могу добавить. Ничего.
жизнь прослуживший на вспомогательных должностях и нимало этим не сму-
щающийся; Ивга помнила веселый нрав этого вечного ассистента, и тем
неприятнее показалась ей его теперешняя угрюмость. Здороваясь с Ивгой,
он едва разомкнул плотно сжатый рот.
данного почти на ходу. Ивга еле поспевала за провожатым, ведущим ее
хитросплетениями коридоров и лестниц - вечный ассистент почему-то не
пользовался лифтами; неподалеку от главного входа - Ивга немного умела
ориентироваться во чреве Дворца - провожатый замешкался.
Минутная задержка.
кую ориентацию; пышные коридоры-залы с неподвижными фигурами охранни-
ков сменились мрачными коридорами-щелями, как в каком-нибудь унылом
казенном заведении. Ивга понятия не имела, в какую часть Дворца завела
ее "минутная задержка"; наконец провожатый остановился и открыл перед
Ивгой стеклянную дверь, замазанную белой больничной краской.
молчаливый охранник, дремлющий в кресле напротив других дверей, груз-
ных, бронированных.
к дверям, на ходу извлекая какие-то бумаги из какой-то папки; проснув-
шийся охранник поймал его взгляд, и Ивга успела заметить, как вечный
ассистент указал на нее глазами. Проследи, мол.
неловким, напряженным позам - было четверо; теперь все они рассматри-
вали Ивгу. Не нахально - исподтишка; среди четверки была старуха, жен-
щина средних лет и две юных девушки, худая и пухленькая; ни одна из
ожидавших не походила на других ни одеждой, ни лицом, ни повадками -
но Ивга ясно чувствовала некое родство, объединяющее женщин вернее,
чем общая скамейка.
ожидающие, похоже, были ведьмами. Неинициированными, как и она; обще-
ние с Клавдием Старжем, помимо прочих благ, дало Ивге понятие о приб-
лизительной классификации себе подобных.
но вместо него в коридор вышла черноволосая, бледная женщина с запла-
канными глазами. Отворачиваясь, прошла мимо охранника к выходу. Сидя-
щие на скамейке проводили ее взглядом.
увидела решетку динамика над бронированной дверью.
плечи, съежилась - и шагнула в дверь, туда, откуда вышла заплаканная;
три пары глаз, помозолив закрывшиеся бронированные створки, снова ос-
тановились на Ивге.
были одинаково тусклые лица и затравленные глаза.
от скверны и встав на учет, ты сделаешь себя полноправным и законным
гражданином..."
Как часто они ходят... отмечаться? Раз в месяц, раз в неделю? Или, в
связи с особым положением, каждый день?..
цирке... Когда шкура лесных царей обвисает клочьями, глаза гноятся,
когда они кружатся под бубен на задних лапах...
взглядов. Ей вдруг сделалось муторно.
тусклые зрачки своего собственного скорого будущего?
и отеческий надзор Инквизиции вполне соответствуют твоим взглядам на
жизнь, правда?.."
возможно, отработанный материал. Выбор?..
щин. Мы тоже клялись себе, что умрем в неволе... Но у нас нет выхода.
Мы живем... мы были такими же, как ты, с блестящими глазами, с упрямс-
твом и злостью... а ты станешь такой же, как мы, с нашей покор-
ностью... И ты увидишь, в этом есть даже некоторые... преимущества...
пахнулась, и ее провожатый, еще более угрюмый, не останавливаясь, про-
шел мимо:
облегчение.
наряда Инквизиции; в семь тридцать из оцепленного здания городского
цирка группками стали выводить детей и родителей. Хорошенький подбор
объектов, думал Клавдий, поскребывая ногтем пластырь на лбу. Ночной
клуб, теперь цирк...
Вижну.
дию удалось отбиться. Власти во все времена желали подчинить себе Инк-
визицию - порой из жадности, порой из страха; все Великие Инквизиторы
всех времен более или менее успешно противостояли этому хищному жела-
нию. Клавдий не был исключением.
вечерних уже не было ни слова ни о чем, кроме нашествия ведьм. Бывалый
оперативник Коста пришел в сознание в реанимации городского госпиталя,
но отчеты врачей о его здоровье оставались весьма неопределенными.
По-видимому, кровоизлияние в мозг.
попытке теракта на стадионе в Однице, все случившееся в Вижне есть по-
ка что просто психологическая атака. Эффектное запугивание, нагнетание
страстей; страх для ведьмы - питательная среда. Чернозем...
застреленных ошалевшей полицией. Воющие санитарные машины одна за дру-
гой увозили из цирка окровавленных зрителей; женщин, бывших в тот ве-
чер в здании цирка, под угрозой резиновых дубинок отсортировали, окру-
жили пластиковыми щитами и стали выпускать через один-единственный уз-
кий вход, по одной, под перекрестным взглядом двух рабочих инквизито-
ров; плакали дети, цепляясь за юбки матерей. Лопались надувные шарики;
кто-то проклинал ведьм, кто-то костерил Инквизицию. Клавдий стоял,
внешне безучастный, изредка придерживая ладонью дергающееся веко; он
снова не чуял ведьмы. Как тогда, в ночном клубе; он боялся ошибиться и
потому стоял, ждал, бездействовал.
вочка лет восьми, со сбившимся на затылок белым бантом, налетела на
него и вскинула круглые от ужаса глаза. Где-то в перепуганной толпе
металась в такой же панике ее потерявшаяся мама. Или, попав в окруже-
ние из пластиковых щитов, не могла без очереди вырваться наружу - все
ведь спешат, у всех ведь дети...
- она и не слышала слов - а на чужое, жесткое, страшное лицо. А потому
она заревела в голос и кинулась прочь.
ривая видеозапись свидетельских показаний, пролистывая отчеты и объяс-
нительные записки, он воссоздал ход событий лучше, чем мог бы пронаб-
людать его, сидя в зале среди нарядной, хрустящей конфетами малолетней
толпы; в какой-то момент он, плавающий в клубах сигаретного дыма, со-
вершенно реально и остро ощутил себя ребенком на представлении. Хоть
бы и этой самой девочкой со сбившимся бантом...
палочках; был запах духов и пудры, и перебивающий все запах зверей -
не противный, скорее волнующий, щекочущий ноздри. Были деревянные
кресла с откидными сидениями, ерзающие соседи, три напевных звонка - и
замирание в груди, когда яркий свет стал медленно гаснуть... Эта де-
вочка с белым бантом на макушке давно не была в цирке. Очень давно.
учителем, а семьями во главе с мамой или бабушкой; во втором отделении
была анонсирована группа дрессированных хищников, в первом публику
удивляли братья-фокусники, близнецы, чье сходство ограничивалось толь-