физическая боль согнула человека пополам.
Струя огня обрушилась на "аквариум". Глеба обдало жаром. Шквал чужого
страха, страданий и злобы ворвался в душу, затопил мозг и отбросил
потерявшее контроль тело на холодный бетонный пол. Внешние звуки утонули в
предсмертном протяжном гуле. Голова, казалось, вот-вот лопнет под натиском
крови, бьющей в виски. Последним усилием воли Глеб порвал опасный контакт
с гибнущим созданием.
В ноздри хлынула ни с чем не сравнимая вонь. Организм, едва освободившийся
от инородных чувств, подвергся атаке удушающего запаха горелого мяса.
Дыхание перехватило, спазм вывернул желудок наизнанку, в глазах заметались
кровавые пятна.
Блики огня скользили по стенам и оскалившемуся в злорадной улыбке белому
лицу Филиппа. Мелькнул силуэт женщины. Оглушенный, Глеб с трудом заставил
себя сосредоточиться и поймал взглядом точку, откуда смотрела на убитого
сына обезумевшая мать. В ее руках застыла бумажная коробка. Не помня себя,
парень вскочил на ноги. В голове застряло очевидное - не успеть.
- Будьте вы прокляты! - выкрикнула Аза, занесла над головой коробку и, что
было сил, метнула в центр комнаты.
Глеб рванулся наперерез, но поздно. Со звоном разлетелись осколки стекла.
Аза вскинула руку. Он четко видел ее пустой кулак, поднятый в яростном
проклятии, и первый момент не мог понять, почему Филипп заорал
"Стреляйте!", а солдаты, не задумываясь, исполнили команду. Тело женщины
затрепетало под свинцовым дождем.
Они решили, что у нее пистолет, - догадался Глеб и застонал от бессилия.
- Вычистите здесь вс", - распорядился доктор Жулавский. - Перекройте!
Замуруйте! Чтоб никаких следов!
Он пнул ногой покореженный картон. Захрустели раздавленные пробирки. Затем
посыпались ругательства.
Глеб шатаясь вышел из бункера.
- Глебушка, - робко позвала из темноты Тамара и посеменила к брату.
- Не смотри в меня, Тома, - Глеб поспешно отвернулся. - Я слишком много
видел плохого. И я ничего не смог сделать...
Заботливые руки потянули его вниз. Он опустился на колени, не поднимая
глаз.
- Тома, я не остановил беду.
- Ты не виноват, - девочка погладила длинные спутанные волосы. - Не
отчаивайся. У Ориона все хорошо, и Анна верит, что все будет хорошо. Если
беда придет, мы ее не испугаемся и остановим вместе.
Глеб приник головой к острому плечу Тамары и заставил себя полностью
расслабиться. Девочка нежно обхватила его плечи. Ее "тепло" пылало в
темном жутком коридоре факелом надежды.
Эпидемия
За стеклянной дверью медицинского блока Глеб увидел Ориона. Он полулежал
на кровати с высоко поднятым изголовьем, тщательно перевязанный, бледный в
тон подушки, и улыбался. Анна сидела возле и что-то говорила, ласково
гладя его по щеке. На экране терминала четко отплясывала ритм яркая
зеленая линия. Глеб подавил неуместный вздох и хотел отойти, но Орион
призывно помахал ему рукой.
- Глеб, - Анна открыла дверь, - он поправляется! Это чудо! Посмотри на
него!
Раненый уверенно сел на койке.
- Я сделал, как ты говорил, - громко сообщил он. - Нашел и уничтожил
повреждения. Я поверил природе!
- Молодец.
Глеб прислонился плечом к стене.
- Что произошло? - Орион напрягся.
- Отдыхай пока. Потом разберемся.
Тревога, граничащая с ужасом, сковала Анну с ног до головы. Ей показалось,
что она знает ответ. Орион быстро снял манжету, от которой к
биометрическим терминалам тянулись провода. Линия на экране взбрыкнула и
превратилась в гладкую черту.
- Глеб, что случилось? - он отпустил поручень койки и, чуть пошатываясь,
сделал шаг вперед.
Анна поддержала его под руку.
- Аза выпустила джинна из бутылки прежде, чем умерла, - глухо произнес
Глеб.
- А Гном? - ахнула девушка.
- По приказу Филиппа его уничтожили.
- Глеб, ты как? - Орион заглянул ему в глаза. - Где Тамара?
- Я уговорил ее остаться в комнате. С ней все в порядке пока.
- Что ты знаешь про "джинна из бутылки"?
- Ничего, - Глеб отвел взгляд. В душе вновь поднималась ледяная пурга
отчаяния. - На базе пятьдесят шесть человек! Может быть ничего не
произошло, может быть в той проклятой коробке были обычные стекляшки.
Может быть вирус, если он вообще существует, окажется нестойким или не
распространится по воздуху! Вс" - "может быть". А точного ответа нет!
- Успокойся, - рука друга опустилась на плечо. - Вирус пока не объявил нам
войну, верно?
Глеб поднял голову. Молодой человек стоял перед ним, расправив плечи. Ни
кровь, проступившая сквозь повязку, ни скребущаяся в груди боль, ни
слабость с дурманящим головокружением не подорвали его решимости.
- Верно, - Глеб почувствовал, как сам невольно выпрямился. - Вот что,
Орион. Распорядись, чтобы солдаты не покидали базу. Заблокируй входы. От
Филиппа я ничего не добился по этому поводу. Похоже, он в отключке: сидит
в своем кабинете, как истукан, и молчит. Анна...
- Я попробую с ним поговорить, - девушка кивнула и поправила волосы.
- Глеб, надо бы предупредить людей, - предложил Орион.
- О чем? О моих догадках насчет смертоносного вируса? - парень горько
усмехнулся. - Нам придется ждать атаки. Но карантин необходимо обеспечить
уже сейчас.
Глеб сидел возле безмятежно спящей Тамары и бережно перебирал пальцами ее
непослушные русые косички.
Земля родимая, защити ее. Охрани ее от беды и зла, как всегда хранила, -
бессознательная молитва плескалась в душе, будто речная волна в суровую
пору. - Прости слепых и глухих к тебе, земля. Все мы дети твои. Прости и
охрани от страшных напастей...
Бесшумно вошла Анна. Глеб поднял на нее затуманенный взор. Девушка тихо
присела на краешек дивана. На лице - ни следа косметики, фиолетовые синяки
под глазами, бледные сухие губы. Глеб вмиг пришел в себя.
- Анна, как ты себя чувствуешь? - шепотом на одном дыхании выговорил он.
- Устала, - она вздохнула. - Нет-нет, Глеб, со мной все хорошо! Не
волнуйся.
- Где Орион?
- Заснул наконец-то. Он, кажется, уже сутки на ногах, да еще и ранение...
Знаешь, как он старается быть похожим на тебя! - в утомленных глазах
засветилась нежность. - Врач, который его оперировал, стоял с разинутым
ртом, когда Орион продемонстрировал ему полностью заживший шов.
Глеб улыбнулся. Что бы она ни говорила про Ориона, из всех тайных уголков
ее существа начинала просачиваться теплая искренняя любовь.
И кто же из вас взрастил ваши цветы, ребята? - промелькнула ласковая мысль.
- Филипп заперся в кабинете, - после долгой паузы возобновила разговор
Анна. - Катенька ждала, когда ее впустят с ужином, до одиннадцати ночи. А
Филипп до сих пор не ответил, ни по коммутатору, ни через дверь.
- Чудовище! - Глеб не сумел сдержать эмоции, и тут же об этом пожалел.
- Он больной человек, - тихо отозвалась Анна. - Прошу тебя, не злись на
Филиппа. Он не был таким раньше. Он был нормальным ребенком, неплохим
братом. Он целеустремленно работал за свою идею, и не его вина, что в
нашем обществе дорога к познанию лежит через трупы сотен душ. Он шел к
благородной мечте. Не важно, прав его приятель или не прав, грядет
всемирная катастрофа или обойдет стороной. Филипп искренне верил, что это
катастрофа произойдет, и хотел спасти цивилизацию. Ту самую, которая
лишила его души! А теперь он, похоже, потерял и рассудок. Он создавал то,
чего в принципе не может быть! И потерпел крах, как отец... Наверное, на
нашей земле чудес не бывает. Диво - это миф из маминой жизни.
- Ты ошибаешься, Анна, - Глеб подсел к подруге. - Недавно я видел группу
молодых оболтусов, каждый из которых сам по себе ничего не нес в душе.
Каждый был обычным шалопаем. А вместе они излучали "тепло". Я часто думаю
об этом феномене. И знаешь, кажется, я понял, почему не соглашаюсь с
тобой, когда ты призываешь индивидов вести людей к призрачному Диву.
Общество существующее, и общество, которое представляла твоя мама, это два
несвязанных множества. Наше общество укрепилось в правилах и, как бы ни
казалось со стороны гадко, оно прижилось на земле. Индивиды видят общество
"со стороны". Они не чувствуют единства людей, как долго не чувствовал и
я. Невольно они внесли бы в существующую реальность слишком много чужого,
придуманного, искусственного. За ними пошли бы многие, я уверен. Началось
бы паломничество к новым богам, которые по сути своей ничем не отличались
бы от прежних. Любой идол, как бы высок ни был его пьедестал, служит
человеку, а не ведет его за собой. Идея "я есть центр мира", так
старательно насаждаемая в умы, кроется даже в самом названии "индивид".
Таким образом, индивиды усугубили бы распад нашего общества на миллиарды
крошечных ячеек, не способных увидеть мир целиком. А это и есть гибель
Контровский Владимир
Орлов Алекс
Володихин Дмитрий
Флинт Эрик
Контровский Владимир
Сертаков Виталий