Чтение 59–й страницы книги ~Цветы на нашем пепле~

ее... Но, похоже, трагедия почти не коснулась морских недр.

Тысячи видов водорослей, кораллов, моллюсков, головоногих и рыб окружали
строителей Океанополиса, поражая их великолепием красок, разнообразием форм и не
обделяя своим вниманием ни единого движения вездеходов. Некоторые из них
пробовали машины на ощупь, а то и на зуб, но, убедившись, что расколоть
хитинопластовый панцирь невозможно, быстро теряли к ним интерес...

Если бы Харрул своими глазами не видел всего этого удивительного
многообразия, он никогда не поверил бы в то, что оно возможно. В своей
изобретательности природа дошла, например, до того, что создала рыбу, к голове
которой был приделан небольшой фонарик!.. Иногда Харрул жалел, что своей
строительной специальности не предпочел профессию гидробиолога.

Нравился Харрулу и тот нарочитый аскетизм, который буквально во всем
проявляли отважные подводники. Он напоминал порядки Города махаон древности, о
которых он знал из мнемолитературы. Каждый тут имел свое место и свою задачу, о
развлечениях и отдыхе, напротив, не вспоминал никто... Ему, как ни странно,
нравилось даже то, что тут он не мог летать. Это было романтично: не летать в
банальном лазоревом небе, а ползать по беспросветному дну океана...

Он строил. Большая же часть жителей подводного города занималась бурением
скважин на участках предполагаемых залежей полония. Поначалу Харрул не мог
привыкнуть к непрекращающейся легкой вибрации стен пирамиды, но вскоре перестал
замечать ее, и позднее, уже на суше, он нередко ловил себя на том, что не может
заснуть именно от того, что неосознанно пытается уловить привычную дрожь жилища.

Тут не происходило смены дня и ночи, и отсчет времени был достаточно
условен. Вскоре Харрул уже не мог ответить даже самому себе, как долго он
находится здесь. Порой ему казалось, что именно на дне океана он провел всю свою
жизнь, а суша, родительское гнездо - не более чем фантастические сны... Тем
удивительнее ему было узнать, что с момента его прибытия сюда и до появления
очередной партии добровольцев прошел всего лишь месяц...

В этой-то партии и спустилась в Океанополис та юная светловолосая
зеленоглазая самка, на которую он обратил внимание на площади, возле цитадели
Внука Бога, и которую уже успел позабыть.

Он увидел ее, когда новички, с любопытством таращась во все стороны и
благоговейно перешептываясь, цепочкой шли по соединительному подземному коридору
за старейшиной Океанополиса Дент-Зайларом. Сам Харрул как раз собирался на смену
и шел в обратную сторону - к шлюзам. Его глаза встретились со взглядом самки, и
он остолбенел. А та, неожиданно улыбнувшись ему, приветливо помахала рукой.

Неужели там, на суше, она тоже приметила его?

Он ответил ей дружеским жестом и вдруг понял, что прелестная девушка
смотрит на него не столько с интересом, сколько с нескрываемым восхищением.
"Нет, - понял он, - она не заметила его на суше, среди таких же добровольцев,
как и она сама; там он ее не заинтересовал... А сейчас она приняла его за
подводника-старожила... Что ж, он не будет ее разубеждать".

...По специальности Шиан была клаустроботаником, то есть занималась
выращиванием растений в условиях герметично замкнутого помещения. Зелень в
ярусных оранжереях требовала ухода, и штат ботаников в Океанополисе был довольно
велик. Харрулу не составило труда выяснить, к какой из оранжерей
прикомандировали Шиан, и вскоре он "случайно" столкнулся с ней. Девушка явно
обрадовалась встрече, они разговорились, а затем стали видеться ежедневно.

Наблюдая за ними, коллеги не раз подшучивали над его стеснительностью. Еще
наверху, на суше, Харрул много раз слышал о том, что во взаимоотношениях с
противоположным полом аскетизм подводников выражается в крайней, почти циничной,
простоте. Считалось, что на ухаживания тут времени нет, и если самка нравится
самцу, он просто предлагает ей переселиться в его спальную ячейку. Но если та
отвечала отказом, самец должен был раз и навсегда оставить свои притязания.

Харрул был бы рад воспользоваться этой удобной традицией, и часто,
оставаясь в одиночестве, он на разные лады повторял: "Шиан, а не пора ли нам
начать жить вместе?..", "Шиан, мы уже давно не личинки, и моя плоть требует
тебя..." Однако что он станет делать, если вопрос этот окажется преждевременным,
и она ответит отказом? Стоило им встретиться вновь, как его решимость
улетучивалась, и он лепетал что-нибудь вроде: "Ты обещала показать мне магнолии
на шестом ярусе..." И они отправлялись на очередную экскурсию.

Но однажды этот порядок нарушила сама зеленоглазка. "Мимозы?! - насмешливо
воскликнула она в ответ на его предложение глянуть на эти цветы. - Хорошо! Я не
против. Но учти, если ты прямо сейчас в конце концов не возьмешь меня, я отыщу
для этой цели кого-нибудь другого. Я не собираюсь возвращаться на сушу
девственницей".

Вскоре они стали официальными супругами, а так как отношения самцов и самок
тут крайне редко заканчивались браком, их свадьба стала настоящим праздником для
всего Океанополиса.

Но именно Дипт-Шиан заняла главенствующее место в их новоиспеченной семье.

Ее беременность прервала стажировку Харрула, и они вместе вернулись на
сушу, намереваясь вновь спуститься сюда после того, как их первенец превратится
в куколку.

- Моя Шиан нормально выносила плод и родила мне сразу двух прелестных
гусеничек, - продолжал Харрул, опустив глаза и обломком ветки вороша угли в
костре. - Самца и самку. Но они обе так и не стали куколками. Они умерли от
лейкемии у нас на руках.

Дент-Харрул смолк.. Наан закусила губу. Она не знала, как выразить свое
сострадание. Смерть ребенка -всегда ужаснейшая трагедия. Смерть первенца - удар,
который выдерживают не многие браки...

Понятно, что болезнь гусеничек стала результатом подводных работ супругов,
по-видимому, виной была близость Океанополиса к залежам радиоактивного сырья...
Но в то же время это ведь не было злонамеренным актом императора, конечно же,
это был не более чем несчастный случай. Так стоит ли ненавидеть за него
Лабастьера?

Она хотела сказать об этом Харрулу и уже подыскивала наиболее корректные
слова, когда тот сам развеял ее заблуждение:

- Служители касты знахарей посоветовали Шиан воздержаться от родов, открыв
нам, что и в дальнейшем наши дети не будут доживать до стадии закукливания.
Точнее - мои. Шиан могла бы иметь здоровое потомство от другого самца, и я
уговаривал ее. Но она любила, да и сейчас любит, только меня, и она не захотела
детей ни от кого другого.

Что было делать? Погоревав, мы решили посвятить себя работе... Но
учреждения, которое заведовало прибытием и убытием в Океанополис работников, в
том здании, в котором оно находилось прежде, не оказалось. Теперь это помещение
занимала императорская парфюм-галерея.

Мы обратились в справочные службы, но ее сотрудники смотрели на нас
удивленными глазами... Подводный город махаон? Может быть, мы что-то путаем?
Подводный город построили маака... Нигде мы не обнаружили никаких следов своего
Океанополиса. За то время, которое мы провели наверху, сведения о существовании
этого города исчезли из всех информационных хранилищ. В одном месте нам сказали,
что вроде бы план строительства подводного города махаон действительно имел
место, было даже объявлено о наборе добровольцев, но тем дело и кончилось, ибо
для космического проекта императора оказалось достаточно полония, добываемого
маака.

- Как же так?! - вырвалось у Наан.

- Единственным подтверждением нашего с Шиан пребывания на дне океана были
урны с пеплом наших детей, стоящие у изголовья нашего брачного ложа. В поисках
ответов на свои вопросы мы метались около года и понемногу, как я понимаю
теперь, сходили с ума. Вскоре я и Шиан решили, что наши воспоминания о
пребывании на дне океана - ложь, что они - продукт потрясения, которое мы
пережили, потеряв личинок. Идея безумная, но иного объяснения происходящему мы
найти не могли, а служители касты знахарей охотно подтверждали такую
возможность. Наверное, в конце концов мы действительно сошли бы с ума, если бы
не твой брат. Он сам нашел нас и все объяснил.

- Так что же стряслось на самом деле?!

Дент-Харрул помолчал. Затем заговорил, но не отвечая на вопрос сразу, а
начав издалека:

- Лайвару нужны были помощники. А найти в империй бабочек, недовольных
правлением Лабастьера Первого, не так-то легко. Информационные службы о многом
умалчивают. Недовольные бесследно исчезают... Только записи императора,
хранящиеся в его личной мнемотеке, не подвергаются цензуре, но доступны они
одной-единственной бабочке - твоему брату. Лайвар тщательно изучает их, и именно
там находит те ниточки, которые приводят его к будущим мятежникам.

Глаза Харрула сузились, и он, погрозив кулаком в небо, мрачно произнес:

- Император еще пожалеет, что затеял с Тараканом эту идиотскую игру.

Прежде эту кличку Наан слышала лишь от самого Лайвара, и сейчас слова
Дент-Харрула слегка покоробили ее. Он прочел это в ее взгляде, но оправдываться
не стал, лишь пожал плечами и объяснил:

- Прости, но между собой мы называем твоего брата именно так. Мы прозвали
его так за цепкость и живучесть, и это прозвище вовсе не оскорбительно...

- Ладно, - перебила его Наан, - не отвлекайся от главного. Что же случилось
с подводным городом?

- Проектная ошибка императора. Оказалось, что мы ставили город прямо на
залежах радиоактивной руды. Но пока алмазные буры не добрались до нее, это никак
не влияло на здоровье подводников. По-видимому, именно я стал первой жертвой. Но
я вовремя покинул Океанополис, и облучение отразилось не столько на моем
здоровье, сколько на моем потомстве и на моей способности иметь его. А через
некоторое время там разразилась повальная эпидемия лучевой болезни: смертоносная
радиоактивная пыль, смешиваясь с водой, проникала во все уголки строительства и
оседала там навсегда. Продолжать работы стало невозможным.

Подавляющее большинство подводников были неизлечимо больны. И император не
стал возиться с горсткой тех, кого еще можно было спасти. Напротив, он
эвакуировал на дно тех немногих, кто когда-либо побывал в Океанополисе, а теперь
находился на суше, а затем уничтожил город.

- Почему?!

- Потому что память о нем подтверждала бы то, что Внук Бога способен
ошибаться, и порождала бы в умах ненужный скепсис.

Наан открыла было рот, чтобы задать естественно возникший вопрос, но
Дент-Харрул опередил ее: