АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
бочки.
- Сильно льет, Алексеич?
- Сейчас помалу. Я спиной держу.
- Так, - сказал "дед". - Затычку изображаешь? Ну, потерпи, милый. Да
поберегись - шов дышит, может тебя защемить.
- Ага, спасибо.
"Дед" вылез, закрыл люковину. Опять мне стало страшно. Но там уже
какая-то беготня пошла. Пробили водяную тревогу - протяжными гудками и
колоколом. Вся палуба загремела от беготни. А я уж совсем закоченел, уже под
куртку просочилось до плеч, и локти сплошь избило.
Кто-то опять люковину отдраил:
- Сень, жив там?
Шурка Чмырев.
- Жив. Но бедствую.
- Хреново, значит, тебе живется? Курить небось охота?
Вот, самый верный вопрос задал человек. А я и не знал, отчего мне так
хреново.
- Сейчас покуришь. Смена тебе идет.
Шурка спрыгнул в воду и охнул. За ним еще кто-то. Вытащили несколько
бочек из переборки, пошвыряли в воду. Кто-то начал ко мне протискиваться.
- Сень, ты там особенно не расстраивайся, ладно? Все починим, все
наладим... - это Серега Фирстов. - Э, ты там не молчи. Нам твой голос очень
необходим, Сеня.
- Ладно, ползи давай.У меня уже язык к зубам примерз. А он все полз да
полз и расспрашивал:
- И чего это ты сюда забрался? Удивляюсь я, как ты только такие места
находишь?
Сто лет он ко мне полз. Но, правда, ему тоже нелегко приходилось. Он
языком-то молол, а сам бочки из-под себя выбирал и подавал назад Шурке.
Дополз наконец, ткнулся мне головой в зубы.
- Извини, Сень. Как твое мнение, полчаса выдержу?
- Я час сидел, не умер.
- Какой час? Полбобины только успели прокрутить. Еще одно столетие он
бочки раздвигал. Потом закурить решил, сделал пару затяжек и сунул мне в
рот.
- Давай отвались.
Борт поднялся, и вода схлынула, и я тогда отодвинулся от дыры. Серега
упал на нее спиной. Потом борт пошел вниз.
- Ой, - говорит он, - холодно!
- А ты думал.
- Рокан прожигает. Ну, Сень, ты озверел! Придумал чего - дыры задницей
затыкать. Это же нам никаких задниц не хватит, придется из-за границы
выписывать. Ты б мне подстелил чего-нибудь...
- Что я тебе подстелю?
- А в чем ты сидел? - Он протянул руку и нашарил куртку. - Во, курта
своего подстели...
Тут-то я и призадумался.
Мне не куртки было жалко, с ней-то чего могло случиться. Но в ней еще
письма были, от Лили. И последнее и те, что она мне в прошлые рейсы
присылала. Письма она любила писать, это просто редкость в наше время, и -
большие, подробные. Я их каждое раз по двадцать читал, все протер на сгибах.
И даже сейчас я их помню, когда от них ничего не осталось. Вот, например,
такое место: "Ты гораздо больше предполагаешь во мне, чем есть на самом
деле. Я обыкновенная, душой давно очерствевшая, пошлая, с одной мечтой -
как-нибудь сносно выйти замуж, нарожать детей и успокоиться. Почему я тебе
кажусь загадкой - это так просто объясняется!.. Мы все - дети тревоги,
что-то в нас все время мечется, стонет, меняется. Но больше всего нам
хочется успокоиться, на чем-то остановиться душой, и мы не знаем, что, как
только мы этого достигнем, прибьемся к какому-то берегу, нас уже не будет, а
будут довольно-таки твердолобые обыватели. Ты - совсем другое..." Ну, и
дальше - про то, что она во мне увидела, чем я ее поразил в первую нашу
встречу. Может, на самом деле ничего этого и не было во мне, я во всяком
случае не замечал, но читать интересно было, никто до нее со мной так не
говорил. И может быть, никто никогда так не напишет мне. И даже когда
почувствовалось, что расходимся в общем и целом, - там, на "Федоре", - я все
же решил эти письма сохранить. Где ж было знать, что теперь придется их в
кулаке переть через залитый трюм. А не вынуть их, оставить в куртке... Не в
том дело, что Серега мог их там нащупать, а просто - суеверие, понимаете?
Как будто что-то случилось бы с ними, вот я такой толчок почувствовал в
душе.
- Чего ты? - спросил Серега. - Куртку жалеешь? Не жалей. Мы, может,
вообще отсюда не выберемся.
- Брось, не паникуй.
- Да я-то чувствую.
Я снял куртку, сложил ее внутрь подкладкой. Серега отодвинулся, и мы ее
затолкали в шов.
- Теперь порядок. Иди грейся, Шурку через полчасика пришли.
Я выполз и тут вспомнил про Фомку. Нельзя птицу в мокром трюме
оставлять, мало ли что дальше будет.
Фомка сидел тихо в гнездышке, совсем сухой, но в руки сразу пошел, как
я только позвал его: "Фомка,Фомка". И пока я лез по скобам, он весь
распластался у меня на ладони, свесил больное крыло. Я хотел его в кубрик
отнести, но вдруг он спрыгнул и побежал от меня, вскочил на планширь. Сидел
на нем нахохленный, отставив крыло.
- Ну что, Фомка, - сказал я ему, - иди, штормуйся, как можешь.
Волна накатила, захлестнула планширь, а когда схлынула - Фомки уже не
было. Я испугался, пробрался к фальшборту. Фомка лежал на крутой волне,
сложив крылышки, клювом и грудкой к ветру - как настоящий моряк. Все-таки он
выбрал штормящее море, а не трюм, где ему и сытно было, и тепло. Плохи,
должно быть, наши дела, я подумал. Потом заряд налетел, и больше я Фомки не
видел.
Под кухтыльником кто-то отвязывал помпу, тащили шланги. Я в гальюне
напялил чей-то рокан, выскочил им помогать. Шурка тут был. Васька Буров и
Алик.
- А где ж другие?
- Где надо, - сказал Шурка. - В кубрике у механиков натекло. По колено,
шмотки плавают. Во до чего картины доводят. Еще не дай Бог в машину
просочится.
- Не дай Бог, - сказал я.
- А чего особенного? Вполне могло и в машину.
- Погибаем, но не сдаемся, - сказал Алик.
Васька Буров на него заорал.
- Плюнь три раза, салага. Плюнь сейчас же!
Алик плюнул.
- Не соображаешь, так помалкивай.
Потащили помпу к вожаковому трюму. Под ногами елозили доски, рыбодел,
каталась пустая бочка. Мы спотыкались, падали и снова тащили. Потом опустили
шланг и стали качать прямо на палубу - двое на одном плече, двое на другом.
Васька покачал, покачал и спросил:
- Бичи, а бочки-то со шкантами?*
* Шкант - пробка.
- Это к чему ты? - спросил Шурка.
- Дак если они заткнутые, они и держать будут, воду не пустят.
Мы бросили качать.
- Это у бондаря надо спросить, - сказал Шурка. - А где он, бондарь? У
механиков там выкачивает. Хрен знает. Которые со шкантами, а которые и без
шкантов.
- Они же все равно немоченые, - сказал Алик. И верно, немоченая бочка,
хоть и заткнута, все равно пропускает.
- Немоченые, дак теперь намочились, - сказал Васька. - Зря качаем.
Шурка подумал и вдруг заорал на него:
- А ну тя в болото, сачок! Я лично тонуть не собираюсь. - И сам закачал
как бешеный. В это время из рубки крикнули:
- Помпу - к машине!
До нас это как-то не сразу дошло.
- А трюма?
- Сказано вам - к машине!
- Дождались, - сказал Васька. - Доехали. А все ты, салага, накаркал:
"Погибаем, погибаем"...
Шурка уже тащил помпу от люка. Я выбрал шланг, крикнул туда, в темень:
- Серега, жив там?
Ответа никакого. Я испугался до смерти - захлебнулся он там? Или
бочками задавило?
- Серега, гад полосатый!
- Ау! - как из могилы донеслось. - Скоро вы там?
У меня от сердца отлегло.
- Какой "скоро"! - сказал я ему радостно. - Только начинается.
- Мне сидеть?
- Вылазь.
- Пластырь не будете заводить?
- Вылазь, в машине вода. Он загромыхал там бочками.
- Зачем же мы с тобой сидели, Сеня?
- Выберешься один?
- Да выберусь... Но сидели, спрашивается, зачем?
- Ладно тебе... Люковину задраишь?
- Да уж задраю. Но учти, Сеня, так ты мне и не ответил...
Я побежал помогать с помпой. Мы ее протащили в узкости, между
фальшбортом и рубкой, отдраили дверь в коридор. Комингс тут - чуть не до
колена, и пока мы эту дуру перетаскивали, все руки себе пооборвали. Но сразу
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 [ 59 ] 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
|
|