мостам через Рону скользили разноцветные автомобили, несколько яхт с
поникшими парусами белели на хмурой от низких облаков воде.
желания сопротивляться. Лишь спросил:
разбили сердце. Прощайте, Борис Семенович.
ним, но тут четыре крепких руки подняли его грузное тело и перевалили через
балюстраду...
подождал, когда выйдут Губерман и напарник, и вышел следом, плотно прикрыв
дверь и повесив на ручку табличку: "Не беспокоить".
меня, Господи, по правде моей и по непорочности моей во мне. Да прекратится
злоба нечестивых, а праведника укрепи, ибо Ты испытуешь сердца и утробы,
праведный Боже. Щит мой в Тебе, спасающем правых сердцем. Господи Боже наш!
Как величественно имя Твое по всей земле!.."
особой социальной значимости, разработанной Управлением по планированию
специальных мероприятий, начался на другой день после исчезновения с виллы
друга и компаньона Назарова Бориса Розовского. Начало этого этапа вообще не
оставило бы никакого следа, если бы утром того же дня молодые российские
туристы, занимавшие в пансионате "Три оливы" апартамент "Зет" и пять
одноместных номеров, не сообщили хозяину о том, что им подвернулся очень
удачный бизнес к они вынуждены прервать отдых.
когда понял, что возбужденные перспективами неожиданно подвернувшегося
выгодного дела москали и не думают потребовать с него гро'ши за
неиспользованные семь дней, искренне разделил их радостное возбуждение,
расспросил о деле и горячо одобрил. Это хорошо, когда молодые хлопцы думают
о бизнесе, а не жрут горилку. Очень хорошо. И дело им подвернулось хорошее:
всего за двадцать две тысячи кипрских фунтов купили по случаю почти новый
мощный грузовик "ситроен" - с просторной кабиной, с двумя спальными местами
для водителей-сменщиков, с огромным кузовом, обтянутым серебристой
армированной тканью, с хромированными трубами глушителей, с десятком мощных
фар на бампере и верхней консоли. Грузоподъемность двадцать тонн. Грузи что
хочешь и вези куда хочешь.
переправить на грузовом пароме в Стамбул, там загрузить дешевым и ходовым в
Москве товаром и оттуда уже через Болгарию, Румынию и Польшу ехать домой.
Головастые хлопцы. Но и Шнеерзон был не из дураков. Он только представил,
как этот серебристый мощный красавец несется через всю Европу, Белоруссию и
Московию, сверкая неприлично голыми бортами, на которых даже названия фирмы
не значится, и тут же предложил: двухнедельный пансион, всем шестерым,
бесплатно, в любое удобное для них время, а за это они разрешат разместить
на бортах "Ситроена" рекламу "Эр-вояжа" и "Трех олив". Он даже согласен был
трошки приплатить, но обошлось и без этого. Самый серьезный из москалей,
тот, что жил в двухкомнатном апартаменте, махнул: "Валяйте!" И пока молодые
турки в светло-серой униформе выносили из соседней виллы и грузили в фургон
кстати подвернувшийся попутный груз - очень тяжелые, скатанные в рулоны
ковры, два срочно вызванные Шнеерзоном маляра изобразили с помощью
трафаретов три зеленые оливы на бортах и надписи на русском и английском:
"Откройте для себя Кипр. "Эр-вояж" предлагает отдых в пансионате "Три
оливы". Условия божественные, цены божеские".
туристов - высокий, смугловатый, которого хлопцы называли Боцманом, - сел за
руль, а трое остальных - Пастух, Трубач и Док - расположились рядом на
просторном сиденье.
Анюта.
закупают товар.
уже началась погрузка на автомобильный паром Ларнака - Стамбул. В просторное
боковое зеркало Боцман заметил, как за ними, не обгоняя и не отставая,
тащится какое-то такси, но причин задерживать на нем внимание не было.
такси вернулось на набережную. Не доезжая до "Трех олив", пассажир отпустил
машину и медленно, будто прогуливаясь, прошел по улочке, разделявшей "Три
оливы" и виллу Назарова. Он увидел, как ворота виллы раскрылись, выпустив
вместительный микроавтобус с сильно тонированными стеклами. Сколько людей
внутри, рассмотреть было нельзя, но по тому, как автобус тяжело осел на
рессорах, нетрудно было догадаться, что загрузка полная.
Голубков, нещадно потевший в светлых шерстяных брюках и рубашке с галстуком)
прошел еще немного вверх, а потом спустился на набережную. Отыскав свободный
столик в открытом уличном кафе, заказал банку пива, закурил ядреную сигарету
"Космос" и глубоко задумался.
конечные цели которых были ему неясны. И в Чечне, а еще раньше - в Афгане,
ставя подчиненным задачу, он всегда старался - не раскрывая, понятно, общих
секретов - сориентировать офицеров в общем масштабе дела, чтобы человек не
был слепым исполнителем "от" и "до", а понимал, чему послужит то, что ему
поручено. Это не просто повышало ответственность без всякого обещания
орденов или, наоборот, трибуналов. Понимание общей задачи возбуждало
инициативу, и не раз случалось, что этот как бы побочный эффект оказывался
важней основного задания.
всего мира незримо присутствовала надпись, вырезанная на каменном портале
Дельфийского храма: "Ничего сверх меры". Это было правильно. Никто не должен
знать больше того, что ему необходимо. Но и меньше он тоже не должен знать.
Впервые за долгие годы службы Голубков ощутил себя в положении безгласной
пешки в непонятной ему игре. И ему, привыкшему самостоятельно решать
масштабные задачи, это сразу же не понравилось. Но в чужой монастырь со
своим уставом не лезут. Это и была, видно, его плата - за Москву, за
служебную "Волгу", приезжавшую за ним в подмосковный Калининград (который с
некоторых пор стал именоваться Королевым), а после работы отвозившую его
домой, плата за отдельный кабинет и приличное жалованье, которое никогда не
задерживали ни на день.
была отправлена на Кипр, а его приказом Волкова, переданным через Нифонтова,
переключили на разработку операции, связанной с обострением ситуации на
таджикско-афганской границе. Тут он уже прямо спросил у Нифонтова:
Нифонтов. И добавил, увидев, что его объяснение не убедило Голубкова: - Ты
же не идешь следом за разведчиками. Твое дело - дать задание.
услышишь.
очень он в этом сомневался. Как ни прячь зерно тайны, а оно обязательно
прорастет. Рано или поздно. И он оказался прав. Об этом деле он вновь
услышал гораздо раньше, чем ожидал - буквально через несколько дней после
отлета ребят Пастухова на Кипр. И услышал от самого Нифонтова. Он вошел в
кабинет Голубкова, кивнул на материалы по Таджикистану:
ни разу не видел. Иди оформляй документы.
Кипр, а в Грозный.
о взрыве вертолета и гибели командующего армией и его адъютанта. Это было
делом огромной политической важности, оно грозило разрушить зыбкий мир,
достигнутый при активном вмешательстве генерала Лебедя в короткую пору
руководства им Советом Безопасности. Ни Россия, ни Чечня не были
заинтересованы в возобновлении военных действий. Кто-то пытался
торпедировать мир. Быстро найти организаторов взрыва - вот сейчас
единственный способ выйти из острейшего кризиса.
сохранилась обширная, созданная его стараниями агентурная сеть, были
негласные осведомители, были, наконец, личные связи со многими полевыми