Чтение 59–й страницы книги ~Место покоя Моего~

уже на следующий день. Не очень складно: плата - не заставила ждать,
напомнила... Но что делать, если плата эта выражалась не в лептах или динариях,
а... в душах. В отличие от гоголевских - живых.

Ходившие ранним утром за водой Андрей и Мария, мать Иешуа, по возвращении
встретили возле дома троих человек - двух молодых мужчин и одну девушку. Они
сидели у ограды, не решаясь войти во двор, мужчины молча и безнадежно смотрели
куда-то в пустоту, ничего, судя по всему, не видя, просто ждали и ждали. А
девушка бесшумно плакала, причем, похоже, уже давно.

Мария, привыкшая, что к сыну часто приходят разные люди, в том числе и
плачущие, без лишних предисловий обратилась к ожидающим:

- Вы к Иешуа? - и, не дожидаясь ответа: - Сейчас я позову его, а вы пока
проходите.

Молодые люди поднялись, так же молча - кивками - поблагодарили женщину,
прошли в дом, скромно сели у стены на толстый, плетенный из соломы коврик.
Девушка плакать не перестала, слезы струились по щекам, будто кто-то просто
забыл завернуть кран.

Через несколько минут к ним вышел Иешуа.

- Филипп? Яаков? Мирьям? - В его голосе не было даже намека на удивление.
Казалось, он ждал всех троих, знал всех троих и лишь чуток удивился столь
раннему их появлению в Назарете. А с другой стороны, как ему не знать вчерашних
знакомцев - детей магдальского рыбака Алфея... - Рад видеть вас вновь. Что
привело вас ко мне в это утро?

-Отец... мы... - Мария попыталась было ответить, но не выдержала и уже
всерьез - в полный голос - разрыдалась. За нее ответил Яаков:

- Отец прогнал нас из дома. Обозвал Мирьям шлюхой сказал что она сошлась с
колдуном, а мы... - Яаков кинул взор на красноречивый синяк под глазом старшего
брата, - мы попытались защитить ее...

- Нам некуда было больше идти, Иешуа... - добавил Филипп.

- Вы правильно сделали, что пришли, - сказал Иешуа серьезно и тихо. И тут
же сменил тон на приказной: - Мирьям, да не реви ты! Остановись, слушать тошно.
Все в порядке; ты у друзей.

Погладил девушку по голове, легонько щелкнул по носу. Мария-Мирьям тут же
просияла. Забавно: мокрое от слез лицо, красные глаза, и - счастливая улыбка.
Женщины! Всего-то для счастья и нужно, что ласковый щелчок по носу... Однако, к
вящей справедливости, следует оговориться: не просто щелчок - от щелчка по носу
слезам впору смениться по-женски неистовым и неуправляемым гневом! - но щелчок
как ласка, подаренная человеком, о котором думаешь...

"Любовь ее к тебе, брат, уже по всему дому разлилась! Я даже проснулся!" -
Петр через стенку послал Иешуа еще сонную мысль.

. . Нежно-розовое, с ванильным запахом, ощущение чужой любви... Давненько
Мастер не диагностировал такое.

Иешуа не ответил. Видимо, счел себя выше подобных инсинуаций.

В течение следующего часа проснулись остальные постояльцы дома Иешуа и
Марии, за завтраком познакомились с вновь прибывшими, не поленились
гостеприимно рассказать им, что собрало в одном месте столь разных людей и
почему они, эти разные люди, так нагло пользуются гостеприимством семьи
плотника Иешуа, сына Иосифа.

Говорил в основном Иоанн. Говорил много и весело, пересыпая рассказ
забавными подробностями галилейского быта учеников Иешуа, заставляя неожиданных
гостей потихоньку забывать о своем тоже неожиданном, но достаточно непривычном
и нелегком положении: вдруг остаться без дома, без семьи, и все это, если уж по
совести, - беспричинно, по злой прихоти какого-никакого, а все ж отца. В
Галилее привыкли уважать родителей, любое их приказание - закон. Но и закон
может вызывать горькое недоумение...

А Иоанн описывал ситуации, которые сопутствовали появлению в компании
Иешуа каждого из учеников. И почти все они были тоже неожиданными для них. Не
таясь, говорил о зилотском прошлом Иуды и Шимона, о неприглядной бывшей работке
Левия. С молчаливого согласия главных персонажей, естественно: все прекрасно
понимали, что вновь прибывших следует сначала накормить-напоить, а потом
утешить вообще и утишить отчаяние и непонимание, в частности.

О себе Иоанн сказал скромно:

- Мы с Иешуа встретились однажды у реки Ярден... И все. Больше ни слова. О
других подробностях встречи, об ее непростой предыстории не знал никто. Кроме,
разумеется, Петра.

Частое употребление слова "ученики" без объяснения Иоанном его потаенной
сути навело Филиппа, Яакова и Марию на мысль о том, что Иешуа всех этих людей
учит плотницкому мастерству.

- Я бы, наверно, тоже мог быть учеником древодела, - вздохнул Яаков, -
чинил бы лодки рыбакам... И вообще...

В голосе его не слышалось такого уж страстного желания обрести плотницкое
умение. Вежливость плюс здравый смысл: в чей дом явился, те правила и выполняй.
Плотнику - плотницкое.

Присутствующие, включая Иешуа, рассмеялись.

- Оставайся, парень, я научу тебя всему, что знаю сам. - Ма-шиах улыбался.
- Будешь чинить не только лодки рыбацкие, но и души людские.

- Души? - Яаков явно не понял, чему все смеются и как можно чинить то, что
даже рукой не потрогать.

- Что ты имеешь в виду? - серьезно спросил у Иешуа Филипп.

- Скоро узнаете. Вот доедим, и объясню. - Иешуа оглядел возлежащих за
трапезой людей и добавил: - Кстати, всем объясню. Пришло время в очередной раз
поговорить всерьез...

Для объяснений он, как обычно, выбрал хорошо знакомый склон Фавора. Хоть и
не рядом, но место стало традиционным и, вполне естественно, ритуальным.

Четырнадцать человек, включая Иешуа и Марию, дочь Алфея, разместились
кружком на траве. Прозаично и буднично. Никаких тебе чудес, никаких полетов над
землей, никаких внушений на расстоянии. Машиах не собирался изумлять публику.
Те, кому следовало быть изумленными, уже таковыми сделались, а перед самыми
близкими учениками Иешуа уже давно не показушничал.

- Хороший сегодня день, - Иешуа, сощурившись, взглянул на небо, - нежаркий
и ясный. А небо-то какое чистое!.. Помните, братья, я говорил о Царствии Божьем
или, если хотите, Небесном? Много говорил, часто. Помните?

Слушающие закивали: помним, мол, как не помнить о Царстве, все слышали, да
вот только не все поняли...

Может, ничего такого кивающие не имели в виду, но Иешуа решил понять их
именно так.

- Знаю, вам интересно, что же я называю Царством Божьим. Вроде слова
понятные и смысл не темный, но - где, что, как, почему?.. Много вопросов, я
знаю. Кое-кто из вас пытал меня, но я до поры таился, отвечал уклончиво. Так?

- Так, - подал голос Петр. Он тоже был этим "кое-кем".

- Так, - повторил Иешуа, - все так. Таился, потому что сам не ведал
ответа. Точного ответа. Но, повторю, время пришло, и теперь я готов разъяснить
все, что до сих пор было вам непонятно.

- А почему именно сегодня? - ни с того ни с сего решил подколоть Машиаха
Мастер.

- А день сегодня хороший. И может, ты не услышал, Кифа, может, у тебя
что-то с ушами, так я повторю: не знал я ответов до прихода этого хорошего дня.
А пришел день - и знаю. Доволен? Не подкололся. Сам не преминул подколоть
друга. Друг съел. Не введенные в курс дела новички - Филипп и Яаков Алфеевы -
шепотом поинтересовались у сидящего подле них Натана: о чем толкует древодел?

- Это не древодел, это Машиах, о котором говорили пророки! Вы что, в
подземелье живете? Да о нем вся Галиль гудит, а вы - древодел, древодел... -
обиженно прошептал юноша в ответ.

- Отчего же это я не древодел? - От слуха Иешуа не ускользнули слова
Натана. - Очень даже древодел. Ибо как еще меня называть?

-Машиах, - неуверенно произнес Яаков.

- Машиах... - Иешуа повторил слово, как продегустировал. Посмаковал. -
Нет, братья, Машиах - это не ремесло. Машиах семью не прокормит. Машиах - это
судьба, но она не должна мешать плотницкому промыслу... - Понял, что
переборщил. Добавил: - По крайней мере до поры....

Настроение у Иешуа было сегодня какое-то несерьезное, игривое. По лицу
блуждает хитрая улыбка, в глазах искорки. Опять же разговоры эти кокетливые, и
пустые: Машиах, не Машиах. А то он сомневается!.. Петр ждал: Иешуа что-то
замыслил в очередной раз, но. не торопится раскрывать замысел. Чудо все-таки?
Или новая проповедь, опять крушащая каноны библейской философии?.. Что ж,
подождем, чай не впервой...

- Так кто же я все-таки, по-вашему? - Вопрос был задан всем сразу.

- Машиах, - почти хором уверенно ответили ученики.

- Ну, раз так... - Иешуа сделал паузу, вроде бы даже задумался на
минуточку, - ...то я должен вас учить жизни, уму-разуму и вести за собой... Но
вот куда вести-то?

Куда?.. Немой вопрос в глазах учеников. Ответа - даже немого - не
наблюдается. Переглядываются, пожимают плечами, не решаются сказать: а вдруг
ляпнешь что-то не то?

Но Петру-то терять нечего.

- В Царствие Божье, Машиах, куда ж еще! В то самое, в него, таинственное,
о котором ты так много говорил,а дороги не указывал. Обидно, брат...

Прилежный ответ прилежного ученика. То, что надо учителю. А что до скрытой
от посторонних иронии - так это ж Кифа, неуж-то Иешуа за двадцать лет не привык
к нему? Привык. Изумился бы, бели б учитель вдруг да потерял склонность
иронизировать по поводу и без оного.

- Ну наконец-то! Вот один отважный нашелся. Правильно! - громко согласился
он.

- Садись, пять, - тихо, сам себе под нос пробормотал Петр. Никто нe
услышал. А кто услышал, не подал виду.

- Последнее время я частенько сталкиваюсь с тем, что люди не умеют как
следует хотеть. - Иешуа поднялся с травы, заходил туда-сюда - явный признак
того, что он собирается порассуждать вслух. Значит, не чудо. Значит, проповедь.
- Никто не подходит и не говорит: Иешуа, отведи меня в Царствие Божье, я так
хочу туда попасть. Нет! Люди сидят и ждут, когда я сам их попрошу: проходите,
пожалуйста, вот дверь... Стесняются? Боятся? Не уверены в себе? Не верят? Ну