Чтение 59–й страницы книги ~Семь стихий~

подхватил его смех и эхом разбросал по всему берегу. Перепуганные чайки
взмыли в небо. А он, продолжая хохотать, побежал в море. Волна, будто
удивившись, поднялась над призраком, когда он отважно нырнул в неспокойную
пучину.
Он плыл, рассекая руками воду, ощущая ее сопротивление и бодрящий холодок.
Косяки рыб шарахались от странного пловца, обрывки водорослей, принесенные
прибоем, цеплялись за тело, обжигая колючими усиками. Наткнувшись на
прозрачный студень мертвой медузы, Пэр отшатнулся от неожиданности и с
головой ушел под воду. Одним рывком всплыв на поверхность, он взял
погибшее животное в руку и отбросил далеко в море.
- С ним теперь твоя Стихия, Донай, - сказал он вслух. - Я знаю ее, и знаю
Жизнь, Данила!
Он лег на спину и долго с наслаждением качался на ласковых волнах, пока
солнце, рьяно принявшиеся за свою работу, не начало слепить глаза.
- Свет, Огонь. Грег-Гор, я ощущаю его!
Пэр зажмурился, и алый абрис замерцал под тенью сомкнутых век. Проводив
последние черно-красные круги, промелькнувшие перед глазами, он нырнул, в
несколько взмахов достиг берега и выбрался на песок.
- Юленька, нет ничего прекраснее и добрее твоей Стихии!
Под ладонь попал гладкий камешек.
- Я учусь прикасаться к Тверди, Оливул, - Гаюнар поднялся на ноги. - Я
стою на земле! Серафима, Космос! Семь Стихий! Я знаю - вы во мне! Я
клянусь служить вам до скончанья Путей!
Мир ответил внемиренцу ласковым свистом ветра, шелестом прибрежных сосен,
плеском морского прибоя да скрипом береговой гальки. Но не было рядом
людей, кто разделил бы с ним радость главной его победы - осознания
собственного места в бесконечном течении Судьбы.
В сердце впилось жало дурного предчувствия. Пэр посмотрел по сторонам.
Ночь давно уползла за край земли, а ей на смену шествовал знойный летний
день. "О, мой бог! Так меня, верно, уже разыскивают!" - спохватился
призрак. От следующей мысли его бросило в жар: он понял, что совершенно не
представляет, где остался особняк отца.
Из-за камней вырвался ветер, разметал песчаную пыль и мигом разогнал ужас,
едва не охвативший рассудок. У Пэра создалось впечатление, будто сам
Воздух прислал ему в помощь неутомимого скакуна. Пэр решительно
оттолкнулся от земли и взмыл в небо, чтобы рассеяться в воздушных потоках.
Однако расстаться с человеческой формой оказалось не так просто, как
раньше. Приложив максимум усилий, он все же принял вид густой туманной
стрелы и, доверившись ветру, полетел на запад, туда, где за каменистой
равниной виднелся краешек огромного лесного океана.

6

По небу разливалась лазурь, и брызги утренней росы искрились под первыми
лучами солнца всеми цветами радуги. Данила безрадостно взглянул на
блистающее зарево. Пэра он не нашел, и тревога, смешавшаяся с тоской и
болью, прокралась в самую глубину сердца, заставляя его сжиматься, стоило
только задеть воспоминания. Жесткие слова отца, произнесенные на прощание,
его насмешка над жизнью, цинизм, с которым излагалась история эксперимента
- все вызывало у Данилы приступы отчаяния.
Волк брел по высокой траве, опустив массивную голову, и гроздья росы,
сорванные ветром со стеблей, оседали на покрытой грубой шерстью морде.
Собаки плелись позади, усталые и понурые, поглядывая на хозяина
страдальческими черными глазами.
Миновали неглубокий овраг. Данила потрепал своего "коня" по ушам,
неизменно поднятым торчком, и оглянулся на Аполлона и Артемиду.
- Умотались?
Собаки вяло завиляли хвостами. Гаюнар вздохнул. Он и сам чувствовал, что
силы тают с каждой минутой.
- Эй, Волк, что там говорит твой встроенный штурман? Долго еще?
Рожденное Стихиями существо слегка повернуло голову к наезднику. Гаюнар не
рассчитывал услышать от него какой-либо ответ, и вздрогнул от
неожиданности, когда в сознании всплыл четко сформулированный
навигационный масштаб.
- Пэр?
Данила приподнялся, озираясь.
"Жизнь", - подсказало то же нечто внутри.
Остудив волнение, Гаюнар различил уже испытанные однажды ощущения. Точно
так же он чувствовал жизнь мышонка, с которым общался вчера на крыльце
усадьбы. На этот раз вместилищем Стихии был Крылатый Волк, облаченный в
форму серого хищника.
После короткого отдыха компания тронулась дальше. Ветер изменился, и
вскоре к свежести расцветающего утра примешался какой-то неприятный запах.
Данила, вероятно, не скоро обратил бы на него внимание, но Волк
остановился, напрягся, как перед броском, и вдруг по полю раскатился
низкий грудной вой. Собаки шарахнулись в разные стороны.
- Ты что? Что с тобой? - растерялся пилот.
Далеко над лесом мелькнула черная тень.
- Что там стряслось? - Данила дернул Волка за холку. - Это был Грег-Гор?
Ты, форма существования, ответишь ты что-нибудь, наконец?!
Конкретного образа он не добился, но пришествие беды было очевидно. Не
дожидаясь команды, Волк помчался во весь опор. Не прошло и пяти минут, как
лощина, казавшаяся бесконечно далекой, возникла из-за холма. Первое, что
бросилось в глаза Гаюнару, был дым, вившийся над отцовским домом. Запах
гари кружился в воздухе, медленно распространяясь по всей округе. На
некогда пустынном дворе скучились оседланные кони, у крыльца мелькали
силуэты людей.
- Какого дьявола! - воскликнул пилот. - Вперед! Вперед!
Он хлопнул зверя по спине. Тот подчинился, но если бы Данила не был так
возбужден, он "услышал" бы голос Жизни, призывающий к осторожности.
Волк ворвался в ворота. Лошади с очумелым ржанием взвились на дыбы,
затрещала дряхлая деревянная коновязь, и объятые ужасом животные понеслись
в поле. Раздались испуганные крики людей. Гаюнар соскочил на землю и
бросился на крыльцо, на бегу доставая пистолет. Он совсем забыл, что
техника и оружие без Игры мертвы в этом Мире.
- Серафима! Оливул!
Дорогу преградили короткие стальные клинки. Вид вооруженных ратников в
легких кольчугах и кожаных латах заставил Данилу опомниться. С
непростительным опозданием он обнаружил значительный численный перевес
противников. Пять рослых мужчин с мечами наголо впереди, еще столько же
сзади, и группа лучников возле распахнутых ворот конюшни. Короткая команда
взорвала секундное замешательство обеих сторон, не оставив времени на
раздумья. Гаюнар чудом избежал удара палицы и, перепрыгнув через шесть
ступенек, оказался на земле. Над ним пронеслась тяжелая тень. Вопли ужаса
потонули в волчьем рыке, и к пилоту под руку откатилась оторванная голова.
- Волк! Нет! Не убивай! - выкрикнул Данила, вскочил и подхватил чей-то меч.
Свистнула стрела. Лучник целился в чудовище, но промахнулся. К общему шуму
присоединился собачий лай. Псы, отставшие от хозяина в поле, ворвались в
ворота.
- Аполлон! Артемида! В лес!! - что было сил заорал им Гаюнар. - Волк, в
лес!
Ратники кинулись на пришельца. Он рефлекторно отбил клинок и,
извернувшись, ударил ногой нависшего над ним молодца с палицей.
Задребезжала стрела, еще одна, еще. Даниле показалось, будто каленая сталь
впилась в его спину, но в следующий миг он понял, что рану получил
Крылатый Волк.
- В лес! Я приказываю, в лес!!
Людская масса заслонила свет. Его сбили с ног, посыпались тупые удары. То
ли по приказу, то ли из суеверного страха ратники не пускали в ход оружие,
и в какой-то момент Гаюнару удалось перехватить инициативу. Он рванулся к
лежащему в траве мечу и вскакивая эфесом разбил кому-то лицо. Следующий,
преградивший ему дорогу, кубарем покатился под ноги товарищей. Данила
кинулся было вон со двора, туда, где мелькали в траве серые спины
последовавших его команде зверей, но натолкнулся на человека. Тот
отпрянул, а Гаюнар в азарте взмахнул мечом и прежде, чем успел осознать,
насколько грозное оружие попало ему в руки, наотмашь полосонул ратника.
Раздался болезненный крик. Гаюнар замер. Юный воин падал на белые ступени
лестницы, и вместе с ним плавно опускался на каменное крыльцо черный
контур. Из паутины памяти вырвалась ясная картина, виденная когда-то
сквозь призму Игры: штаб космических полицейских, пять закрытых образами
человек; они двигаются, разговаривают, смеются, но трое кажутся
обрисованными тончайшей линией полной пустоты - так Судьба отметила своих
приемных сыновей.
Над головой свистнул тяжелый меч. Данила опомнился, но, увы, слишком
поздно. Клинок плашмя ударил на затылку. Земля и небо в одно мгновение
поменялись местами, и наступила тьма.
Старая половица скрипнула и испуганно замолчала, и ровные шаги прозвучали
в полной тишине. Солнечный луч коснулся воздушной накидки, сшитой из
нежных разноцветных хвостиков каких-то животных, тронул мех на круглой
шапке со спадающим на плечо лисьим хвостом, и нерешительно замер, не
добравшись до гладкого, без единого следа морщин, холодного лица. Рука в
темно-коричневой, похожей на змеиную кожу, перчатке опустила на стол
изящный хлыст.
- Итак, я внимательно тебя слушаю, - шершавый угрожающе спокойный голос
прозвучал из-под меховых одежд. - Где же дракон, которого ты обещала мне
представить?
- Господин, произошло непредвиденное, - тонкая женщина в гладком длинном
платье потупила очи, - его предупредили, и он улетел. Но мы отыщем его,
господин. Я послала в погоню Железную Стаю. Солнце не успеет подняться в
зенит, как двуглавый дракон будет твоим, о, Каллист Великолепный.