Чтение 59–й страницы книги ~Доставить живым или мертвым~

Его подняли понесли к подъехавшему "рафику" и, словно бревно, кинули в
заднюю дверь. Там уже были люди, одетые в камуфляж, вооруженные автоматами.
От них пахло тройным одеколоном и гуталином...

Когда его выволакивали из машины, он обвел взглядом пространство и
понял, что привезли его в колодцеподобный, глухой двор. Его ввели в коридор,
обитый синим линолеумом, провели длинными переходами со множеством поворотов
и втолкнули в светлый, просторный кабинет. За огромным столом сидел крупный
человек с большими залысинами и мясистым лицом. И Путин, взглянув на него,
увидел приветливые, почти смеющиеся глаза, что его несказанно поразило.

-- Снимите с него наручники, -- приказал сидящий за столом человек и
тот, кто усадил его на стул, быстро исполнил приказ. -- Оставьте нас
одних...

Один из тех, кто его задерживал, подошел к столу и положил перед
начальником изъятый у Путина контейнер.

-- За этим он шел, -- кивок в сторону задержанного.

И когда они остались одни, человек за столом, пригладив ладонью редкие
волосы, глядя куда-то в переносицу Путину, произнес знакомую фразу: "Вы не
подскажите, где тут можно купить рижский бальзам малой расфасовки?"

"Эх, черти, по дешевке купили!", однако вслух он ответил так, как и
полагалось ответить на пароль:

-- В столе заказов, возле центрального универмага...Разрешите
закурить..."

-- Давайте знакомиться, -- сказал человек и подвинул к краю стола пачку
"Элиты", -- Борис Карлович Пуго, шеф этой конторы, -- он сделал рукой
круговое движение и этой же рукой снял с контейнера крышку. Вытащил
сложенную рулончиком бумагу. -- Это вам, Владимир Владимирович.

И когда он развернул клочок бумажной салфетки, а это была именно она, в
глазах у него все заплясало, дыхание перекрылось, словно в бронхи ему забили
клубок шерсти. Однако пальцы, держащие послание, не дрогнули и он прочитал:
"Дорогой Володя, поздравляю тебя с выполнением задания и с днем рождения
твоего славного города. Новиков..."

Он взглянул на висевший на стене календарь: 20 мая, день рождения
Ленинграда...

В тот же день он вылетел в Москву.

31. Высадка на 502-й высоте.

За иллюминаторами уже господствовала темнота. Путин перевел взгляд на
бойцов. Фантастическая картина: казалось, это были гранитные фигуры, навеки
вечные застывшие в ограниченном, полном грохочущих звуков пространстве.
Мелкие сетчатые тени лежали на их лицах, сливаясь с комуфляжем. Приборы
ночного видения были приспущены к подбородкам, черные шапочки-маски у
некоторых находились в руках, а кое-кто, подвернув края, сидел в них, хотя в
салоне было жарко.

Свою маску Путин положил на ранец, стоящий у него между ног. И ту же,
возле ног, прислоненный к ранцу, лежал автомат.

Примерно через полтора часа лета из кабины вышел Гюрза и подошел к
Шторму. Тот сидел на краю скамейки, рядом с сыном. Переговорив с Гюрзой,
Шторм поднялся и, перекрикивая шум мотора, объявил десятиминутную
готовность. Он первым надел маску, застегнул на куртке молнию и ногой
пододвинул к себе свой ранец.

Щербакову нестерпимо хотелось курить. Он испытывал дискомфорт. Но был
один плюс: после слов Шторма, зубная боль, которая преследовала его от
самого Бочарова ручья, вдруг куда-то исчезла, оставив во рту несказанное
теплое облегчение. Он надел на голову маску, и сразу же ощутил ее шерстяное,
щекочущее кожу прикосновение.

Воропаеву тоже хотелось курить, но еще больше ему хотелось на свежий
воздух.. Он не стал сразу облачаться в маску, лишь взяв ее за края, растянул
и снова сложил.

Над кабиной пилота зажглось табло. Гюрза подошел к двери...Он оглядел
притихших бойцов и ощутил страшное одиночество, исходящее от каждого из них.
Он знал по собственному опыту, что в деле, на которое идут эти люди, никто
им не поможет. Никто. Возможно, уже там, где будет высадка, их ждет кровавая
баня. Какая-нибудь непредвиденная нестыковка, дикая случайность, которая
одним хищным ударом перечеркнет все, что задумано этими мужественными
людьми.

Вертолет вдруг словно подбросило, его обшивка бешено завибрировала,
винты вошли в диссонанс с мощной воздушной волной, обрушившейся на них.
Рядом, в пределах своих эшелонов, появились СУ-25 и вертолеты Ми-24.

По договоренности с Корнуковым, в ход пошла авиация, поднявшаяся с
военной базы под Астраханью и всей звуковой мощью обрушившаяся на квадрат
Е-9 и граничащие с ним пределы. Боевые машины двигались бурлящим потоком, и
росшие под ними столетние платаны, натужно накренились взъерошенными
кронами, не в силах противостоять этому воздушному напору. Да и как иначе:
скорость воздушной массы под винтами армейских геликоптеров равняется
ураганной скорости, более 120 километров в час.

А самолеты уже пошли на следующий круг... Гюрза взялся за ручку двери и
резко сдвинул ее в сторону. В салон ворвался поток воздуха и все, кто
находился в салоне, ощутили его свежие приливы. Вертолет, снизив скорость,
начал маневрировать. Пилот, пользуясь тепловизором, выбирал место
приземления. А посадить, вернее на пять минут коснуться тверди, он должен
был на каменном столе, размер которого не превышал двенадцати квадратных
метров. Это и есть 502-я высота...И когда шасси коснулись скалы, Гюрза,
стараясь преобороть шум мотора, крикнул: "Пошли! По одному вперед!"

Первым спрыгнул в непроглядную ночь Шторм- младший. За ним -- Воропаев
с Изербековым. Калинка и его напарник Саша Бардин начали выгрузку
гранатометов, сложенных в хвосте вертолета. Снаружи гранатометы принимали
Воропаев с Изербековым. Путин вышел предпоследним. Замыкал десант Шторм.
Перед тем, как спрыгнуть на землю, он задержался в дверях. Мгновение они с
Гюрзой смотрели друг на другу, затем подались навстречу и обнялись.

-- Ни пуха тебе, ни пера, Андрей Алексеевич, -- в самое ухо прокричал
Гюрза. -- Удачи вам...берегите президента, он, кажется, того стоит...

Шторм, подцепив за лямки ранец, выбросил его наружу. Автомат перекинул
на спину и крикнув "прорвемся!", покинул борт вертолета. Гюрза, держась за
кожаные петли, которые шли вдоль металлической стойки, выглянул наружу и
воздушная пробка едва не выбросила его из дверей...Вертолет, с погашенными
огнями набирая обороты, перпендикулярно поднялся метров на двадцать и косо,
словно сухой лис, заскользил в темноту...

...Первое, что почувствовал президент при приземлении, были
исключительно насыщенные запахи. Свежий ветерок, словно поддувало в печи,
приносил всепроницающие ароматы невидимых деревьев, цветов и кустарников,
росших на склонах гор. И эти ароматы были сильнее ощущений, которые через
ушные раковины проникали в мозг, заставляя весь организм реагировать на них.
А раздражителями этих ощущений были звуковые волны, создаваемые СУ-25 и
вертолетами поддержки. Без опознавательных огней они барражировали над
темными верхушками деревьев, некоторые из них на фоне неба вырастали
чудовищами, эдакими китами, проплывающими над высотой, чтобы через
мгновение-другое раствориться в недосягаемых для глаза пределах.

Путин надвинул на глаза прибор ночного виденья и весь до селе незримый
мир вдруг превратился в видимый. В своего рода телевизионный экран, с
которого убрали цветовой сигнал, оставив одни серые, не очень четкие
очертания. Он увидел Шторма, на котором тоже был надет прибор, Воропаева,
нагнувшегося над сложенными подсумками с автоматными магазинами, капитана
Гулбе, с самого края площадки осматривающего ближайшие окрестности.

Сквозь грохот самолетов Путин едва расслышал голос рядом стоящего
Щербакова: "Как вы себя чувствуете, Владимир Владимирович,?". Однако он не
стал отвечать телохранителю, лишь, взяв его за локоть, слегка его сжал.

Его взор приковало к себе усеянное звездами небо. И пронеслось
мимолетное банальное сравнение: черный бархат в бриллиантах. В глаза
бросилось созвездие Лебедя, вечно летящего по вечности. "А где же, --
подумал он, -- Волосы Вероники?" И ассоциативно вспомнился их ночной
разговор с женой на балконе дома, когда они говорили о звездах....А вот и
ковш Большой Медведицы, Полярная звезда...

Подошедший Шторм предупредил:

-- Пять минут на сборы и будем спускаться.

Затем он переговорил с прапорщиком Калинкой, у которого кроме оружия и
ранца был буй. Второй прибор находился у Саши Бардина. Аппараты напоминали
старые пылесосы типа "Вихрь", сферические и таких же объемов. Однако каждый
из них был начинен сложной электроникой и весил одиннадцать килограммов.

В какое-то мгновение рев самолетов стал затихать. Вернее, перестав быть
оглушительным, он начал заметно отдаляться. И странное дело, чем дальше он
уплывал, тем беззащитнее почувствовали они себя на этой продуваемой ночной
свежестью высоте. Однако через какое-то время грохот с новой силой обрушился
на скалы и деревья, растревоживая разную живность, поднимая из гнезд
пернатых.

Они разделились на две группы. В первую вошли Щербаков, Воропаев,
президент, Изербеков и сам Шторм-старший. Вторую возглавил Айвар Гулбе и с
ним -- Виктор Шторм и оба морпеха Бардин и Калинка.

Им надо было спуститься почти на пятьсот метров и выбраться к западному
гребню Гнилой ямы. И первые шаги показали, насколько маршрут, который они
определили по карте, отличается от реального рельефа. Путин, шедший за
Воропаевым, ощутил непроизвольное скольжение -- слежавшаяся и высохшая хвоя
не давала надежной опоры для стоп. Не помогали и резиновые шипы на ботинках,
они просто не доставали до грунта, где могли бы зацепиться за корни или
травяной покров.

По договоренности, каждый нечетный номер контролировал правую сторону,
каждый четный -- левую. Это было сделано для того, чтобы ни на мгновение не