следователем. Он был судьей и арбитром и привык доверять своей интуиции. По
его мнению, Намака были виновны во многих преступлениях, включая и убийства,
но именно к убийству Ходамы они, скорее всего, не имеют никакого отношения.
Интуиция подсказывала Адачи, что братьев подставили, и подставили намеренно.
случиться с людьми более достойными.
собственной инициативе и независимо от своей группы, свое собственное
расследование и никому о нем не рассказывал. Для достижения своих целей
Адачи использовал нескольких своих товарищей по полицейской академии,
которые теперь работали в полицейских отделениях префектур и почти не
пересекались с центральным департаментом полиции Токио. Но даже от них он
потребовал обещания хранить тайну. Понемногу к нему начала постепенно
поступать любопытная информация, и именно тогда Адачи почувствовал, что за
ним следят.
Практически все, кто вносил свой посильный вклад в дело против братьев
Намака, оказывались так или иначе связанными с Кореей.
переоделся в цивильное платье. Револьвер он засунул в кобуру на поясе. Вагон
метро за считанные секунды доставил его в район, где располагалась фондовая
биржа и где жил некто по кличке Угорь.
***
Угорь сидел в тихом уголке своего любимого ресторана. Перед ним стояло блюдо с его любимой едой, благодаря пристрастию к которой он и заработал свою кличку. Хозяином ресторана был тоже он.
свое время он несколько лет работал обозревателем финансовых новостей,
однако был изгнан из своего пресс-клуба за отказ изложить некие события в
соответствии с официальной версией. По Японским стандартам это было
серьезным проступком, так как новости в этой стране распространялись
исключительно через пресс-клубы. От членов подобных клубов ожидалось, что
они станут докладывать о своих озарениях в обмен на более или менее свежую
информацию. Естественно, что гайдзинам и прочим посторонним доступ в клуб
был закрыт. Иными словами, пресс-клубы были инструментом управления
информационными потоками.
кого-нибудь другого это могло стать катастрофой, но Угорь оказался
достаточно находчив, проницателен и умен. Рынок ценных бумаг, переживал
очередной подъем, и Угорь основал финансовый листок. Как правило, его
газетка оказывалась информированнее других, и дело процветало. Злые языки,
правда, утверждали, что основные доходы Угорь получал не за счет
опубликованных материалов, а за счет сведений неопубликованных. Лично Адачи
в этом ни капли не сомневался. По его сведениям, Угорь и его газетка
функционировали под патронажем одной из крупнейших банд якудза.
он как издатель устроит их гораздо больше, если немного потеряет в весе.
Насколько Адачи понял, они вознамерились отрубить Угрю руки и кое-какие
другие выдающиеся части тела. Адачи помешал церемонии, заявившись в ресторан
Угря в самый ответственный момент, чтобы перекусить. Ему удалось рассеять
нападавших, позаимствовав у одного из них меч и использовав его по
назначению. При этом детективу и в голову не пришло вытащить свой револьвер.
обыкновению несколько преувеличив свои возможности. Учитывая его грузную
фигуру и узкое пространство между скамьей, на которой он сидел, и столом,
это было довольно сложным делом. К тому же светильник над столом висел
достаточно низко. Одновременно Угорь пытался продолжать есть, поэтому общее
впечатление от его бестолковых телодвижений было незабываемым.
немедленно заказал. Угорь ему искренне нравился. Он был умен и умел
составить компанию, к тому же детектив-суперинтендант предпочитал
преступников, которым есть что сказать. Тупые головорезы попадались слишком
часто и не способствовали приятному времяпрепровождению.
было Орига и что называть его в глаза Угрем было бы некрасиво, как бы он сам
ни гордился своим именем. Угри, как правило, ассоциировались с могуществом,
изворотливостью и силой, а заодно - с афродизиаком и финансовыми
манипуляциями. Когда на фондовой бирже дела шли хорошо, дилеры бросались в
ближайший ресторан, чтобы подкрепиться угрями.
вопросах, - заметил Угорь. Адачи улыбнулся.
пытаетесь заинтересовать меня своими финансовыми проектами, но я до сих пор
не клюнул. Это должно было вас кое-чему научить. Рынок мало меня интересует.
Мне следовало начать с вводной части.
Угорь. - На поверхности ее плавает почти что двадцать три миллиона
держателей акций, что якобы является показателем демократического устройства
биржи. На самом деле оказывается, что корпорациям принадлежит семьдесят три
процента вкладов. Фактически же шесть крупнейших кейрецу контролируют одну
четвертую часть рынка. Частные лица удерживают всего лишь около двадцати
двух процентов бумаг.
Адачи.
Угорь. - Но это не так. Большинство вкладов - более трех четвертей - никогда
не поступает в продажу. Корпорации и банки удерживают их на основе взаимного
негласного соглашения. Обыкновенные акции, которые, как правило, поступают в
продажу, обычно и становятся объектом всяческих манипуляций. Всей торговлей
заправляет какой-нибудь десяток дилеров, которые и раздувают цены. Человек,
принадлежащий ко внутреннему кругу ?своих?, видит кивок головой и обращается
к ?своим?. В конце концов, крайним оказывается индивидуальный держатель
акций, который покупает ценные бумаги по окончательным, сложившимся ценам.
Привилегированные вкладчики из внутреннего круга не могут проиграть. Дилер
гарантирует, что в худшем случае они останутся при своих. Некоторые политики
тоже оказываются в числе этих привилегированных клиентов, но в обмен на
кое-какие уступки. Ходама-сан был одним из таких людей.
запеченного в яйцах, и принялся с Удовольствием жевать. Когда пища
провалилась к нему в желудок, он буквально расцвел.
акции растут в цене, только ?Намака? ленятся.
рынком.
выглядят великолепно, - заверил Угорь. - В любом случае доход не столь
важен. Дивиденды слишком ничтожны - вот в чем вопрос. А японский вкладчик
именно на этом и делает сваи деньги. Продаваемые здесь акции приносят
владельцу шестидесяти-восьмидесятикратный доход, иногда даже больше. Для
примера, в Америке прибыль бывает от ста до двухсот процентов.
меча, затем опустил быстрым рубящим движением.
расчете? Адачи ухмыльнулся.
видел. Страшный человек.
оказалось так много корейцев. Причина смерти Ходамы, как он уже начал
догадываться, действительно могла не иметь никакого отношения к текущей
политике и корениться в делах дней давно минувших, в хаосе и отчаянии
послевоенной Японии.
американской оккупации Японии. Рассказывал ему об этом его старый наставник,
который видел все это своими собственными глазами. Адачи смутно помнил
подробности, однако теперь он по крайней мере отчетливо представлял, к кому
можно обратиться за разъяснениями.
Ходамы было местью за что-то такое, что он совершил во время оккупации, то
почему убийцы ждали так долго? И почему Ходама со всей своей властью и
влиянием перестал принадлежать к сонму небожителей, которых нельзя было
тронуть и пальцем?
Ответ, по-видимому, скрывался в истории Японии и Кореи в послевоенный
Шилова Юлия
Акунин Борис
Маккарти Кормак
Конан-Дойль Артур
Никитин Юрий
Елманов Валерий