Чтение 59–й страницы книги ~Ритуал после брачной ночи~

Я уже не слушала, что говорит мне Чарская. Я изучала квитанцию. Гарнитур
из трех предметов (колье, серьги кольцо горный хрусталь, серебро с золотым
напылением) был продан за 4200 (четыре тысячи двести) рублей антикварным
салоном "Бирюза".

Я знала этот трупного вида салон. Он подвизался при городском ломбарде и
специализировался на отъеме ценностей у малоимущих реликтовых старух. Но
самым удивительным было то, что вышеуказанный гарнитур был принят на
комиссию от гр. ШАМНЕ И. И.

"И. И." - не иначе "Илларион Илларионович", - машинально подумала я.

И тут же комната вместе с бесшабашной красоткой Полиной Чарской поплыла у
меня перед глазами.

И.И. ШАМНЕ.

Илларион Илларионович Шамне, подпольный ювелир, специалист по камешкам,
очкастый хитрован, связанный с Олевом Киви, - владелец такого же, только с
другим именем салона "АНТИКВАРНАЯ ЛАВКА". Но почему И.И. Шамне снес
безделушки в другой магазин, а не выставил у себя?! Самолично бил ноженьки,
самолично сдавал на комиссию...

В этом не было никакой логики. Никакой.

И никакого смысла. Разве что еще раз подтверждалась сомнительная связь
ювелира и виолончелиста. Больших виртуозов своего дела, приходится признать!

- Что с тобой? - Чарская пощелкала пальцами перед моим носом.

- Ничего... Слушай, ты бы не могла отдать мне эту квитанцию?

- Зачем?

- Меня накололи так же, как и тебя, - я решила сыграть с Полинькой
Чарской в игру "Суки, объединяйтесь в профсоюз!". - И мне нужна эта бумажка.

Чарская задумалась. Очевидно, мысль о том, что ее московский сортир
осиротеет без документального подтверждения ее же ... глупости, не очень
вдохновляла.

- А я выясню все про кассету, - выкатила я на позиции последний аргумент.
- Кассету еще никто не отменял. И на ней ты все еще лезешь в сейф.

Это подействовало.

- Ты полагаешь? - она нахмурилась.

- Я просто в этом уверена.

- Хорошо. Бери.

Когда заветный клочок бумаги был получен, я принялась размышлять о том,
как бы мне отблагодарить Чарскую.

- Если хочешь, я могу помочь тебе убраться.

- Еще чего, - фыркнула она. - Что за рабская психология? Пусть этим
занимаются те, кто должен заниматься. Они за это деньги получают. А я в
горничные не нанималась.

- Но... - Я обвела глазами номер, больше похожий на полигон после ядерных
испытаний. - Мы здесь на приличную сумму накуролесили.

- Группа заплатит, - беспечно отмахнулась Чарская. - С паршивой овцы хоть
шерсти клок.

- Думаешь, заплатит?

- Куда денется!.. Везде, где я работаю, в смету статью закладывают.
Называется "Непредвиденные расходы и форс-мажорные обстоятельства". Если
такой статьи нет, я даже переговоров не веду.

- Лихо! - восхитилась я.

- Ну! Такие актрисы на дороге не валяются. Меня же все режиссеры
ненавидят! Рыдают, проклинают, волосы рвут на заднице, а сделать ничего не
могут. Потому как вот они у меня где ... коньки бздиловатые! - Чарская сжала
маленький склочный кулак.

- Лихо... Может, еще за топливом сбегать? - Я выразительно посмотрела на
опустевшую бутылку бренди. - Здесь один молдаванин есть...

Воспоминание о недавно покинутом Аурэле Чорбу накрыло меня с головой. Но
Эта Сука не дала мне пойти на дно.

- Знаю я этого молдаванина. Фуфлыжник. Гнойный чернозем. Кроме своего
пойла поганого, ничего не признает. Будь его воля, он бы всех в нем утопил.
А потом душонки бы инспектировал - на персональном Страшном Суде. И
вообще... много на себя берет. А я таких ... колхозников ненавижу.

В ее голосе сквозила самая обыкновенная зависть. В борьбе за умы и сердца
безропотного человеческого стада Аурэл Чорбу и Полина Чарская были
непримиримыми конкурентами. Но не это занимало меня сейчас: Полина,
прожившая в гостинице довольно длительное время, могла бы пролить свет на
каждого постояльца. А чужая точка зрения всегда важна, даже если это точка
зрения отпетой суки.

- Весело здесь у вас. - Я начала издалека, чтобы не вспугнуть пребывавшую
в самом благодушном настроении Чарскую.

- Ага. Весело. Как в доме еврейской бедноты. Одного в расход пустили...
Ну почему не я это сделала?!. - Она снова отвлеклась от темы.

- Говорят, его пресс-секретарь до сих пор здесь...

- Правда?

- Я его в баре видела. Сегодня ночью. Что за тип?

- Такой же слизняк, как и его покойный хозяин... Я и встречалась-то с ним
несколько раз.

- А разве... в Вене его не было?

Упоминание о Вене, романе с Олевом и неудавшейся краже неудавшихся
драгоценностей было рискованным шагом, но Чарская отнеслась к этому шагу
достаточно спокойно.

- Лично я его не видела, - бросила она. - Но я там вообще мало что
видела. Кроме койки, разумеется. Дурой была.

- И еще актер, - я быстренько закрыла тему с Калыо Куллемяэ И подсунула
Чарской очередную фигуру. - Илья Слепцов.

- Слепцов? Да нет такого актера Ильи Слепцова! Впервые слышу.

- Вообше-то меня интересует один иностранец. Тео Лермитт, искусствовед.
Он останавливался здесь.

- Тео Лермитт? - Чарская задумалась. - Немец?

- Он из Швейцарии.

- Шваба я знаю, живет рядом с крестьянином. Бизнес-крыса... А
искусствовед... Нет. Мне он не попадался.

Что ж, неуловимый Тео Лермитт по-прежнему остается неуловимым! Пора идти
за бренди.

- Так как насчет выпивки?

- Легко. Сейчас закажем, - Чарская оглянулась в поисках телефона и сразу
же обнаружила его изуродованное тельце на полу. И запоздало покаялась:

- Черт, с телефоном я, кажется, погорячилась...

- Я схожу.

- Да ладно тебе... Пусть ходят те, кому за это деньги платят. А мы сейчас
грохнем что-нибудь тяжеленькое, сразу прибегут...

Из "тяжеленького" в номере оставались только три медные подсвечные
грации, телевизор с видеомагнитофоном и зеркало в тяжелом багете,
обрамленное Венерой и Амуром. Крошку Амура мне было особенно жалко.

- Я быстро. Ты будешь бренди?

- Нет, - Чарская закусила губу. - Бренди у них хреновый. Но если уж
пойдешь, закажи мне "устрицу пустыни"

- ???

- Виски с джином.

Я кивнула. Эту сомнительного качества смесь всегда любила Кайе...

Кстати, о Кайе. Автограф кинозвезды еще никто не отменял.

- Послушай... Пока мы в относительной трезвости... Ты бы не могла дать
мне автограф?

Чарская расплылась в самодовольной улыбке.

- Вот видишь! А говорила, что я тебя не интересую! Ну-ка, давай ее
сюда!..

И прежде чем я успела что-либо сообразить (куррат!!), Полина вынула у
меня из пальцев злополучную квитанцию из "Бирюзы" и перевернула ее на
обратную сторону. А потом хищно клацнула ручкой, извлеченной из саквояжа.

- Что писать?

Я с тоской посмотрела на единственную улику против И. И. Шамне, но не
вырывать же ее из непредсказуемых актерских лап, в самом деле!

- Так что? - поторопила меня Чарская.

- Значит, так, - я закатила глаза. - "Кайе с самыми лучшими пожеланиями".
Ну и подпись, разумеется.

От старания Чарская даже высунула язык. А написание четырех жалких слов и
предлога заняло гораздо больше времени, чем я предполагала. Наконец Чарская
завершила послание и протянула квитанцию мне.

- Ну, как? Сойдет?

"Ты кайфовая баба, Кайе. Хоть одно нормальное рыло в этом богом забытом
городишке. Круто мы с тобой потусовалисъ. Чухляндия - дерьмо, Рашэн -
помойка. Да здравствует остров Пасхи! Суки, объединяйтесь в профсоюз! Полина
Чарская".

- Оригинально, - только и смогла выговорить я. - А при чем здесь остров
Пасхи?

- А там народу мало. И вони соответственно. Я тебе еще там мой мобильный
приписала. Надумаешь в Москоу - звони. Заезжай. Если я, конечно, буду в
хорошем настроении...

- А если в плохом?

- Спущу тебя с лестницы.

Что-что, а телефон Чарской мне не пригодится никогда. Даже если я
когда-нибудь освобожусь от пут федерального розыска, еще не факт, что
Чарская меня вспомнит. И еще не факт, что я вспомню ее...

- Ну, ладно. - Я поднялась и спрятала квитанцию в карман. - Пошла за
"устрицей в пустыне"...

***

В баре по-прежнему никого не было, кроме самого бармена (очевидно, это и
был бессменный Андрон Чулаки, тип из досье Сергуни Синенко).

И полуспящего Калью Куллемяэ. Калыо сидел в той же позе, в которой мы с