почва подрагивает здесь от растолченных в прах страстей. Она тонкая и
светлая, пыль Мерва...
идти к мосту, то не успеет он вернуться до полудня и опоздает к агаю. Утром
хаджиб султанских хранилищ выдавал месячное довольствие, и, перебираясь
через пахучий ручей, он поднимает к голове муку и кувшин с маслом. Квартал
кожевников в восточном рабаде, и жидкость, где мокнут шкуры, стекает сюда из
всех дворов. Приходится и бороду подставить солнцу, чтобы не задохнуться.
идти по ямам и рытвинам, оставшимся от города гябров. Огню поклонялись
некогда персы и их цари. Так и зовут это заброшенное царское городище --
Гяур-кала.
величина. Коль правда, что гуляка Ра-мин I стрелял некогда отсюда в окно
шахине Вис, чтобы сообщить о свидании, то лук у него был явно с заклятием.
Впрочем, праздным гулякой сделал царского брата Рамина в своей поэме
гурганский дабир Азат, чья нисба Фахр ад-дин и которого он видел проездом
лет десять назад. У старика были глаза как у джинна, а большие персидские
усы сами изгибались, как он хотел. В древних пехлевийских книгах Рамин
никогда не смеется, а в чайхану не зайдет, даже если по пути. У старого же
хитреца Гургани он почти не уходит с базара.
тоже, как говорят, держал царь Мубад свою неверную жену Вис вместе с лукавой
мамкой, но уже в подземелье. Эрк-кала стали звать ее на самом деле после
греков. При них весь этот город назывался Марги-
Искандер Двурогий...
Махмуд. Один живет он тут, у подножья насыпанной людьми горы, и высевает на
склоне дыни, которые хорошо растут на старых городищах. Приходится только
воду возить из колодца на краю развалин, потом/ что отравленная скотскими
шкурами вода из канала не годится для полива. А в рабад за хорошей водой не
пустили бы его стражники из-за цвета Махмудова ишака. Черных коней отрицают
тюрки, а ишаков тем более. Гадливость вызывает у них это славное животное.
пахучий доньер, абдулляхон с редким красным чревом и, выше всех, великий
плод Хора-сана -- царственный бахрман. Потом уже начинаются колючие
переплетения, и рыхлая глина с черепками осыпается из-под ног. Идти же в
обход, где протоптана дорога, не ко времени...
сначала обмазывают глиной, потом жгут в ней верблюжью колючку, пока края не
становятся блестящими и твердыми, как у кувшина. Сюда ссыпают купленный в
рустаке виноград и топчут его по очереди. Со сладким чавканьем тянутся ноги
из красной пузырящейся лужи...
быстро заглянула в горлышко кувшина. Стало легко и просто. Молодого вина
побежал и принес мальчик. Он выпил мутный беспокойный сок, ничего не оставив
в черпаке.
дабиров и гуламов кормятся гябры. Не бывает поэтому у них припасов, и вот
уже неделю едят они тут выброшенное людьми из рабада. Упавшие в дорожную
пыль плоды собирают по утрам их женщины, потому что гябры не знают
воровства.
народов ходят к ним в приюты греха пить вино и удовлетворять плоть с их
женщинами. Некогда особые храмы были у зороастрийцев, и содержались там для
этого жрицы. Сколько ни гонят их сей-
как видно, есть для гябров особый промысел у творца миров...
ее. Великий Вазир призвал его сюда из Исфагана, и пришлось все лето
приводить здесь в должный вид старую площадку для наблюдения светил.
Двадцать лет собирает он сведения о божьем порядке в небе, дабы можно было
обосновать агаю порядок в государстве. В плоскость простейших звездных
построений пытается заточить вазир великое сомнение бога, и не известна ему
Рей...
были разодраны лицо и руки, тяжкие глыбы оседали в тьме. Все вверх он шел,
но огонь не приближался, колеблющийся, бесконечно уходящий. А потом вдруг
ярко вспыхнуло пламя, и в нем танцевала Рей...
жрицы на одних только бедрах, но какое это имело значение. Властно и
медленно, повторяя пламя, колебался у нее живот, изгибались руки.
Неравномерно все было, и долго клонились ее бедра в одну сторону; потом не в
такт рванулись в другую, и музыка лишь следовала за ней. Языки огня
подбивались под обнаженную грудь, тени рождались и умирали. Каждое мгновение
менялись очертания тела, никогда больше не повторяясь. Божья мудрость
утверждалась во всей своей правоте
Там с тихим шорохом распадались и оплывали древние стены, не в силах
справиться с собственной тяжестью. Великий зороастрийский храм был некогда
на том месте, но Рей пережила камни...
Крикливо выпроваживала она от себя белобородого старика. Ардебильский платок
оставил ей тот в уплату, и Рей деловито примеряла его, переговариваясь с
соседкой. Безобразные красные цветы расползались по дешевой ткани, и глаза у
нее светились.
широко открыт у нее, хриплые во-
видел он ее, но ничего уже это не значило.
неприкрытая поспешность проявилась в женском умении. Плоть ее привычно
притворялась, а руки в это время искали что-то необходимое ей рядом с
вытертой кошмой. Неровное пламя осталось где-то в ночи, грудь ее отбрасывала
точные тени. Зато, почувствовав необычное, она быстро стащила кольцо с его
пальца...
небе. Ребенок прильнул к ее молоку, вспыхивали и пропадали радостные блики.
Грудь, глаза, руки Рей излучали переполнившего ее бога.
исцеляющим соком -- хайямом, который по завету делают огнепоклонники из
некоего тайного корня. И слезы видел он у нее, когда почернело от болезни
его тело. Венчающую имя нисбу взял он себе по целебному питью гябров...
наследстве гябры, но камышом и колючкой приходится крыть рухнувшие своды.
Потайные клети цитадели приспособлены для приходящих гуламов, и площадка
расчищена для пьющих вино. В недрах горы скрыто капище, и горит там их
святой огонь, сохраненный от царей Эраншахра. В пятнах от нефти обычно
ветхая хламида старца мобеда...
девочки. Нельзя отличить при свете дня мать от дочери, и только ночью, когда
танцуют они среди огня, очевидна разница. С заученной бессмысленностью
повторяются движения у девочки, и нет в них высокого божьего промысла.
Солнце с молоком еще не пробудилось в ней, и лишь оболочка предвещает
продолжение Рей...
всего рабада ехал кто-то к гя-брам. Женщины засуетились, забегали из одной
клети в другую, мужчины поспешно принялись готовить "костер греха".
пошатывался; тройной золотой пояс на
сапогах пьяно молчали, оглядывая площадку для костра.
жене султана происхождение разных народов. Не дано большего ума счастливцу
гуламу, но и спесив он в меру. Громко призвав божье свидетельство, согнул
плечи в поклоне рослый эмир. Принято так делать при встрече с учеными
людьми, хранящими в памяти всю книгу Посланника, мир над ним. Если бы мог
еще мервский шихне осознать, в каком месте это происходит, то вдвое
поднялась бы цена столь очевидной набожности.
долго пил из узкого горлышка. Жрица танцевала на кувшине, и поворот бедер
был там у нее такой же, как у Рей...
тень от башни, то сразу обрело очертания. Лирой горело вначале оно, согласно
уложенному заранее так саксаулу. Но вот заворочались раскаленные корни,
Акунин Борис
Свержин Владимир
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Лондон Джек