пошептали - факт на лицо. И третья прореха - мыло.
- Мыло?..
Олег вздохнул и развел руками.
- Земляничное! Что если экспертиза докажет его особенное происхождение?
Скажем так, с помощью не наших, а высоких технологий? Из веществ, которых
не применяют в мыловарении? Особенно, в отечественном?
- И это доказательство! - подскочил Герман. - Смотри, сколько набирается!
- Сразу видно, в преферанс не играешь!
- Не играю.
- То-то и оно... А мы сейчас должны сыграть мизер неловленный. То есть, не
взять ни одной взятки. И пойти в гору!.. Короче, или мы упрощаем работу
комиссии и она вскоре сматывается; или наоборот, усложняем, и тогда она
торчит тут и роет до скончания века. А нам она тут ну никак не нужна! Ты
обязан получить допуск к полетам!
- И что это даст? - стал увядать Шабанов. - Знаешь, откровенно сказать, я
даже боюсь снова оторваться от земли. Взлечу, припрет тоска смертная...
- Во! - сложил фигу Олег. - Идиот! Мать вспомни, как она морковку сеяла!..
Ты взлетишь. И я уверен: эта твоя пассия на тыкве непременно объявится.
- Ах, вот оно что...
- То, брат, то! Как иначе-то ее выманить?
- А нужно ли выманивать?
- Ну, понесло тебя! - кадет начал одеваться, но не в обратном порядке - с
фуфайки. - Ложись спать, тоскующий идальго... Я пойду, пока совсем не
рассвело. Завтра приду.
Он отворил окно, высунулся по пояс и подтянув за ветки березу, прыгнул на
нее, покачался, однако спускаться не стал - вновь приблизился к
подоконнику.
- Герка, а знаешь, я рад, что они не пришельцы, - шепотом проговорил он. -
Значит, у нас есть будущее...
Утром его разбудила Алина - то ли ей захотелось перед уходом домой еще раз
встретиться, то ли по служебной необходимости пришла, сдавала дежурство и
больных, которых выводила из наркоза. Принесла две стекляшки, выразительно
поставила в туалет.
- Ну что с тебя взять, кроме анализов?
Взгляд был смешливый, чуть высокомерный, говорила со скрытым сарказмом,
мерила давление, брала кровь из вены и пальца, задавала дурацкие вопросы
относительно самочувствия, а сама вертела глазами, отыскивая следы ночной
пьянки.
- Что же не пришла? - спросил Шабанов больше для порядка. - Я ждал всю
ночь.
- Пришла бы, да место было занято, - грудным полушепотом проговорила Алина
- очаровывала. - У тебя другая ориентация.
- То есть? Что ты хочешь сказать? - слегка опешил он.
- У тебя был мужчина.
- Никого не было!
- Красиво свистишь... Я подходила к двери. Вы так ворковали, голубки...
- Да это друг, еще с суворовских времен! Сам товарищ Жуков. Помнишь, вчера
встретились?
Она стала мстить за его вчерашнюю неуместную шутку.
- Старая любовь, с юных лет... Суворовцы!
Герман внезапно сгреб ее, завалил на кровать, хотел поцеловать, но несло
запахом табака в смеси с губной помадой - придавил сверху и ощутил, как
когтистые пальчики вцепились в руку и сразу же зажгло. Он вскочил - четыре
глубоких следа перечеркивали всю тыльную часть ладони.
- Ты что, с ума сошла?
- Могу расписаться и на физиономии! - бросила Алина, встряхнулась, как
оттоптанная курочка, и хлопнула дверью.
Этой тоже требовалась тигровая шкура...
Когда привезли завтрак - привилегия для лежащих в генеральской палате, - он
попросил бинт, замотал руку, чтоб в глаза не бросалось, и скоро этот
инцидент отошел на задний план, поскольку в окружном госпитале началась
повторная сдача анализов. Он уже смело наступал на оперированную ногу,
ходил без костыля и все утро чувствовал душевный подъем. Полагая, что
Шабанов все еще лежачий, хирург пришел к нему сам, привел сестру с
перевязочными материалами и осмотрел прооперированную ногу.
- Через недельку снимем швы, - пообещал он. - А две недели придется
погостить у нас, молодой человек. Кто вас оперировал, руки бы ему оторвать!
Зачем было нужно вскрывать зарубцевавшийся раневой канал, когда пуля прошла
мышцу почти насквозь и сидела в сантиметре от кожного покрова?
- Этого я не знаю, - на всякий случай предупредил Шабанов, чтобы избежать
лишних вопросов.
Но хирурга не интересовали подробности ранения, он приказал сестре два раза
в день проверять состояние раны (что-то ему не нравилось), пожелал скорого
выздоровления и ушел.
- Жить буду? - спросил Герман у сестры, заклеивающей ногу. - Скажи по
секрету?
- Есть опасность нагноения, - призналась она. - Возможно, придется
почистить или поставить дренаж.
- Ничего себе! Мне там отлично вылечили ногу! - забывшись от возмущения,
развязал он язык. - А здесь угробят!..
Спохватившись, замолчал, но сестра спросила выразительно:
- Где это - там?
- Там! - показал он на потолок и отвернулся.
- Что у вас с рукой? Сменить повязку?
- Нет! - Шабанов спрятал руку. - Это вас не касается.
Переосмысленный ночной разговор вдохновлял его, и теперь уже не казалась
бредом мысль, что стоит ему снова подняться в воздух, как Агнесса обнаружит
себя, подаст какой-то знак и можно будет все поправить.
Поднаторевший в вопросах медицины Олег Жуков рассуждал совершенно правильно
- главное, доказать, что ты здоров и вернулся без всяких отклонений, и ни
Заховай, ни маркитант со своим прокурорским гонором ничего ему не докажут,
а представитель Главного Конструктора - человек свой в доску, ибо на его КБ
хотят свалить всю вину.
Когда Шабанов вернулся в палату, застал там молодого человека в очечках,
типичного программиста, который установил компьютер и заканчивал его
настройку.
- Все очень просто, - объяснил он. - Вы легко справитесь. Здесь новая
программа тестирования, в виде симбиоза компьютерной игры и
развлекательного шоу "Угадай мелодию". Не спешите. Работайте, когда
появится настроение.
Тест начинался с вопросов пустячных, к тому же каждый имел три варианта
ответов и на экране появлялся джин, сильно смахивающий на козлобородого,