Чтение 59–й страницы книги ~На пути к Шамбале~

полной идиоткой -- ты стоишь на Южном берегу Крыма, одетая по сезону, не
вооружена даже микрофончиком, не говоря о газовой капсуле, а тебя штурмует
взвод десантников.

Первым к ней осмелился подойти офицер -- на нем была каскетка с пышным
гербом, золотые валики на плечах, пуговицы с гербами и сверкающие сапоги. К
тому же он был снабжен висячими усами и красным носом, что выдавало возраст
и жизненный опыт, чего не было у рядовых солдат.

-- Руки вытянуть вперед! -- приказал он. Кора уже догадалась, что она
попала в чужой монастырь со своим уставом, и покорно протянула руки, даже не
задавая сакраментальных вопросов, которых от нее, видимо, ожидали: "Где я
нахожусь? Что происходит? Как вы смеете?" Без лишних разговоров и
сопротивления офицер надел на Кору стальные наручники и, толкнув в плечо,
показал направление движения -- к газику.

Там ей выделили место между двумя потными вонючими солдатами в давно не
стиранных куртках и штанах. Офицер сел рядом с шофером, вертолет взлетел, а
джип поехал за ним.

Машина была снабжена примитивными колесами, как в историческом фильме,
и потому подпрыгивала на неровностях дороги, солдаты ругались, и некоторые
слова были Коре известны еще по детскому дому, но другие оказались
совершенно загадочными. Но в любом случае первый и совершенно категорический
вывод Коры заключался в том, что параллельный мир оказался совершенно не
таким, каким должен был оказаться и каким ожидали его увидеть сотрудники
полиции и разведки, так напуганные феноменом непрошеных соседей.

Даже неопытного взгляда Коры было достаточно, чтобы понять, насколько
этот мир отстал от нашего мира технологически, и это придавало всей истории
дополнительный оттенок тайны, которую следовало отгадать именно Коре, потому
что ее помощник, а может быть и начальник Миша Гофман, еще проходил
инструктаж на вилле "Ксения".

К счастью, если, конечно, это не дьявольская хитрость противника,
разговаривали эти люди по-русски, и хотя их язык пестрел чужими,
устаревшими, а то и просто непонятными словами, все равно в основе своей он
был понятен, и значит (а это горячо обсуждалось на Земле перед отправкой
Коры), параллельный мир, из которого похищают людей, по своей судьбе,
истории и устройству близок Земле. По крайней мере, это облегчает работу
наших агентов среди тамошнего населения.

Так рассуждала Кора, не обращая особого внимания на неудобства пути,
неприятные запахи, пыль, грубые шутки солдат и даже их попытки использовать
в своих интересах тесноту на заднем сиденье. А когда один из солдат слишком
разошелся, Кора смогла изловчиться так, что он гулко стукнулся лбом в лоб
солдата, сидевшего по другую сторону пленницы. Офицер заметил, что за его
спиной идет локальная война, и высадил солдат из газика, заставив их бежать
дальше пешком. Так что остаток пути Кора провела, развалившись на мягком
сиденье машины. Солдаты трусили рядом и объясняли ей особенности сексуальной
жизни ее мамы, солнце палило, пыль проникала в легкие, наконец впереди
показалась ограда из колючей проволоки, в которой был проезд, перегороженный
шлагбаумом. Джип миновал въезд и замедлил ход перед длинным одноэтажным
бетонным бараком, за которым возвышалось скучное четырехэтажное здание с
маленькими окнами, забранными на нижнем этаже железными решетками.

Именно к этому зданию направился джип. Стоило машине затормозить, как
из стеклянной двери выбежало странное существо в длинном платье, платке с
кокардой и мясницком клеенчатом переднике, из-под которого торчали носки
солдатских сапог. -- Привезли? -- закричало существо.

-- Поймали, -- ответил офицер, спрыгивая на асфальт, которым был залит
плац между бараком и четырехэтажным домом.

-- Кто это? -- спросила Кора у солдата, который, запыхавшись, догнал
машину.

-- Медсестра, -- ответил солдат. -- Не подходи, укусит! Остальные
расхохотались.

-- Слезай! -- приказала медсестра Коре. Голос у нее был басовитый.

-- Она мужчина или женщина? -- спросила девушка. -- Кому как, --
ответил солдат. -- А ты выходи, выходи, раз велят. Кора покорно вышла из
джипа. Медсестра сильно толкнула ее к дверям. -- Осторожнее, -- предупредила
ее Кора. -- Я могу упасть.

-- Упасть? Так я тебе помогу, -- ответила медсестра. От сильного толчка
в спину Кора полетела вперед, в стеклянные двери, предусмотрительно открытые
вахтером, и, пробежав пустой вестибюль, украшенный лишь синими волнистыми
узорами под потолком и портретами самодовольного узколобого человека с
напомаженным коком и бородкой, которая вроде бы когда-то именовалась
эспаньолкой, врезалась в стену.

-- Эй, принимайте пополнение! -- крикнула медсестра.

Оглушенная, Кора оглядывала идущий от вестибюля широкий коридор,
покрашенный в приютский голубой цвет. Двери его были когда-то побелены, в
простенках стояли стулья, а над ними к стенам были приклеены плакаты,
рассказывающие о нужном поведении во время пожара или атомной тревоги.
Плакаты были нарисованы плохо, примитивно, но доходчиво.

На стульях у правой двери сидело несколько человек в синих халатах,
словно к зубному врачу. И Коре захотелось спросить, кто последний, несмотря
на всю нелепость такого вопроса.

Однако Миша Гофман, который сидел на крайнем стуле, сам сказал ей:

-- Я последний, гражданка. Вы будете за мной. Композитор-песенник Миша
Гофман, которого здесь оказаться' не могло, потому что он еще оставался в
нашем мире и даже способствовал падению Коры в мир этот, был облачен в синий
больничный халат, из-под которого были видны кальсоны с развязанными белыми
шнурками, свисающие, как усы сомов, по сторонам тапочкиных морд. -- Миша? --
спросила Кора. -- Это вы? Странно было бы здесь заниматься играми в
конспирацию.

-- Да, -- ответил Гофман, глядя в пол. -- Мы с вами где-то встречались?

-- Да, встречались, -- сказала Кора и села на свободный стул. Напротив
ее оказалась прелестная на первый взгляд смуглая брюнетка. В ее спутанных
волнистых волосах горела маленькая диадема, а из-под больничного байкового
халата, который был велик размеров на пять, из-за чего пришлось закатать
рукава, выглядывала нежная узкая ножка в расшитом бисером башмачке. --
Здравствуйте, -- сказала Кора. Девушка захлопала глазами и ответила нечто на
незнакомом языке.

Потом она принялась тихо плакать, но остальные не обращали на нее
внимания.

Кора перехватила внимательный и настороженный взгляд соседа -- тот был
молод, худ, коротко пострижен, его щеку пересекал красный безобразный шрам,
который оттягивал вниз угол рта. Своеобразие его туалета заключалось в том,
что из-под халата торчали плохо начищенные сапоги со шпорами, что роднило
его с медсестрой.

-- А почему мы сидим? -- спросила Кора, не дождавшись какой-нибудь
реакции от "больных".

-- Ради Бога, помолчите! -- воскликнул Миша Гофман. -- Не привлекайте к
себе внимания.

-- Сколько вам можно говорить! -- раздраженно откликнулся пожилой
мужчина в сильных немодных очках, отчего его глаза казались голубыми
прудами. -- Это не играет роли. Главное -- не обращать на них внимания.
Игнорировать!

-- Вам хорошо игнорировать! -- возмутился маленький, широкий в бедрах и
ватный в плечах гражданин с тупым неподвижным лицом. -- Вы с ними бесед не
имели.

-- Ах, оставьте! -- отмахнулся очкарик. Он был лыс, коренаст, с
красивыми губами и округлым подбородком.

Дверь рядом с Гофманом открылась, и оттуда выглянул дряблый сизолицый
мужчина в белом фартуке, повязанном поверх голубого халата. -- Гофман! --
приказал он. -- Заходите. Затем он окинул взглядом остальных и сказал: --
Прочих примем после обеда. Но тут его взгляд упал на Кору, и сизолицый
удивился. -- А вы тут что делаете? -- спросил он. -- Меня привезли, --
призналась Кора. -- Кто привез?

-- Солдаты, -- сказала Кора, изображая полную наивность. -- Я шла по
дороге, а меня нашли и привезли на машине.

-- Так вы местная? -- спросил сизолицый. -- Нет, я из Москвы. Я в
отпуске. -- Господи, ну какая может быть еще Москва! Что за чушь? Вы мне
скажите, вы включены в контингент или вы из обслуживающего персонала?

В полной растерянности Кора поглядела на Мишу Гофмана.

-- Вот такой здесь бардак, -- сообщил Миша. Под глазом у него чернел
синяк. -- Сами не знают, чего хотят. Но измываются над людьми.

-- Помолчали бы, Гофман, ваша судьба вызывает у меня большие опасения,
-- сообщил сизолицый доктор. --Я бы за вас и двух резан не дал.

-- Я молчу, но это мне не помогает, -- ответил Гофман. -- Я попал в
атмосферу всеобщей подозрительности и террора.

-- Другой атмосферы я вам предложить не могу, -- ответил сизолицый. --
Нет у нас другой атмосферы. Так что кроме Гофмана и новенькой все свободны.
-- Он почему-то погрозил Коре пальцем и добавил: -- Только чтобы туда вот,
напротив, ни ногой! Ясно?

Кора почувствовала себя беззащитной, как всегда беззащитен человек в
больнице, где нет знакомого доктора или хотя бы сестры, к которой можно
обратиться по имени и как бы призвать ее покровительницей против духов
болезней.

-- Не волнуйтесь, девушка, --сказал ей лобастый очкарик с красивыми
губами, -- в данный момент их в самом деле не волнует ничего, кроме
предварительного знакомства с вами.

Он улыбнулся так мягко и даже застенчиво, что Коре сразу стало легче.

Все посетители этой "поликлиники" поднялись и потянулись к выходу. Кора
осталась в коридоре одна. На месте не сиделось. Она поднялась и подошла к
двери, в которую сизолицый доктор не велел заходить. Раз он не велел,
значит, за дверью скрывалось что-то интересное, а может, и важное для
разведчицы Орват. Так что Кора прислушалась, но ничего, кроме неясного
рокота, не услышала.