронулось в путь.
процессией, лучезарное небо и яркое солнце взирали на нее, ветерок покачивал
над ней верхушки деревьев, и все ее участники - тысяча двести детей и сто
сорок взрослых - в приподнятом настроении и с веселыми лицами дружно
выступали в такт музыке; то было красивое зрелище, которое радовало глаз и
сердце; то был день радости для богачей и бедняков. Священники потрудились
на славу! Воздадим же хвалу английскому духовенству. Правда, не все его
представители безгрешны, ибо это живые люди, как и мы с вами, но плохо
пришлось бы нашей стране без них: Великобритания много потеряет, если
церковь ее падет. Боже, поддержи нашу церковь! И возроди ее, о Боже!
пятам врага, но она выступала под звуки маршей, которые, судя по блеску глаз
и выражению лиц, настраивали некоторых из ее участников, как, например, мисс
Килдар, если и не на боевой, то во всяком случае на воинственный лад. Ее
оживленное лицо бросилось в глаза Хелстоуну, когда тот случайно обернулся, и
оба рассмеялись.
защищать ее рубежи; ни враги, ни тираны не посягают на нашу свободу и не
угрожают нам. Мы только совершаем прогулку - не больше; так что, капитан,
охладите свой воинственный пыл; сейчас он - увы! - ни к чему!
воображение, - продолжала она, обращаясь к Каролине, - дополнит то, чего нет
в действительности. Пусть мы не настоящие солдаты, да я вовсе и не жажду
кровопролития, но мы солдаты воинства Христова. Давай представим себе, что
время отступило на несколько веков назад и мы совершаем паломничество в
Палестину. Нет, нет, не так, - представим себе более величественную и
суровую картину: мы - жители шотландских долин. Скрываясь от врагов, мы
уходим в горы под водительством капитана - ковенантера{264}. Там должен
состояться наш тайный сбор. Мы молимся и знаем, что нам предстоит сражение,
но верим - души погибших в бою вознесутся на небо, и мы не страшимся
обагрить землю своей кровью. Эта музыка глубоко волнует меня, наполняет меня
трепетом жизни, и сердце мое бьется с особой, еще не изведанной силой. Я
жажду опасности - жажду защищать свою веру, свою страну или хотя бы своего
любимого.
Шломо Вульф
Корнев Павел
Шилова Юлия
Круз Андрей
Шекли Роберт
Контровский Владимир