Бывают сады в городах, а это город в саду. Прелестный город! Пока
заготовляли лошадей, мы до крайней устали гуляли по прекраснейшим
аллеям неостриженных дерев; смотрели на высокобиющие водометы;
встречались с светлыми ручьями, бегающими по зеленым долинам
сада, и любовались разновидностию ближних гор. Сад окружает
город, а поля окружают сад. Из города идешь в сад, а из сада в
поле, из поля опять в город и не заметишь, как очутишься там и
там. Мы подходили к древнему готическому замку герцога и всходили
на превысокие насыпи, которым подобных, кроме Английских в
Виндзоре, нет во всей Европе. Вид оттуда чудесный! Пространство
вблизи города усеяно цветущими рощицами; а даль украшается
синевой гор. Гота принадлежит тому же герцогу, который владеет и
Альтенбургом. Он живет здесь. Герцог чрезвычайно добр: он отец
стотысячного семейства, то есть сто тысяч подданных считают его
отцом. Здесь я сам видел, что родной брат герцога ездит в простой
одноколке. Министры ходят во дворец пешком - и народ счастлив!!
Первые колонны бежавшей в прошлом году французской армии вошли в
Готу 11 октября. Наездники наши бились с ними. Полковник
Храповицкий захватил французского министра С. Эньяна, взял 73
офицера, 900 рядовых и подорвал обоз с порохом. Наполеон спешил в
Эйзенах, а оттуда влево к Франкфурту. Мы поедем по этой же самой
дороге.
Дорога к Эйзенаху сперва по полям, потом чрез горы. Подошвы гор
украшены селениями; вершины их дики и пасмурны. Слева синеет, как
дальняя туча, гористый Тюрингский лес.
Нечаянная и приятная встреча! Идем явиться к коменданту, и в
коменданте узнаем любезного товарища нашего по корпусу и по
службе Фр-а! Он ранен под Кацбахом, бросясь на выручку меньшого
брата, над которым уже сверкали французские сабли; он получил две
раны в голову, одну в руку; лечился в Бреславле и находится
теперь военным комендантом здесь. Добрый сделался любимцем добрых
немцев. Он рассказывал нам о сражении Кацбахском, происходившем
под шумом мрачной бури и в проливном дожде; рассказывал о
Блюхере, которого солдаты наши прозвали генералом Форвертс
(вперед!), потому что во время боя он беспрестанно кричал
"Форвертс!" и вел полки вперед. Жители Бреславские приняли
раненых наших чрезвычайно хорошо. Ф-к осыпан был ласками от всех
и подарками от некоторых.
Наговорясь о прошедшем, мы спешили насладиться настоящим и пошли
гулять за город. Какая бесподобная прогулка в окрестностях
Эйзенаха! Горы на несколько верст превращены в прекраснейший сад.
Дороги, просади, пещеры, мостики, проходы сквозь каменные скалы -
все тут ecть! Горы и долины очаровывают зрителя. Взобравшись на
высоту горы, мы увидели весь город под ногами и на одной огромной
скале прочитали надпись, начертанную творцом Вертера. Сердце
тотчас почувствовало красоту этой надписи; память удержала смысл
ее; а перо друга твоего передает ее тебе, как умеет, в переводе.
"Кто имеет сердце незараженное пристрастием ко всему
искусственному, сердце нерастленное роскошью и страстьми; кто
любит простую, но величественную природу; кто имеет душу чистую,
способную наслаждаться дарами ее - тот уклонись в сии зеленые
дубравы. Чувствительный смертный! Здесь сокрыт ты от треволнений
мира. Отсюда виден город, но не слышен шум его. Даже бури, мимо
текущие, и ревущий гром не дерзают возмущать спокойствия,
почивающего над сими сводами, из твердого гранита сооруженными. В
безмятежные часы утра цветы своим благоуханием, ветерки
прохладою, а птицы пением нечувствительно восхитят дух твой и
преисполнят сердце благоговейною благодарностию к творцу
вселенной!" Так, несравненный Гете! В прелестных садах природы,
восхищаясь красотами ее, можно забыть о всем на свете. Кто
пленяется изящным, тот уже не может быть злодей. Глядя на
превосходную картину, слушая очаровательную музыку и гуляя в
цветущем саду, кажется, нельзя и подумать о злодеянии. В
невежестве черствеют чувства; все изящное умягчает их. О, да
будет благословенно все, что только может сделать сердце добрым и
чувствительным!!
Эйзенах есть участок герцогства Веймарского. И здесь уста и
сердца всех и каждого согласно хвалят добродетели Марии Павловны.
Фр-к пленил нас рассказом о ее обхождении с русскими. Каждый раз
после обедни она разговаривает со всеми офицерами, приветствует
солдат и осыпает ласками раненых. У тех, которые ранены в ноги,
спрашивает, не высоко ль отводят им квартиры, и всегда
подтверждает коменданту, чтобы помещать таких в нижних жильях, в
самых чистых и покойных комнатах. Она сама заботится, чтобы
содержание раненым было лучшее; всех русских называет своими
милыми гостями, приглашает их гулять в зеленых садах и откушать
хлеба, соли в палатах своих. Мой друг! Ты знаешь русских и можешь
судить, как восхищаются они таким обхождением с ними! Русскому
одно ласковое слово царя государя любимого дороже злата и
серебра!
Немцы очень любят русских. Получа известие о взятии Парижа, одна
богатая графиня Эльма сделала великолепный праздник. Комендант
города Ф *** приглашен уже поздно; он входит после всех, и что ж?
Его встречают десять прекраснейших девиц, поют хор и с словами "В
лице вашем увенчаем всех русских офицеров, освободителей Европы!"
надевают на него лавровый венок. Он должен был носить его
несколько часов на голове и теперь бережет на память.
Еще пример: несколько русских солдат, ускользнув из плена,
скрывались в лесистых вертепах около Эйзенаха, занятого
французами. Знатнейшая из здешних женщин, сведав о сем, всякий
день, под видом прогулки, ходила навещать несчастных. Она
приносила им в корзинах пищу, одежду и деньги - и это
продолжалось около трех месяцев. Ну, как же русским не любить
здешних!
На сих днях проезжали здесь великие князья Николай и Михаил
Павлович. Общий голос говорит, что они так же добры, умны и милы
в обхождении, как и венценосная сестра их! Питомцы добродетельной
матери оправдают неусыпные попечения ее об них.
Любопытные путешественники ходят смотреть на одной, из здешних
скал чету окаменелых любовников. В глубокой древности, говорит
предание, на двух противоположных скалах существовали тут два
монастыря: один мужской, другой женский. Строгий надзор с обеих
сторон полагал вечную преграду между близкими соседями. Но любовь
не знает преград: с тонкою струею ветра прокрадывается она в
мелкие скважины железных ворот; легкою ласточкою перелетает чрез
высоту огромных стен, и где только есть сердца, является и она с
очарованием своим. Молодой монах и соседка его виделись сперва
издалека, смотрели друг на друга, кланялись, потом изъяснялись
глазами, вздыхали... При каждом из сих свиданий сердце более и
более брало верх над рассудком. Они подходили друг к другу ближе,
ближе и наконец встретились вон там - на той скале. Вечер был
прекрасный; владычество весны повсеместно. Все ожило для любви и
радости. Касатки, гоняясь друг за другом, вились над мшистыми
зубцами черных башен; горные горлицы, воркуя, лобызались на
расцветающих ракитах. Юная чета имела также сердца. Сильно
забились они при общем ликовании природы; невольно раскрылись
объятия, невольно заключили они в них друг друга. Уста хотели
что-то сказать и сблизились - они поцеловались!.. Но, о боже!
Какая ужасная казнь за сей поцелуй! Небеса меркнут... свет
исчезает... все темнеет в их глазах... непостижимый холод быстро
пробегает из сердца по всем направлениям жил и медленно, вместе с
цепенеющей кровью, возвращается опять к умирающему сердцу. Мраз и
ужас пронизают до мозга костей! Они стынут, цепенеют, как светлый
источник в последний день осени; нет жизни, нет движения - они
окаменели!!!
От Эйзенаха до Фаха и Гундфельда природа дикая, гористая. Стороны
эти ужасно разорены войною; даже нивы не возделаны!.. Люди бедны,
лица бледны; довольства не видать. Мальчишки в лохмотьях бегают
толпами и самым странным охриплым голосом кричат: "Гир-гер
крейцар!"