сначала: Алиса Адамс?"
школы. Имя, пожалуйста".
найдем всех Браунов и Смитов".
Попробуем теперь иначе. Ты отсутствовала двадцать восемь минут.
Что делали обе Долли?"
чуточку дальше - как раз за углом".
посмотрим (я раскрыл телефонную книгу, прикрепленную цепью к
пюпитру). Хорошо-с. Благородное похоронное бюро. Нет, рано. Ах,
вот: Аптеки и молочные бары: один в Горном Переулке, а другой -
вот этот, аптечный магазин Ларкина, и еще два. И это все, что
Уэйс, или по крайней мере его торговый квартал, может нам
предложить в смысле газированных вод и мороженого. Что же, нам
придется посетить их все".
ловушку. Ладно - пускай будет по-твоему, мы никуда не заходили.
Мы просто беседовали и смотрели на платья в витринах".
действительно мало привлекательное. Щеголеватый молодой прикащик
чистил пылесосом что-то вроде ковра, на котором стояли две
фигуры, имевшие такой вид, будто они только что пострадали от
взрыва. Одна из них была совершенно нагая, без парика и без рук.
Судя по ее сравнительно небольшой величине и манерно-игривой
позе, можно было предположить, что в одетом виде она изображала,
и еще будет изображать, девочку Лолитиного роста. В теперешнем
виде, однако, она не имела определенного пола. Рядом с нею
стояла более высокая фигура - невеста в фате, совершенно
законченная и, как говорится, целая, если не считать отсутствия
одной руки. На полу, у ног девицы, там, где старательно ползал
приказчик со своим инструментом, лежали три тонких голых руки и
белокурый парик. Две из этих рук случайно соединились в
изогнутом положении, напоминавшем ужасный жест отчаяния и
мольбы.
Разве это не превосходный символ какой-то невероятной беды?
Впрочем (продолжал я, садясь в автомобиль), я принял кое-какие
меры предосторожности. Вот здесь у меня (я открыл отделеньице
для перчаток), на этом маленьком блокноте, записан автомобильный
номер нашего милого дружка".
Помнил только начальную литеру и конечное число, словно весь ряд
недостающих цифр ушел от меня полукругом, оставаясь обращенным
вогнутостью ко мне за цветным стеклом, недостаточно прозрачным,
чтобы можно было разобрать что-либо из серии, кроме ее крайних
знаков, латинского Р и шестерки. Мне приходится вдаваться в эти
детали (которые сами по себе могут заинтересовать только
профессионала-психолога), ибо иначе мой читатель (ах, если бы я
мог вообразить его в виде светлобородого эрудита, посасывающего
розовыми губами la pomme de sa canne и упивающегося моим
манускриптом!) мог бы не оценить полностью всю силу потрясения,
которое я испытал, заметив что буква Р, словно надев турнюр,
превратилась в В, а шестерка оказалась совершенно стертой.
Центральная же часть, которую я все равно не помнил, носила
следы торопливо прошедшейся карандашной резинки: цифры были
замазаны, другие заново написаны детской рукой, так что весь ряд
представлял собой какую-то спутанную колючую проволоку, не
поддававшуюся логическому толкованию. Единственное, что я знал,
было то, что мне говорила запомнившаяся литера: мой враг был из
штата, смежного с тем, где находился Бердслей.
захлопнул крышку, и мы выехали из Уэйса. Лолита, меж тем,
схватила с заднего сиденья новые комиксы и в белой своей блузке,
зыблемой ветром, выставив за окно правый коричневый локоть,
углубилась в приключения очередного болвана. Отъехав мили на
четыре от Узйса, я свернул в пеструю тень площадки для пикников,
где утро свалило свой солнечный сор на пустой стол; Лолита, oтo-
рвав взгляд от журнальчика, посмотрела на меня с полуулыбкой
удивления, и ни слова не говоря, я наотмашь дал ей здоровенную
плюху, смачно пришедшуюся на ее теплую твердую маленькую скулу.
рыданий, пресмыкание любви, безнадежность чувственного
примирения... В бархатной темноте ночи, в мотеле "Мирана"
(Мирана!), я целовал желтоватые подошвы ее длиннопалых ножек, -
я дошел до последних унижений и жертв... Но это все было ни к
чему. Мы оба были обречены. И вскоре мне пришлось перейти в
новый круг адских пыток.
могу поклясться, что это не было бредом. На этой крайней улице я
- мельком увидел знакомый вишневый Як с откидным верхом или же
его тождественный двойник. Вместо Траппа там сидело четверо или
пятеро громких, актерского типа, представителей нескольких полов
- ко я ничего не сказал. После же выезда из Уэйса наметилось
нечто совершенно другое. Сначала, в течение одного-двух дней, я
наслаждался той внутренней уверенностью, с которой я сам себе
говорил, что ни теперь, ни прежде никто за нами не следовал; а
затем мне стало отвратительно ясно, что Трапп переменил тактику
и продолжает ехать за нами, но уже в других, наемных машинах.
перескакивал из одного типа автомобиля в другой. Такой способ
передвижения предполагает существование гаражных пунктов,
специализирующихся на поставке "перекладных автомобилей", но я
никогда не мог точно определить местонахождение этих станций.
Сперва он как будто оказывал предпочтение шевролетовой породе -
начал с открытой машины цвета "Колледж Крэм", перешел на
маленький седан ("Голубой Горизонт"), а потом долинял до таких
оттенков, как "Седой Прибой" и "Сплавной Сухостой". Затем он
обратился к другим маркам и опять прошел через тусклую радугу
коммерческих красок, заставляя меня разбираться, например, в
тонком различии между моим "грезовосиним" Икаром и его
"горно-синим" Ольдсмобилем. Серый тон, впрочем, остался его
любимым защитным цветом, и в мучительных кошмарах я тщетно,
бывало, старался правильно рассортировать такие призрачные
оттенки, как "Серый Волк" Крайслера, "Серый Шелк" Шевролета,
"Серый Париж" Доджа...
открытый ворот - или его плешь и широкие плечи - заставила меня
досконально изучить-все автомобили, попадавшиеся на дорогах -
сзади, спереди, сбоку, встречные, обгонные, - словом, все машины
под играющим солнцем: автомобиль степенного отпускника с
картонной коробочкой бумажных салфеток "Недотрога" в заднем
окне; безрассудно несущийся ветхий Форд бедняка, набитый
бледными детьми, с головой лохматой собаки, торчащей в окне, и
согнутым в результате столкновения крылом; седанчик холостяка,
весь заполненный внутри костюмами на вешалках; огромный, толстый
прицеп - целый передвижной дом, невозмутимо равнодушный к
веренице разъяренных автомобилей, ползущих за ним; спортивная
машина с девкой, любезно расположившейся посредине переднего
сиденья, чтобы быть как можно ближе к молодцу за рулем;
автомобиль с опрокинутой на крыше лодкой... Серая машина,
тормозящая перед нами, серая машина, догоняющая нас.
Чампион, мы катились едва заметно под уклон, и тогдато мне
удалось вторично ясно разглядеть Влюбленного Сыщика. Серый
призрак за нами потемнел, стал гуще, превратился в компактную
Доминионную Синь... Вдруг мой автомобиль, словно отозвавшись на
муки моего бедного сердца, начал как-то скатываться и скользить
из стороны в сторону, причем из-под него доносилось беспомощное