Чтение 59–й страницы книги ~Река Хронос-2~

Лидочка прополоскала рот и напилась родниковой ледяной воды. Потом
намочила платок и вытерла себе лицо и шею. И стало хорошо - только очень
хотелось спать.

По невысказанной договоренности они отошли от кладбища и сели на
каменную скамью у церкви.

- Спасибо, - сказала Лидочка. - А что с Ахметом?

- Я не знаю. Этот мир - не мой мир, - ответил пан Теодор.

День был такой сверкающий, солнечный, что Лидочка впервые смогла
заглянуть в глубину глазниц Теодора и увидеть, что глаза у него
синие-синие.

- Нет сомнения, что Ахмет будет в тюрьме. Как я понимаю, у властей
достаточно оснований к его аресту, - сказал Теодор.

- Его надо спасти! Он же из-за меня здесь оказался.

- Его нельзя спасти, - сказал Теодор. - И вместо этого вам лучше
всего отсюда уйти. И как можно скорее. Из-за вас я второй раз прерываю
свое путешествие и сам немалым рискую.

- Как рискуете?

- Как любой путешественник - рискую застрять в этом варианте.

Теодор сорвал веточку и отгонял назойливых мух. Почему-то в этом
месте они вились вокруг людей.

Лидочка посмотрела на кладбище - крутой склон порос кустами и
молодыми деревцами.

Она подняла руку. Пальцы дрожали.

- Я до сих пор перепугана, - сказала она. - Так гадко все получилось.
И то, что меня вырвало...

- Пожалуй, вам повезло, - серьезно ответил Теодор.

- Ой, я бы умерла!

С Теодором можно было разговаривать откровенно - он был как близкий
родственник. Она не ощущала этого ночью в гостинице, но сейчас чувство
было очевидным.

- Я испытывала какую-то гордость от того, что берегу себя для Андрея,
для своего мужчины... А теперь Андрея нет. Но я это берегу. Значит, для
кого-то другого?

- Глупышка, - сказал Теодор. Но не осудил ее и не посмеялся. Просто
он знал нечто, выходящее за пределы Лидочкиного знания.

Подул ветерок, хороший, свежий ветерок. Мухи куда-то отлетели.

- Очевидно, - сказал Теодор, потягиваясь, словно засиделся. Во рту у
него была травинка, и он ее неспешно жевал, от чего порой его речь
становилась невнятной. - Очевидно, когда я предупредил вас в гостинице,
что вы попали в чужой мир, это было непонятно. Слишком мало было у вас
информации. Но сегодня иначе. Или вы все поймете и подчинитесь мне, или
останетесь здесь и будете искать свое счастье в одиночестве.

Лидочка не перебивала его - у нее был упадок сил, даже руку поднять
нет возможности.

- Вы меня слушаете? Не спите еще?

- Слушаю, Теодор.

Смешное имя. Какое-то собачье. Пудель Теодор.

- Я буду краток. Подробные беседы оставим на будущее. Они обязательно
состоятся как путь к овладению тайной, что сделает вас иной, чем все люди.
А вы еще иной не стали. Этому надо учиться. Сегодня урок первый.
Теоретический - потому что практические занятия вы проходите уже два
последних месяца. И пока ничего не поняли.

- А разве это можно понять?

- Кое-что можно.

Лидочка подумала, что совсем не загорала в этом году. Раньше никогда
не боялась загара, а в этом году забыла загорать. Она прислонилась спиной
к теплому камню церковной стены и закрыла глаза. Голос Теодора звучал, как
фонограф - ненастоящий голос. Но она слушала его, не делая усилий.

- Я думаю, что, живя эти два месяца в одиночестве, вы задумывались
уже, что значат эти табакерки и кто владеет ими.

Лидочка кивнула.

- Мы не мистические существа из сумеречного мира - мы такие же люди,
как вы, Лидочка. Каждый из нас - давно или очень давно - получил при
определенных обстоятельствах табакерку и был научен ею пользоваться. Но
кто был первым, я не знаю, и те из нас, с кем я знаком, этого тоже не
знают.

- А как вы меня отыскали?

- Вас нашел не я.

- А кто?

- Вы не знаете ее.

Лидочка поморщилась - она задавала неумные вопросы. В конце концов -
какое ей до того дело?

- В связи с этим, - произнес Теодор, не отрывая глаз и повернув лицо
к солнцу, - я мог бы сделать предложение. Не хотите ли вы, моя госпожа,
сделать небольшую операцию? Совсем небольшую и не очень болезненную.

Так и не раскрыв глаз, Теодор запустил длинные сильные пальцы в
верхний карман своей легкой куртки и вытащил оттуда нечто круглое,
блестящее, подобное горошине.

- Зачем это? - спросила Лидочка.

Теодор лениво приоткрыл глаз и протянул горошину Лидочке.

- Назовем это локатором, - сказал он.

Горошина была маленькой, но весьма увесистой, словно сделана из
золота.

- Если вы согласитесь поставить локатор, мы всегда будем знать, где
вы. И будем знать, живы ли вы.

- А я могу позвать вас на помощь?

- В сущности, вы сделать этого не можете, - сказал Теодор. - Но если
нужно будет найти вас - я это сделаю быстро.

- А кто будет меня искать?

- Кому надо, - ответил Теодор, отворачиваясь, чтобы подставить солнцу
другую щеку.

- Значит, это поводок? - сказала Лидочка.

- Почему вы называете это поводком? - спросил Теодор. - Ведь локатор
нужен только для того, чтобы отыскать вас в ином измерении.

- Я это уже слышала. Но если меня можно отыскать в другом измерении,
в третьем измерении, значит, меня можно найти за углом и в моем доме. И
может быть, приказать мне - иди, иди сейчас же!

- Чепуха, - сказал Теодор неубедительно. - Кому это нужно?

- Кому? А кто сделал такой красивый локатор? Вы?

- Нет.

- Но кто? Кто?

- Тот, кто сделал табакерки, - сказал Теодор.

- Вы его видели? Вы с ним разговаривали?

- Мне трудно ответить на этот вопрос. С одной стороны, можно сказать,
что разговаривал. Но не видел... нет, я не видел. Сергей, может быть,
видел... Вы видели когда-нибудь Бога?

- Или дьявола? - спросила Лидочка.

- Так вы, оказывается, спорщица?

- Вы лучше скажите, зачем все это? Зачем табакерки? Зачем нам дают
эту приманку? Чтобы мы стали совсем чужие и нам можно было приказывать?

Теодор сел, потянулся. Он не был ни оскорблен, ни затронут
Лидочкиными словами.

- Об этом думали и даже спорили люди не глупее вас, - сказал он, - но
то, что вы задумались, - хорошо. Вы будете нужны.

- Кому?

- Всем нам. Как и мы будем нужны вам. Но я могу сказать с полной
уверенностью: никому из нас ни разу не было приказано дурное.

- Значит, что-то было приказано?

- Приказано одно - узнавать, собирать информацию, которая умирает с
каждым поколением. Узнавать правду.

- И это - цель вашей жизни?

- Я знаю цель повседневную, но не знаю высшей. Мы наблюдаем, мы
фиксируем события и обстоятельства. Порой мы исполняем просьбы, пришедшие
извне. Но просьбы эти не касаются больших перемен. Мы получаем просьбу
уйти в будущее, в конкретное время, в конкретное место. Разрешить
конкретную загадку.

- А в прошлое вы можете? - спросила Лидочка. Спросила не случайно, а
потому что надеялась на это. Если бы можно было поставить табакерку на
задний ход и вернуться в 1913 год! И оказаться рядом с Андреем до начала
всех событий.

- Прошлое уже совершилось, - сказал Теодор, - оно уже есть. Как можно
изменить то, что уже совершилось? Вы можете обогнать время, но не можете
вернуться. В прошлом вы существовали, и вам еще предстояло пережить все,
что вы пережили.

- Значит, все кончено?

- Я здесь потому, что могу исправить некоторые ваши ошибки.

- Мои ошибки?

- Да. У меня есть опыт - я давно в пути, я знаю ловушки времени.

- А сколько вам лет? - Лидочка спросила как бы из вежливости. В самом
деле ее это не интересовало.

- На это у нас с вами, путников времени, есть два ответа. Мне сорок
шесть лет физиологически. Столько я просуществовал. Мне шестьсот сорок
один год, два месяца и один день - столько я проплыл в реке времени. Не
морщите свой носик, девочка. У вас тоже двойной ход времени. Вам
восемнадцать с половиной лет - столько вы прожили. И двадцать один год по
обычному земному счету. Вы поняли?

- Это просто, - сказала Лидочка, не открывая глаз. - Но вам слишком
много лет.

- Не знаю. Жизнь проходит одинаково быстро - шестьсот лет равны
тридцати. Вы поймете это лет через сто.