перестройки прежнего способа деятельности ученого, к появлению нового типа
ученого и новой организации науки. В свою очередь новая организация научной
работы определенным образом сказывалась и на результатах последней, во
всяком случае на их форме.
выразила этот дух не в меньшей степени, чем это сделали художники и поэты -
его современники. Мы уже говорили, что характерной особенностью
аристотелевского понимания науки было убеждение в том, что все сферы бытия
в известном смысле равноправны и достойны быть объектами изучения.
Астрономия изучает движение небесных тел, биология - жизнь животных, в том
числе и червей, лягушек и насекомых; и светила, и насекомые являются в
равной мере "первичными сущностями", так как природа открывается ученому
через тех и других. Этот своеобразный плюрализм Аристотеля, вытекающий из
его понимания "сущности", влечет за собой и плюрализм его методов:
относительно каждого рода сущностей должен быть свой метод их рассмотрения,
ибо метод должен сообразоваться со спецификой объекта. Вот почему у
Аристотеля мы находим целый ряд принципов, которые невозможно ни свести к
единому началу, ни вывести из него: четыре причины, материя и форма,
возможность и действительность (которые невозможно целиком отождествить с
материей и формой) и т.д. В этом отношении Аристотель отличается от
философов-систематиков, таких, как неоплатоник Прокл, а в новое время Фихте
или Гегель. Не случайно Гегель, непревзойденный мастер систематизации,
упрекал Аристотеля в отсутствии у него единого принципа, который объединял
бы в себе все остальные: "Недостаток аристотелевской философии состоит в
том, что - после того, как она возвела многообразие явлений в понятие,
последнее же, однако, распадалось на ряд определенных понятий - она не
выдвигала единства абсолютно объединяющего их понятия..." В целом
гегелевское замечание вполне справедливо. Тем не менее вряд ли здесь можно
говорить о недостатке аристотелевского мышления: дать место всему
многообразию природной, общественной и духовной жизни - это продуманный и
сознательно проводимый Аристотелем принцип его философии.
можно употребить это выражение применительно к науке - по сравнению с
"аристократизмом" научной программы Платона. Платон видит назначение науки
в том, чтобы подготовить сознание индивида к созерцанию идей. Наука, т.е.
главным образом математика, должна, по Платону, быть как бы лестницей к
философии (или диалектике); последняя представляет собой высшее знание,
т.е. созерцание идеи блага - этой вершины царства идей, которая является
условием возможности всего сущего вообще. Именно поэтому наука и философия
представляют собой, с точки зрения Платона, тот духовный фундамент, на
котором отныне только и может строиться здание общественно-государственной
жизни. Ту роль, которую прежде выполняла религия, теперь должна взять на
себя философия. Отсюда неразрывная связь между научно-теоретической сферой,
с одной стороны, и нравственной и социально-политической - с другой. Все
отрасли знания у Платона служат единой цели - созерцанию идеи блага,
аналогично тому как в "Государстве" Платона ни одна из сфер жизни не
является сколько-нибудь самостоятельной, а все предельно централизовано,
подчинено целому и лишено всякого значения само по себе.
оказывается существенно ослабленным, хотя и не исчезает полностью:
отдельные области исследования становятся относительно самостоятельными, но
в то же время не теряют своей связи с философией. И в такой же мере, в
какой разные науки - физика, биология, силлогистика и т.д. - связаны своими
корнями с "первой наукой" - метафизикой, метафизика в свою очередь
оказывается связанной с этико-практической сферой, со сферой общественной
жизни - но не больше того. Как отмечает немецкий исследователь Г. Кремер, у
Аристотеля "теоретическая философия отделяется от целостной
этико-политической связи и получает автаркию". Вряд ли можно говорить
здесь, как это делает Кремер, о полной независимости теоретического
мышления Аристотеля от этико-политической сферы; правильнее, пожалуй, будет
сказать, что эта зависимость значительно ослабляется, но не исчезает
совсем. Сам пафос познания истины, которым одушевлен Аристотель и его
последователи независимо ни от практической полезности добытого знания, ни
от его непосредственной связи со сферой "высшего бытия", сам этот пафос
определяется также высокой ценностью знания как такового. То, что жизнь
ученого (bЕoV Jewrhtic"V) рассматривается Аристотелем как высшая форма
жизни, как наиболее адекватное осуществление человеческой сущности, говорит
о том, что связь между любым частным научным исследованием и философией как
постижением смысла целого еще не порвалась, а вместе с тем не порвалась
связь науки вообще с этико-смысловой сферой. Любое научное исследование,
каким бы на первый взгляд частным оно ни было, дает радость и даже
"блаженство", ибо оно есть созерцание истины. "А по общему признанию
созерцание истины есть самая приятная из всех деятельностей, сообразных с
добродетелью", - говорит Аристотель.
государством, как это мы видели у Платона. Знание уже не рассматривается
Аристотелем как тот фундамент, на котором должна возводиться вся постройка
государственной и общественной жизни. И хотя от Аристотеля еще далеко до
стоика или эпикурейца, призывавшего философа уйти из общественной жизни,
поскольку она уже не есть жизнь целого, как это было в эпоху классического
полиса, поскольку "дух покинул ее", - но известный шаг в этом направлении
Аристотель уже сделал. Тот пафос обновления общества через знание, который
владел Платоном, ослабел у Аристотеля: теоретическая жизнь сама по себе,
радость познания, созерцания истины как высшая радость - вот характерная
особенность аристотелевского понимания философии и науки. Частное еще не
освободилось от всеобщего, в частном видно всеобщее, но радость доставляет
уже не только само всеобщее, но и его способы преломления в каждой из
частных областей, его спецификации.
греческой литературе того периода, которую обычно характеризуют как
реалистическую по сравнению с классической трагедией или комедией
Аристофана. Конечно, это весьма своеобразный реализм, существенно
отличающийся от реализма в искусстве XIX в. Новоаттическая комедия,
складывающаяся именно в тот период, когда жил и творил Аристотель,
представляет собой комедию характеров, в которой действие играет совсем
иную роль, чем в классической драме. Яркая обрисовка бытовых характеров,
действие как средство раскрытия психологии героев отличают новоаттическую
комедию, которая идет от мифологии к быту. Образец этой комедии дал Менандр.
архитектор древности Витрувий: "Трагические украшения образованы из колонн,
фронтонов, статуй и других предметов пышности, комические имеют вид частных
зданий... из подражания обыкновенным жилищам". Как замечает О. Фрейденберг,
Витрувий "не застал уже комедии Аристофана, но знает новую комедию
Менандра, реалистическую", и его характеристика относится, естественно, к
последней.
вместе со сдвигом центра тяжести с судьбы к характеру он начинает вводить
интригу, поэтический эквивалент случайности, который в средней и новой
комедии уже становится каноном. В эпоху эллинизма "высокие жанры снижены,
поэзия прозаизируется", частное и бытовое получает право на
самостоятельность. В этом отношении аристотелевский Ликей идет в ногу со
временем: в своих "Характерах" ученик и преемник Аристотеля Феофраст дает
такую же типологию нравов, как и его учитель, - типологию животных,
растений и типологию конституций греческих государств. В своем сочинении
Феофраст предстает не как моралист или сатирик-обличитель, а скорее как
бесстрастный ученый, изучающий различные характеры так же, как врач изучает
болезни человеческого тела. Феофраст описывает типы льстецов, хвастунов,
скупцов, лгунов, трусов и т.д. - всего тридцать характеров. Тем не менее
вряд ли можно согласиться с О. Фрейденберг, считающей "характеры" Феофраста
произведением "сатирическо-обличительным"; эпически спокойный тон, в каком
написано это произведение, и сам дух аристотелевской школы, которой чуждо
обличение, а свойствен скорее живой интерес ко всем сферам реальности,
говорит против этого. Сочинение Феофраста, столь созвучное духу реализма,
преобладавшему в литературе III в. до н.э., видимо, в свою очередь оказало
влияние на литературу того времени. Так, "Мимиямбы" Герода, писателя III в.
до н.э., достаточно близки к "Характерам" Феофраста.
является выражением миросозерцания эпохи, когда греческие города теряют
свою политическую самостоятельность. Типичной государственной формой
становится уже не полис, а военно-бюрократическая монархия. "Прежний полис
требовал местного патриотизма и возлагал на активных граждан обязанность
участвовать в государственной жизни. Эллинистические монархии, в которых
греческое общество нашло временный исход из тупика противоречий рабства, не
имели народного базиса, и управление было сосредоточено в руках
чиновников-специалистов. Космополитизм и замыкание в сфере частных
интересов оставляют глубокий отпечаток на всей эллинистической идеологии".
досократиков и кончая Аристотелем. Мы видели, как глубоко в этот период
были связаны между собой философия, математика, космология и астрономия,
насколько сильное влияние на общий характер мышления оказывала
натурфилософская проблематика. При всем различии учений элеатов,
пифагорейцев, атомистов, платоников и перипатетиков нельзя не заметить того
общего, что роднит их между собой: это - космологизм и онтологизм греческой
мысли, которые особенно бросаются в глаза при сопоставлении ее с философией
нового времени, где интерес постепенно перемещается к гносеологической
тематике и в поле зрения все больше оказывается познающий субъект.
Посняков Андрей
Лондон Джек
Гюго Виктор
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман