домствах, колхозах и совхозах.
мов свинины, пятнадцать кур, барашка и два ящика водки для обеспечения
отчетно-выборной конференции. Слушаюсь. Направить два проектных институ-
та на уборку картошки. Будет сделано. Выпустить судно в море без тамо-
женного досмотра. Так точно. Пустить завод в эксплуатацию без очистных
сооружений. Выполнено. Прекратить уголовное дело. Уже. Разбавить пести-
цидное молоко до нормы концентрации и пустить в продажу. Сделаем. На
время визита упрятать всю шантрапу в КПЗ. Готово.
конности были известны более или менее широкому, а иногда чрезвычайно
узкому кругу лиц. И, что очень важно, они носили единичный характер и не
делали погоду в деятельности того или иного ведомства. Когда все полете-
ло в тартарары и развитие государства приняло явно выраженный крими-
нальный характер, незаконные распоряжения стали не исключением из пра-
вил, а самим правилом.
ня стали не законы и инструкции, а выгодные определенным лицам усмотре-
ния, одинаково далекие и от закона, и от справедливости. Поскольку ре-
зультаты происшедшего скрыть было невозможно, в обиход запустили оправ-
дательную версию о нехватке "хороших" законов, с появлением которых все
станет на свои места. А пока таковых не появилось, все - от рядового ис-
полнителя до руководителя любого уровня играли по правилам игры без пра-
вил.
ли материалы и дела не на основе несовершенных законов или эфемерного
"внутреннего убеждения", а в соответствии с полученными указаниями на-
чальства. По этому материалу - отказать, по тому - возбудить, этого
арестовать, того освободить, этого направить в суд, того прекратить,
этому дать условно, тому - реально...
том числе и то, которое получил Крамской. Удивляться не приходилось. Та-
кое поручение не дают абы кому, всяким незрелым псевдопринципиальным
чистоплюям, которые могут истолковать высокое доверие как предложение
соучаствовать в преступлении. Его могут высказать только тому, кого счи-
тают полностью и безоглядно своим; кто способен оценить степень доверия
и проявить себя, доказав, что его воля, душа и совесть целиком и без ос-
татка принадлежат начальству.
го... Потому "псевдопринципиальные чистоплюи" и не способны долго зани-
мать высокие кресла, Система их выдавливает, выкидывает на обочину, как
и любой другой отработанный человеческий материал. А самое страшное для
начальника - оказаться на свалке сломанных карьер и искореженных судеб,
где можно встретиться с теми, кого собственноручно сюда отправлял... По-
тому отказаться от такого поручения нельзя. И даже усомниться в нем не-
возможно. Надо или сразу плюнуть сквозь зубы и хлопнуть дверью, или ис-
полнять. Точно и в срок.
чок в конце коридора и зашел в кабинет, расположенный рядом с запасной
лестницей.
зенный, с матовыми стеклами шкаф, облупленный сейф, несколько неудобных
стульев, в углу двухпудовая гиря со стертой до металла краской на ручке.
За столом сидел невысокий коренастый подполковник в аккуратно пригнанном
и тщательно отглаженном мундире. Это был многолетний руководитель спецг-
руппы "Финал" Владимир Михайлович Викентьев.
полковник, поднимаясь навстречу вошедшему. Начальник УВД нечасто ходит
по кабинетам сотрудников.
рал, опускаясь на жесткий стул. Помедлив, Викентьев все же сел на свое
место. Получалось, что это он принимает начальника управления, хотя
всегда было, да и могло быть только наоборот.
гвоздь нам забили, не знаю, как и вытаскивать...
ожидая продолжения. Выдержка у подполковника была отменная, да и реши-
тельности не занимать: в прежние времена, когда он командовал колонией и
подавил вспыхнувший там бунт, его прозвали Железный Кулак. Время прошло,
а прозвище осталось.
ный пробор. - "Черные колготки". У меня руки чесались пустить этого гада
в расход. Как его можно освободить?
терминологией подучетного контингента. Изысканной речи за последующие
десятилетия он так и не обучился, впрочем, это от него и не требовалось.
вого приговора или постановления прокурора об этапировании?
интересовала только техника.
отводил взгляд в сторону и явно чувствовал себя не в своей тарелке. -
Если его заберет "Финал"...
ет Крамской, вручает его дежурному особого блока Степнянской тюрьмы Ви-
кентьев. Он же получает приговоренного, сажает в спецавтозак и увозит в
точку исполнения.
и подумать.
все...
как будто они уже обсуждали детали утвержденной операции и его важнейшей
задачей, как обычно, была забота о безопасности сотрудников. - Если бу-
дет известно время перевозки, группу могут побить по дороге, и дело с
концом! Так для них надежней. И концы в воду!
такого результата исключать нельзя. Потому что Викентьев будет работать
на совсем другом уровне и с совсем другими людьми. Одно дело кабинет за-
местителя губернатора, и совсем другое - пустое и темное загородное шос-
се.
проблемы.
неуместное ерничество.
бедняге, до осени ждать...
взяли, я тебя беру...
потертый линолеум. Сейчас перед Викентьевым сидел не начальник УВД и не
генерал, а усталый, загнанный в угол мужик.
времена наступили...
слова, произнес Викентьев. - Кто вас может заставить?
буравили начальника управления. - Да я встал, послал всех на хуй и ушел!
На пенсию. Дальше что?
нужным скрывать.
чем генерал. Несоизмеримо меньше. И сейчас Викентьев готов сделать этот
шаг. Потому что иначе ему придется идти по колено в дерьме. Нет, по шею.
Поддельные документы, фальсификация исполнения, самые неожиданные небла-
гоприятные повороты этой грязной истории - все ляжет именно на него. Он
наглотается дерьма вдоволь. А что взамен? Генерал Крамской сохранит
должность и связанные с нею власть, влияние, возможности, уважение, ав-
торитет. Вряд ли подполковник может считать такой обмен равноценным.
По-моему, двадцать пять лет...
отстраненности во взгляде, он уже принял решение.
как хочется, верно?
сотни подхалимов. Но никто не может сделать того, что сейчас требуется.
Это можешь только ты. И я прошу тебя...
без всякого юмора и преувеличений. Принцип единоначалия - куда тут де-
нешься... Он принимает на службу и увольняет, повышает и понижает в
должности, присваивает звания, дает квартиры, представляет к наградам,
отдает под суд, вся жизнь сотрудников в его руках! И когда всемогущий
Аникина Наталья
Суворов Виктор
Сертаков Виталий
Лондон Джек
Афанасьев Роман
Шилова Юлия