диапазон в дециметровом диапазоне. Кто-то до-мыслит, таких большинство,
кто-то сверх-мыслит...
тянулась к звезде с планетами в надежде поселить там отросток усложняющихся
структур, ну, там амеб, из которых дальше может развиться что-то более
сложное. А я ощутил смутный и смягченный отголосок волны разочарования, ибо
там нейтронная звезда, где, похоже, усложнение структур ну никак...
инстинкта, если привычнее. Мы ведомы инстинктом всю жизнь. Инстинкт ведет
от выживания особи - уже позаботился! - к выживанию целого вида. Тут тоже
почти... да, почти. А отдельные особи вроде меня уже заглядывают дальше.
рамы разбухли, воздух сырой, теплый. Улица с балкона сверкает вымытая, на
тротуарах кое-где поблескивают быстро тающие лужицы. Серая грязь по
обочинам дороги превратилась в яркую зеленую травку. Ее острые, как
наконечники стрел, концы, грозя небу, за ночь поднялись вдвое, обещая за
другую ночь из стрел превратиться в копья. Или хотя бы в дротики.
Прохожие с зонтами в руках, кто-то даже держит над головой, хотя солнечные
лучи уже сжигают последние остатки неопрятных облаков.
православие. Я нащупал в кармане майонезную баночку, не зря захватил, пошел
по асфальту медленно, прогулочным шагом, словно выгуливал невидимую собаку.
дождика. В такие дни я всегда садился на электричку, отправлялся подальше в
лес. Конечно, эти свадьбы происходят и в парках Москвы, однажды я даже
видел массу крылатых молодых самок... возле ЦДЖ на Суворовском бульваре,
они среди белого дня бегали по тротуару, начиная от метро "Арбатская" до
конца Суворовского бульвара, таким образом Дом журналиста оказался в
эпицентре демографического взрыва. Их давили автомобили, растаптывали
прохожие, а я тогда закомплексованно не решился поднять с тротуара хотя бы
парочку, принести домой на расплод!
по влажной земле, в которую так легко зарываться. Их подстерегают пауки,
богомолы, а на ветках сидят прожорливые птицы, которые ловят жирных самок
на лету.
сканировал обочины, не пропуская ни единого камушка, задерживаясь на
жужелицах, паучках, сырых шкурках перелинявших насекомых.
потом с недоумением на меня. В глазах некоторых вспыхивала надежда: вдруг я
обронил пачку долларов, а раньше увидят они? Надежда из ряда тех, которые
посещают двуногих перед сном, когда воображаешь себя то императором
Галактики, то царем, то неуязвимым и читающим мысли здоровяком.
вперед, обшаривая взглядом тротуар. Почти возле троллейбусной остановки
попался первый крылатый муравей. Самец, естественно, их всегда в десяток
раз больше, чем самок. Еще через два десятка шагов прямо передо мной тяжело
опустился на асфальт крупный толстый муравей с сочным раздутым брюшком,
растерянно закружил на месте, затем торопливо побежал суетливой вихляющей
походкой. Длинные прозрачные крылья нелепо топорщились на спине: слишком
парадные для полета, как свадебное платье ни к черту для езды в
троллейбусе.
можно было принять за настоящие рабочие крылья, как, например, у жука или
обыкновенной мухи, только на свадебный полет, только на этот самый
радостный миг жизни, когда молодая самка вырывается из теплого, но тесного
родительского гнезда.
нарядные крылышки. Молодая самка неумело сопротивлялась. Я отпустил ее над
бездной майонезной баночки. Нахлобучить крышку дело мгновения: и чтобы не
успела выскочить, да и взгляды этих существ... Все-таки я одно из них, как
это ни горько!
пять штук кампонотуса. Встречались в изобилии самки черных лазиусов, но
этих у меня и так в изобилии.
Европы. Их я изловил однажды совершенно случайно, но они у меня не
выживают: либо гибнут, либо убегают, потому каждый год я пополняю
формикарий...
шибанул запах ароматного кофе. Воздух в прихожей весь пропитан этим
горьковато-бодрящим подстегивателем. Мои ноздри жадно затрепетали, спина
сама разогнулась, я вдохнул всей грудью. А в желудке даже нетерпеливо
квакнуло, требуя не тянуть из клопа резину, быстрее сделать глоток
горячего, сладкого, крепкого!
этой наркотой! А что будет, когда в самом деле заварю?.. Полный улет.
землей, которую день назад обильно полил, то есть приготовил для новоселья.
Молодая самка тут же забегала по увлажненной земле, в нерешительности
остановилась перед отверстием, что я вчера же проделал стержнем от
авторучки.
влагой, затем начала... обламывать крылья. Делала это в каком-то
замедленном темпе и, как мне показалось, торжественно и обреченно. Нужно
поскорее зарываться в безопасное подземелье, а она медлила, словно
оттягивала миг расставания с белым светом... Отныне на долгие годы - да что
там на долгие годы! - на всю оставшуюся жизнь обречена она жить в
подземелье. На поверхность выйдут только ее дети: рабочие муравьи, которые
будут охотиться, пасти тлей, сражаться с другими муравьями... Она же -
никогда.
некоторое время трогала их, перебирала жвалами, перекладывала с места на
место. Я отлучился поставить джезву, а когда вернулся, самка уже торопливо
расширяла норку. Минут через десять скрылась вовсе, на поверхности чернела
горка свежевырытой земли из спрессованных комочков. Где-то на глубине самка
сумела развернуться головой кверху, некоторое время еще выталкивала
комочки, пока не замуровала вход намертво.
джезве, там ноутбук. А первый новорожденный муравьишка "вылупится" из
подземелья только через девять месяцев.
Да и что за муха, одно название. Вчера поймал нескольких как на подбор:
толстые, брюхи раздуты яйцами! К вечеру изловил еще и залетевшую толстую
бабочку. У муравьев был пир! А об эту только зубы сотрут.
Правда, одну шуструю расплескал о потолок, но взгромоздил табуретку на
стол, тщательно затер красное пятнышко. Лена и прочие женщины на потолок
хоть и редко теперь смотрят, но с их пристрастием к чистоте непорядок
заметят сразу...
взялась, только что тут ничего не было! - в следующее мгновение яростно
впился челюстями. С минуту кусал ее, пока не убедился обескураженно, что
она уже убита, причем явно не им. Сделав ритуальный круг, он юркнул в
норку. Через несколько секунд за ним выскочило несколько крепких муравьев,
явно из стаза солдат. Все вместе набросились на добычу, одни умело начали
отчленять крылья, другие - лапы, третьи сразу попытались затащить огромное
чудовище в крохотную норку.
мира, и когда наконец разогнул занемевшую спину, стрелки часов показывали,
что просидел так больше двух часов. Черт, собирался же сегодня зайти в
институт... Если выйти прямо сейчас, то есть шанс успеть до обеда. Правда,
а вдруг сегодня шеф явится не с двух часов или с трех, а с двенадцати?
Такое бывает, иногда он приходит вовсе рано...
после обеда, руки сами расстегнули пиджак, ноги сами сбросили туфли и
юркнули в уютные домашние тапочки. Ладно, он пойдет к трем часам. Шефа не
будет точно, можно положить распечатку на стол его секретарше, зато на
службе явно будет Маринка...
влажно качались прямо перед моим лицом, красные ободки с торчащими сосками
дразнили, мои губы шевельнулись, я прикусил эти горячие твердые кончики,
мое тело горело, я сильный и здоровый зверь...
свежий воздух чуть охладил разгоряченное лицо. Далеко внизу на улице, как
муравьи, снует народ, проползают машины, сейчас их так много, что уже едва
протискиваются, а для стоянок выползают на тротуары, на остановке всего два
человека, явно троллейбус недавно ушел, следующий будет через десять минут,
можно успеть одеться и спуститься, как раз успею к следующему, а там всего
пять остановок, родной институт, Маринка, ее смеющееся лицо, которое такое
же сочное и плотское, ее спелые губы и дразнящий язычок...
горячую грудь... нет, сразу наклонил и задрал короткую юбчонку, там такие
кокетливо вздернутые ягодицы, сочные и с красной щелью...