видел. Фонду раковых исследований. Фонду "Спаси ребенка". Бостонскому
госпиталю для больных мускульной дистрофией. А я, между прочим, даже в
Бостоне-то ни разу не был.
Доуз. Человек, который собирается жить и тратить деньги, никогда не
хочет их видеть. Даже когда он играет в покер по пять центов за кон, он
пользуется фишками. Фишки делают деньги символическими. Точно так же,
как чеки, аккредитивы, ценные бумаги и все в этом роде. А в нашем
обществе человек, больше не видящий смысла в деньгах, не видит смысла и
в жизни. Ему просто незачем больше жить, понимаете?
пор, как это случилось. - Он кивнул на покрытую шрамами, искалеченную
руку. - Рассказать вам, как я добываю деньги, чтобы содержать это кафе?
Мы опоздали к лакомому пирогу подачек от разных крупных
благотворительных фондов. Люди, работающие здесь, все уже на пенсии. Это
старые люди, которые не понимают приходящих сюда ребят, но которые хотят
быть чем-то большим, нежели просто тупой рожей, высовывающейся из окна
третьего этажа, чтобы понаблюдать за улицей. У меня есть знакомые
молодые ребята, у которых есть свои оркестры и которые готовы играть
бесплатно по пятницам и субботам. Они еще только начинают, и поэтому им
нужна возможность показать себя. Потом мы собираем пожертвования прямо
на улицах. Но основной источник средств - это, конечно, богатые люди из
высших слоев. Я езжу к ним с визитами. Я выступаю на чаепитиях в женских
клубах. Я рассказываю им о подростках, которые уже стали неизлечимыми
наркоманами, и о бездомных, которые живут под мостами, а по ночам жгут
газеты, чтобы не замерзнуть. Я рассказываю им о пятнадцатилетней
девушке, которая путешествовала стопом с семьдесят первого года, а когда
она приехала сюда, все волосы на голове и на лобке кишели у нее
огромными белыми вшами. Я рассказываю им о венерических болезнях, я
объясняю им, кто такие рыболовы - ребята, которые тусуются на автобусных
вокзалах, выискивают пареньков помоложе и предлагают им работу мужских
проституток. Я рассказываю им, как эти пареньки в конце концов делают
минет в мужских туалетах за десять долларов, а если с проглотом, то за
пятнадцать. Пятьдесят процентов ему, а пятьдесят - сутенеру. Эти
женщины, которым я все это рассказываю, - сначала они бывают абсолютно
шокированы, в глазах у них стоит ужас, но потом этот ужас тает, и
взгляды становятся масляными. Может быть, они даже возбуждаются, и
вагины их выделяют сладострастный сок, но это неважно. Важно то, что это
заставляет их раскошелиться. Иногда какая-нибудь из них выкладывает даже
больше десятки. Она отвозит тебя на машине в свой дом в Кресенте,
представляет тебя членам семьи и ждет, пока ты не произнесешь молитву,
после того как служанка внесла первое блюдо. Тебе ничего не остается, ты
произносишь эту молитву, даже если слова у тебя застревают в горле и во
рту остается неприятный привкус. Ты гладишь по головке ребенка. У них
всегда только один ребенок, Доуз, только один, не то что у этих жалких
бедняков с окраин, которые плодятся, как кролики. И ты говоришь: ой,
какой миленький мальчик, из него вырастет настоящий джентльмен! - или:
ой, какая хорошенькая девочка, из нее вырастет писаная красавица! А если
тебе уж совсем повезет, то эта женщина пригласит своих партнеров по
бриджу или знакомых по клубу, чтобы в качестве приятной интермедии
полюбоваться на этого чокнутого священника, который, пожалуй, к тому же
еще и завзятый радикал и поставляет оружие "Пантерам Алжирской Свободной
Лиги", и ты начинаешь изображать из себя отца Брауна, сдобренного
толикой старины Блерни, и улыбаешься им до тех пор, пока лицо не
начинает болеть. Все это называется "околачивать денежное дерево" и
проходит в самой элегантной и изысканной атмосфере, но когда ты едешь
домой, возникает ощущение, что ты только что отсосал какому-нибудь
бизнесмену-бисексуалу на вечернем сеансе в кинотеатре № 41. Ну
собственно говоря, и что с того? Таковы правила игры. В каком-то смысле,
это составная часть моей епитимьи <Епитимья - церковное наказание
(поклоны, пост, длительные молитвы и т.п.), налагаемое на грешников и
особенно на церковнослужителей, совершивших поступки, недостойные их
сана - прим. Перев.>, прошу простить меня за высокопарное слово. Но моя
епитимья не обязывает меня заниматься некрофилией. А именно так, мистер
Доуз, я могу расценить ваше предложение. Именно поэтому я и отказываюсь
от этих денег. - А за что наложена на вас эта епитимья?
между мной и Богом.
добывания денег, если он вам так неприятен? Почему бы вам просто не...
существует. Я загнан в угол.
отчаяния он понял, что Дрейк только что объяснил, почему он приехал
сюда, и не только это. Почему он сделал все, что сделал.
Пусть даже от ваших усилий и не будет никакого толку.
Советую вам... Отказаться от радикальных мер. Всегда есть альтернативные
возможности.
предложение. Закрывайте свою лавочку прямо сейчас, бросьте все, и мы
вместе отправимся собирать пожертвования. Я не шучу.
из нас обоих. Он отвернулся и снова скатал банкноты в короткую тугую
трубочку. Молодой негр все еще спал. Старый алкоголик поставил на стол
недопитую кружку и созерцал ее пустым взглядом. Он по-прежнему что-то
мурлыкал себе под нос. Проходя мимо, он бросил деньги в кружку
алкоголика, частично расплескав кофе по столу. Потом он быстро вышел из
кафе.
Дрейк последует за ним, прочитает ему вдохновенную проповедь, а может
быть, даже спасет его. Однако Дрейк не появился. Может быть, он ждал,
что он вернется и спасет его самого.
14 января, 1974
и пару соединительных проводов. На боку аккумулятора шли выпуклые
пластмассовые буквы:
деревянным ящиком. Интересно, что случится, если сюда заявится полиция с
ордером на обыск. Оружие в гараже, взрывчатка в гостиной, куча денег на
кухне. Б.Дж.Доуз, отчаянный революционер. Секретный агент Икс-9 на
службе у иностранной разведки, настолько отвратительной, что не стоит о
ней и упоминать. Он подписывался на "Ридерз Дайджест", где всегда было
полно таких шпионских рассказов, разбавленных материалами о различных
крестовых походах - против курения, против порнографии, против
преступности. Особенно интересно было читать, когда выяснялось, что
предполагаемый шпион - это в действительности один из наших,
стопроцентный американец, неспособный продать свою родину даже во сне. А
что уж говорить об агентах КГБ, которые обменивались шифровками в
библиотеках, разрабатывали план свержения американского правительства в
драйв-инах, пожирали биг-маки белыми ровными зубами, один из eioi?uo aue
i?inaa?eai, ?oiau aianoeou aiioeo n neieeuiie eeneioie.
aiyeny. Oio iiiaio, eiaaa aua eiaei niune aiyouny, inoaeny aaa-oi aaeaei
a i?ioeii.
15 января, 1974
из тех дней, когда городской автобус, выныривающий из серой, туманной
пелены и разбрызгивающий во все стороны жидкую грязь своими огромными
шинами, казался порождением маниакально-депрессивного бреда, да и сам
факт существования казался до некоторой степени безумным.
угодно, лишь бы ты убрался отсюда и дал мне спокойно встретить старость.
стенам. Он всплеснул руками, а потом снова уронил их на свои мясистые
бедра. - Тогда объясни мне, ради всего святого, почему ты до сих пор не
перестал мне надоедать?
прекрасное, - сказал он, по-прежнему обращаясь к стенам. - Ну
выкладывай, что у тебя там такое?
долларов. Три тысячи долларов достанутся вам. Гонорар за поиски.
Мережковский Дмитрий
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Муркок Майкл
Майер Стефани
Браун Дэн