был.
русских. И наши политики тоже.
синеву океана и неба. Оба отлично знали, что никакого самолета они не
увидят отсюда, но заниматься чем-либо уже не могли.
Вероятно, так же: Селеста - свой парень, хотя и не человек. Но ведь он,
Смайли, бывалый бродяга, не раз смотревший в лицо настоящей опасности. А
встречал ли ее Семен Шпагин, вежливый книгочей и лабораторный трудяга? И
он дает сейчас урок им обоим, и какой урок!
скат сахарно-белого рифа и мысленно воззвал:
протоколы. Рапорт и телеграмму инспектора Интерпола. Документы на
оформление контейнера с тринитротолуолом. Оформлен как сжиженный газ
"Эй-даблью" на химических заводах Хорнстайна. В настоящую минуту самолет
приближается к острову. Информацию пилота не принимаю - не стабильна".
скорость или изменить направление полета?"
случилось бы с твоей биосистемой?"
обусловливает жизнедеятельности системы, а лишь стабилизирует ее
нормативы".
свое пространство или субпространство - проще говоря, замолчал. Теперь
Шпагин мог сойти вниз, к прозрачной бухточке, где уже поджидал готовый к
отплытию катерок. Он тихо покачивался, словно дрожа от нетерпения: ну
скорей, скорей же! Несколько шагов вниз, несколько оборотов мотора, и
катерок, как почуявший опасность зверь, будет уходить все дальше и дальше.
Но Шпагин не двигался: что-то удерживало его. Мальчишеское любопытство,
которое заставляет ребят на деревенском пожаре пробираться поближе к огню,
или сентиментальная привязанность к Невидимке, в котором хотелось
приобрести друга: как же уйти, если друг в опасности. А чем может помочь
он, Шпагин, если пятьсот килограммов тротила все же прорвут защиту? Только
исчезнуть вместе с коралловым крошевом в океанской воронке взрыва. Шпагин
даже усмехнулся в ответ на тщетные призывы разума: он уже знал, что
останется. Вероятно, уже недолго ждать - может быть, минуту, не больше.
Самолет реактивный, летит на большой скорости. Вот-вот покажется в синьке
неба этакой черной букашкой.
другой стороны подходившего к острову. Катер еще не достиг границы
островных вод, где действовало защитное поле Селесты, но белый горбик рифа
был уже виден в сильный бинокль. Разумеется, катер не смог взять всех
наводнивших город ученых и журналистов, но многие из них, предупрежденные
Смайли, все же успели устроиться на палубе. Янина не находила себе места.
Хотя воздух был чист и прозрачен, ей казалось, что нечем дышать.
не будет. Значит, все выяснил: не страшно.
вообще не удалось связаться с Селестой? Ведь пятьсот килограммов
взрывчатки! Янина торопливо металась от борта к борту, невпопад отвечая на
вопросы знакомых, не вмешиваясь в разговоры, не огрызаясь на выпады.
оставляя позади не черный, а белый след - две тоненькие строчки, которые
не таяли, а расширялись сначала в полоски, потом в струйки белого дыма и
расползались в бледном клубящемся облачке. След идущего на большой высоте
реактивного самолета был виден уже без бинокля. Он медленно раскручивался,
вычерчивая замысловатую геометрическую фигуру, словно пилот примеривался,
пристраивался, выбирая место, откуда удобнее и точнее ударить по цели.
Шпагин со своего наблюдательного пункта на кромке рифа видел этот маневр.
Он даже удивлялся ему: спортсмен-трюкач, храбрец, камикадзе. Ведь он
жестоко рисковал, этот заранее продавший свою жизнь кандидат в самоубийцы.
На что он рассчитывал? На своевременность броска, на безотказность
катапульты, на испытанность парашюта? А если поле вышвырнет самолет, не
погасив скорости? Какая чудовищная сила рванет тело, сплющит с доской
приборов, с кусками разорванного, скрученного металла, похожего на
скомканный лист бумаги, или разбросает по небу, как металлолом.
знал импульсов, определяющих склонность к философичности. Он мыслил просто
и ясно: десятикратный гонорар стоит риска, в случае удачи можно бросить
вообще пилотаж и купить бензозаправочную станцию или оборудовать бар
вблизи какого-нибудь аэропорта. Связи у Руди есть, взятки будут невелики,
и по организации дела кое-что еще останется про запас. Бизнесмен в душе
дополнял спортсмена. Руди шел на риск расчетливо, как игрок, подглядевший
карты партнера.
нескольких завихрений нашел или, вернее, угадал место пристрелки, глубоко
вздохнул и, не раздумывая больше, не сомневаясь, бросил машину с
шестимильной высоты вниз. Белый горбик рифа приближался, вернее, вырастал
с каждой секундой. Пять секунд, шесть... восемь... Пора
катапультироваться, пока не включилось защитное поле. Сейчас он пулей
вылетит вверх и повиснет на парашютных стропах над фонтаном огня и
коралловой пыли.
Еще... Должно быть, механизм катапульты испорчен. Значит, конец. Руди
закрыл глаза и снова открыл их. Самолет как бы повис в воздухе, и уши не
слышат привычного рева двигателей. Странная голубая тишина и
неподвижность. Без толчка, без сотрясения невидимые клещи подхватили
машину и зажали ее где-то между морем и небом.
глубоким молчанием. Все было ясно и так: Селеста предотвратил угрозу.
Техническая оснащенность Невидимки оказалась достаточной, чтобы отбить,
казалось, неотразимый удар. Без локаторов и ракет. Каких усилий это стоило
информарию, никто не знал. Но ни на воде, ни в воздухе ничего не
произошло. Ни тайфуна, ни цунами. Даже белые ленточки газа, тянувшиеся за
хвостом самолета, бесследно исчезли.
ангаре, а медленной спиралью скользившим к воде.
волнах самолет; казалось, он приобрел плавучесть, как спущенный на воду
плот.
кабины, вылез с ней на крыло, уже наполовину погруженное в воду, и
пустился в плавание, отталкиваясь коротким, похожим на большую теннисную
ракетку веслом. Он плыл к острову, а самолет погружался все глубже, пока
совсем не исчез из глаз.
страшно. Взрывчатка не излучает...
Руди Мэрдоку. Почему он негодовал, можно было понять из последовавшего
затем разговора.
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Прозоров Александр