отыскивая голову. Не сразу вигил сообразил, что влажно блестевшее черное пятно и
есть человеческое лицо. Вигил помянул Орка, присел на корточки и тронул руку
лежащего - не для того, чтобы определить, жив ли тот или мертв, но лишь затем,
чтобы хоть что-то узнать об умершем - молод он или стар, горожанин или житель
соседней деревни. Судя по ладони, человек был стариком и горожанином. Вигил
поискал на поясе убитого кошелек. Кошелька не нашел. Ограбление? Но тут же
заметил на запястье золотой браслет. Нет. Кто-то хотел, чтобы подумали на
ограбление. Убийство (теперь вигил уже не сомневался, что это было убийство)
произошло из-за чего-то другого.
и с обвитым двумя змеями жезлом в руке. Вигил перевел взгляд на ноги незнакомца.
Так и есть, сандалии тоже крылаты. Не иначе - актер, поспешающий прямо в костюме
со спектакля... Вот только... Нигде поблизости нет театра. До Рима от этой
станции всего пять миль, и жители на спектакли ездят в столицу. К тому же вигил
не слышал, как этот человек подошел. Незнакомец явился ниоткуда. Уж не сам ли
Меркурий, покровитель путей сообщения, слез со своего пьедестала в святилище и
теперь расхаживает вдоль насыпи и проверяет... Одним богам ведомо, что он там
такое проверяет. У вигила противно похолодело внутри. Он хотел подняться, но не
было сил. И он так и остался сидеть на корточках возле тела.
спрашивает у незнакомца разрешения.
шагают в пустую комнату. И исчез. Бледный светляк взмыл вертикально вверх. И
след за ним долго светился в ночи и не таял.
дожидаясь... чего? Он и сам не знал, чего ждет от этой ночи. Но уж чего-то
важного, значительного - непременно. Духота накатывала волнами. Кружа по атрию,
Вер то и дело наклонялся к бассейну и черпал воду, смачивая лицо и шею. Тогда
отражение бронзовой Либерты начинает рябить, и факел, отделившись от мускулистой
руки, подплывал к самому бортику мраморного бассейна.
по-моему, для тебя в Риме настают плохие времена. Пора бы тебе спуститься на
землю да приструнить расшалившихся граждан.
острозубый венец на ее голове слегка светился.
Вер, - то ты глубоко заблуждаешься. Люди лишь делают вид, что поклоняются тебе.
На самом деле они бегут от тебя. Всю жизнь. Только такой сумасшедший, как Элий,
мог устроить в своем доме твой алтарь.
принялся расхаживать по атрию, рассматривая бесчисленные гипсовые и восковые
слепки, выставленные на дубовых полках. В большинстве своем это были копии
восковых масок императоров, начиная с Траяна Деция. Но даже в этом случае ряд
был не полным, ибо к тому времени, как Траян Деций сделался императором и
основал династию, род Дециев уже насчитывал около шестисот лет. Вер с удивлением
отметил, что ни капли не завидует Элию. Разговаривая с Кассием Лентулом в
Колизее, он пытался представить себя ненавистником аристократии, злопыхателем и
бунтарем. И вот теперь, рассматривая эту портретную галерею, Вер понял, что и
зависть, и ненависть он всегда лишь изображал. Он просто чувствовал себя другим.
Не хуже и не лучше.
увеличивают ее толщину. Красавец атлет, исполняющий желания гладиатор, плебей,
но при этом гражданин Рима, а значит, и мира - то есть все в одном лице.
Выдающийся и обычный. Он должен быть в самой гуще жизни, а он страдает от
одиночества, как от аллергии - каждодневно, мучительно, без надежды на
излечение. Аристократ Элий, напротив, не страдал от этого недуга вовсе. Он был
своим в Афинской академии, на арене, в сенате. Какие бы безумные взгляды ни
отстаивал, как бы нелепо себя ни вел, он повсюду был свой. Он с легкостью
наживал себе врагов, но и друзья всегда находились.
Элия. Вот его дед - младший'сын императора Корнелия, сначала блестящий военный,
затем преподаватель академии в Афинах - весьма странное занятие для члена
императорской фамилии, - потом сенатор. Вот отец Элия Адриан, умерший в больнице
от ран во время Третьей Северной войны, - Элий на него очень похож - тот же
высокий лоб и тонкий нос. И... постой-ка, должен же быть еще старший брат,
легионер Второго Парфянского легиона, погибший вместе с другими солдатами
специальной когорты "Нереида". Тиберий Валериан Мессий Деций, где же он? Вер
внимательно осмотрел полку. Маски Тиберия не было. Невероятно! Это безродному
Веру могли из-за неразберихи и обилия подобных посылок не прислать посмертной
маски его матери. Но Элию ее обязаны были доставить с нарочным! Бронзовая
табличка с именем и датой рождения и смерти на месте. А маски нет. Опять
"Нереида"! Вер почувствовал, как в висках гулко застучала кровь. "Нереида"...
Почему он знает о ней так мало, если она имеет для него такое значение?!
"Нереида" - он вновь и вновь повторял это слово, и кровь в висках стучала все
громче, сердце бухало, будто молот по наковальне.
на улицу, и, скрестив руки на груди, принялся смотреть на освещенную фонарем
мостовую и огромное дерево у входа, шатром берегущее возле себя чернильную тень.
Гости скоро придут. Ждать осталось недолго.
преторианцев и ночью освещен как днем, но префект претория нес с собой фонарь.
Гвардеец, дежуривший у дверей карцера, приветствовал префекта. Тот небрежно
махнул рукой в ответ и велел охраннику отправляться в караульное помещение.
Гвардеец удивился - сам же префект претория отдал приказ охранять пленника как
зеницу ока. Но приказ есть приказ, и гвардеец ушел, не задавая лишних вопросов.
Префект отпер дверь в темную галерею с одинаковыми стальными дверьми. Всего
камер было восемь. Но все они, кроме одной, в этот час пустовали. Икел открыл
первую дверь и вошел. Человек лежал, скрючившись, на узкой железной кровати.
Даже в камере с него не потрудились снять наручники. Обычно в изоляторе всегда
прохладно, а зимой промозгло, но в эту ночь здесь царила нестерпимая духота.
Кожа арестованного блестела от пота, а пестрая туника репортера промокла
насквозь на спине и груди.
претория.
намертво прилипли в влажной коже.
нерадивого сына.
А я поставил милашку Клоцину, покровительницу клоак и тайных комнат. Ты,
префект, не понимаешь, как это важно - чистота отхожих мест.
уборными специально - чтобы арестованные яснее чувствовали свое униженное
положение. Можно издеваться над человеком и не нарушая закона. Икел уселся на
единственный стул и несколько секунд изучающе смотрел на пленника. Тот тяжело
дышал, пот катился по его лицу не только из-за жары - в поезде Квинт оказал
отчаянное сопротивление фрументариям Икела, и бравые агенты сломали ему
несколько ребер. Теперь каждый вздох причинял пленнику боль.
ты? - спросил наконец Корнелий Икел.
вместо того, чтобы передать найденные материалы мне, отправить их в "Акту
диурну". Так?
что в "Плясунах" разговор Квинта с Лапитом был подслушан и весь - слово в слово
- передан префекту. Но Икел ошибся. Квинт не стал ничего отрицать.
претория. Это достояние римского народа. Всех без исключения. Опубликовать мое
донесение в "Акте диурне" - единственный способ избежать гнева богов. Боги
обожают, когда люди каются в грехах.
волна ярости. Этот подонок даже не понимал, что наделал.
подпрыгнула, упала и разбилась, расплескав по каменным плитам остатки воды.
Квинт с сожалением глянул на влажное пятно и облизнул пересохшие губы. Он так
берег эти пару глотков, зная, что до утра воды ему больше не дадут!
моим агентом.
но делает вид, что ничего особенного не случилось. И спорить с ним бесполезно.
Квинт сам подписал себе смертный приговор, вообразив, что может служить Риму, не
служа притом префекту претория. Корнелий Икел поднялся и шагнул к двери.
эту записку. Кто знает - может, ты еще успеешь.
неплохая роль. Но сейчас ты сделался настоящим дурнем. Прощай.
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Акунин Борис
Беляев Александр