день). Однако второе имя -- Купало (рис. 103) --
никакого отношения к христианству не имеет. В имени Купало --
два пласта: более поздний, связанный с водной стихией и словом
"купать(ся)", и более древний, первичный, связанный с
огненно-световой стихией и словом "купава", что означает "белый
(цветок)", а "белый" в древнерусском представлении -- синоним
света.
относящихся к запретам празднования Иванова (Янова) дня у чехов
и словаков есть прямые указания на то, что почитание огня и
костров неотделимо от культа общеславянского бога Световита
(Свановита)27, о котором уже говорилось.
светлые солнечные праздники встречи Весны. Здесь ненавистнице
жизни также уготавливается сжигание. В весенних календарных
обрядах Морена выступает еще в одном своем смертоносном обличии
-- в виде зимы, мороза. Древнерусская форма слова "мороз" --
"мразъ", от него более широкое понятие -- "мразь" -- не только
в смысле "мерзости" -- слово того же корня -- но и в смысле
природно-погодной характеристики (ср. "изморозь", "моросить").
Сжигание Морены в виде соломенного чучела происходило и на
Масленицу. Древние языческие корни этого буйного и веселого
праздника не только в огненном действе, но и в массовом
поедании блинов, символизировавших Солнце: тем самым кажный
человек как бы приобщает себя к солярной природе, часть которой
он просто-таки физическим образом растворял в себе. Во время
огненных действ существовал также обычай (неповсеместный)
катать зажженные колеса, которые также символизировали горящее
Солнце.
славянорусских Богов, сжигались и в процессе других народных
праздников. К наиболее известным относятся праздники Костромы
(женское воплощение плодородия) и Ярилы (мужское воплощение
плодородия). Оба праздника связаны с весенним пробуждением,
летней победой Солнца и света над зимним холодом и мраком, с
животворящими процессами в природе. Как и в купальских
празднествах, огонь играет здесь центральную роль. Имя
Кострома вроде бы само указывает на свое происхождение
-- Костровая (мать?), хотя в самом обряде чучело Костромы чаще
всего топится в реке или разрывается на части.
была связана с его неотделимостью от света и Солнца, молнии и
звезд. Огонь -- источник тепла, которое помогает победить зиму
и знаменует приход весны и лета. Но тепло как неотъемлемый
атрибут огня -- одновременно и животворящая сила (без тепла и
семя не прорастает, и птенцы из яиц не появляются). В огненном
горниле плавился металл, обжигались посуда и кирпичи. Огонь
очищал от болезней и порчи. И главное, огонь -- помощник в
выпечке хлеба и приготовлении пищи. Эта жизненно важная функция
огня тесно переплеталась с его космической предопределенностью
в форме вечности. "Вечный огонь" столь же древнее понятие, как
и сам человек разумный. Помимо священнодействия и магического
обряда -- получения "живого огня" существовала строго
соблюдаемая традиция поддерживать и сохранять огонь -- в
пещере, в очаге, в печи. Это таинственное качество
воспреемственности и непрерывного возрождения порождало
представление о бессмертии самого огня, о его вечности.
Субстанция огня представлялась неуничтожимой, одной и той же на
фоне постоянно меняющейся природы. Огонь и вечность стали
синонимичными понятиями. А вечность -- это лик Космоса.
световой образ, имеющий явно космическую причастность --
Бел-горюч камень. Первоначальный смысл слова "Бел-горюч"
-- сияюще-горящий или светоогненный. Но огненносветовой
природой не ограничиваются особенности этого чудо-камня, он еще
и средоточие всех сил небесных (читай -- космических, тем более
что в одном из вариантов Голубиной книги так и сказано: он
связан со всей Вселенной). В Голубиной книге, как и в других
источниках, Бел-горюч камень имеет собственное имя -- Алатырь и
назван отцом всех камней:
Бел-камня, дающего могучую силу, излечивающего от всех
болезней, кормящего и поящего. Существовало поверие, что можно
перенять эту чудодейственную силу, приобщиться к вселенскому
источнику энергии с помощью особых заклинаний. Сохранился
вариант одного из таких заклинаний: "На море-окияне лежит
бел-алатръ камень, а на камне сила небесная. Пойду я поближе,
поклонюсь пониже: силы небесные! пошлите свою помощь и силу на
наш скот -- милый живот -- в чистое поле, в зеленые луга, в
темные леса".
вариант из Голубиной книги) во 2-м томе "Поэтических воззрений
славян на природу", считает слово "Алатырь" хотя и древним, но
не поддающимся расшифровке. Между тем ключ к расшифровке
напрашивается сам собой. Имя алатырь созвучно с хорошо
известным ритуальным понятием "алтарь" и восходит к древнейшей
эпохе, когда камни играли роль жертвенников. Автор
самостоятельно пришел к данному выводу, однако при подготовке
данного издания с удовлетворением обнаружил, что аналогичная
идея была выдвинута задолго до него, еще в конце прошлого века
академиком Веселовским (см.: Веселовский А.Н. Разыскания в
области русского духовного стиха, статья III: Алатырь в местных
преданиях Палестины и легенды о Грале. СПб., 1881. С.25).
Впрочем, высказывалось и резко отрицательное мнение: о
фонетической невозможности происхождения названия камня Алатыря
из слова "олътарь" (см.: Бодуэн де Куртенэ -- Фасмер Ц.И.
Камень латырь и город Алатырь// Известия Отделения языка и
словесности Академии наук. 1914. Т.XIX. Кн.2). Однако
возражения основываются на традиционных ползуче-эмпирических
методах анализа индоевропейских и околоиндоевропейских языковых
связей без учета возможности макроэтимологического анализа и
вскрытия глубинных языковых пластов, таких, например, как
взаимосвязь между корнями "лат" -- "лад" -- "лед". В этом
смысле слово Алатырь напрямую связано с исконно народным
космическим понятием Лад. Само понятие "алтарь" ни в коем
случае не является позднехристианским, а имеет древнее
происхождение, корни которого уходят в гиперборейские времена
(об этом, в частности, свидетельствует однозначная привязка
Алатырь-камня к легендарному острову Буяну -- смутному
воспоминанию о гиперборейской прародине). Священный камень не
терпел глумления: как известно, былинный удалец Васька Буслаев
поплатился за неуважение к святыне: решил перескочить через нее
не передом, а задом -- "да расколол свою буйную голову и
остался лежать тут до веку".
древнерусских Божества -- Перун (рис. 104) и Стрибог
(рис. 105). Оба знамениты необычайно: первый -- как
наиболее упоминаемый (и проклинаемый) в дошедших письменных
источниках; второй -- по поэтическим строкам "Слова о полку
Игореве" о ветрах, Стрибожьих внуках, что веют с моря стрелами
на храбрые полки Игоревы. Отсюда делался поспешный вывод, что
Стрибог -- он и есть Бог Ветра. Однако "Слово" не дает
оснований для такого прямолинейного заключения. Безымянный
автор именует Ветры внуками Стрибога, то есть он является
только прародителем, хотя и связан с буревой и молниевой
стихией.
классический Бог-громовник, русский аналог Зевса-громовержца.
Как верховное Божество дохристианской Киевской и Новгородской
Руси Перун считался также покровителем князя и его дружины,
принимая на себя одновременно и функции Бога войны.
собой сошла на "нет" после того, как Владимир Святой повелел
разрушить все языческие святилища, а деревянное изваяние Перуна
бросить в Днепр. Еще в XIV веке священнослужители продолжали
жаловаться: "Но и ныне по сукраинам молятся ему, проклятому
Богу Перуну"28. А у болгар почитался и в XVIII веке: во время
засухи для вызывания дождя практиковалось некое языческое
действо с ряжением молодежи и хождение по домам с пением,
прославляющим Перуна в надежде, что он как владыка грозы,
молнии и грома ниспошлет на страждущую землю долгожданный
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Земляной Андрей
Апраксина Татьяна