тут же пожалела, что затеяла всю эту историю, и хотела поправить дело,
но было уже поздно. Повернув дышло, она пыталась внушить старику, что
несчастье, собственно, не так уж велико и она не видит причин для особо-
го огорчения. Разве парень виноват в том, что он беден? "Бедность - не
порок", "Счастье от бога",-говорила тетя Тойба, но слова эти не помога-
ли. Старик твердил одно - против парня, собственно, он ничего не имеет,
но как у него в доме посмели завести роман без его ведома! Он вовсе не
возражает против того, чтобы дочь его вышла за бедняка. Но только в том
случае, если он, отец, найдет для нее мужа, а не она сама будет выбирать
себе жениха. Ему было больнее всего, что она сделала выбор, не спросясь
отца.
тя. Теперь же юноша и девушка, как невинные ягнята, ничего не подозрева-
ли. Они только чувствовали, что в доме заварилась каша. Какая это каша,
видно будет завтра. Утро вечера мудренее...
тал-ни старика, ни его жены, ни их сына, ни дочери. Где же они все? Уе-
хали. Куда? Неизвестно. Из прислуги никто ничего не мог сказать. На сто-
ле лежал приготовленный для учителя пакет. Он вскрыл конверт, надеясь
найти в нем письмо с объяснением. Но в пакете не было ничего, кроме де-
нег-жалования, которое накопилось за все время работы, учителя. Во дворе
его ждали запряженные сани (дело было зимой), в них теплая овчина, чтобы
укрыть ноги. Из людей нельзя было выжать ни слова. Даже эконом Додя, ко-
торый за учителя и ученицу дал бы себе руку отсечь, в ответ на все
расспросы только вздыхал и пожимал плечами. Страх перед стариком был
сильнее всего. Поведение Доди еще больше взволновало оскорбленного учи-
теля. Он совершенно растерялся и не знал, что предпринять. Несколько раз
он принимался писать письмо, сначала старику, затем его просвещенному
сыну, потом ученице. Однако ему не писалось. Катастрофа была огромна,
такой пощечины он не ожидал. Поэтому без дальних проволочек он уселся в
сани и велел везти себя на станцию, чтобы оттуда ехать дальше. Куда? Он
и сам не знал куда. Куда глаза глядят. По дороге к станции он велел ку-
черу остановиться в Бараньем Поле, у почтовой станции, через которую Со-
фиевка получала корреспонденцию. В Бараньем Поле у героя этой биографии
был друг, - вы знаете его, - смотритель станции, или почтмейстер Мали-
новский.
пить. Из имения Лоева он часто получал подарки: мешок пшеницы, воз соло-
мы, а иногда под праздник и деньги. С учителем и ученицей он вел себя
по-дружески, в общем, человек как будто неплохой.
Малиновского посредником между собой и дочерью Лоева для пересылки конт-
рабандой писем - его к ней и ее к нему, если таковые будут. Выслушав
просьбу, почтмейстер протянул Шолому руку и поклялся богом, а для
большей убедительности еще и перекрестился, что он все исполнит наилуч-
шим образом. А когда между добрыми друзьями заключается сделка, то ее
необходимо спрыснуть водкой и селедочкой надо закусить. Не помогли ника-
кие отговорки. Они сели вдвоем за стол и не встали до тех пор, пока бу-
тылка не оказалась пустой. Когда Малиновский нагрузился, он бросился це-
ловать учителя и еще раз поклялся, что передаст его письмо дочери Лоева
прямо в руки-беспокоиться нечего. Слово Малиновского свято.
герой посылал одно за другим, почтмейстер Малиновский, как это позже вы-
яснилось, передал прямо в руки... старому Лоеву. Поэтому легко дога-
даться, что ответа на свои пламенные письма учитель не получал; поэтому
же легко понять, что он писал свои письма до тех пор, пока... не перес-
тал.
густым мраком. Одинокий путник нащупывает дорогу. Он натыкается на ка-
мень, падает в яму... Падает, подымается и идет дальше; и снова натыка-
ется на камень, опять падает в яму. Не видя перед собой ни зги, он дела-
ет глупости, совершает ошибки, одну другой хуже. Трудно с завязанными
глазами выбиться на верную дорогу, приходится блуждать. И он блуждал,
долго блуждал, пока не выбился на верную дорогу, пока не нашел самого
себя.
Облава в заезжем доме. - Розыски поэта Иегалела. - Автор "Записок еврея"
и преферансик. - Шолом добирается до поэта, но встречает холодный прием
в жизни? Конечно, в большой город. Большой город-это основа основ, при-
тягательный центр для каждого, кто ищет какого-нибудь дела, занятия,
профессии или должности. Молодожен, спустивший приданое, муж, невзлюбив-
ший свою жену, человек, поссорившийся с тестем и тещей или со своими ро-
дителями, купец, порвавший со своими компаньонами, - куда все они едут?
В большой город. А иной слышал, что на бирже делают творожники из снега
и набивают золотом мешки. Что ему остается делать? Едет, конечно, в
большой город искать счастья. Большой город обладает магнетической си-
лой, которая притягивает и не отпускает. Вас всасывает, как в болото. В
городе вы надеетесь найти все, что ищете.
ный Киев-град. Туда он стремился, туда и попал. К чему, собственно, он
стремился и чего искал, трудно сказать определенно, потому что он и сам
точно не знал, чего жаждет его душа. Он тянулся к большому городу, как
ребенок тянется к луне. В большом городе есть большие люди. Это светлые
звезды, которые с высокого безбрежного неба озаряют землю своим сияни-
ем... Великие просветители, знаменитые писатели, одаренные богом поэты,
чьи имена пленяют сердца наивных невинных юношей, верных поборников
просвещения. Это был первый вылет нашего героя в широкий мир, первый
приезд в большой город. Остановился он в заезжем доме Алтера Каневера, в
нижней части города, называемой Подолом, где разрешалось жить евреям. Я
говорю - "разрешалось жить евреям", но должен тут же оговориться, чтоб
не подумали, упаси бог, что любому еврею разрешалось там жить. Ничего
подобного. Там могли жить только те евреи, которые имели "правожи-
тельство". Например, ремесленники, приказчики, служившие у купцов первой
гильдии, николаевские солдаты и те, чьи дети обучались в гимназии. Все
прочие евреи пробирались сюда контрабандой, на короткий срок, и жили в
великом страхе, пользуясь милостью дворника, "господина околоточного"
или "господина пристава". И то до поры до времени, до первой облавы,
когда солдаты и жандармы нападали посреди ночи на еврейские заезжие до-
ма. На их языке это называлось "произвести ревизию". Если они обнаружи-
вали контрабандный товар, то есть евреев без "правожительства", то пос-
ледних сгоняли, словно скот, в полицию и выпроваживали с большим пара-
дом, то есть вместе с ворами отправляли по этапу домой, в те города, где
они прописаны.
кая пословица: "Волков бояться - в лес не ходить". Облав действительно
боялись, но в Киев ездили. О том, чтобы "ревизия" сошла благополучно и
чтобы, упаси бог, не обнаружили "запрещенного товара", заботился сам хо-
зяин заезжего дома. Как же он это делал? Очень просто: хозяин заезжего
дома подмазывал кого следует. Он заранее знал, когда нагрянет "ревизия",
и находил выход из положения. "Запрещенный товар" засовывался на чердак,
в погреб, в платяной шкаф, в сундук, а иной раз в такое место, что нико-
му и в голову не придет искать там живого человека. Забавнее всего, что,
вылезши на свет божий, те самые люди, которые лежали в такого рода тай-
никах, старались превратить всю историю в шутку, как будто они дети, иг-
рающие в прятки, а в худших случаях, вздохнув, утешали себя: "Э, мы пе-
реживали времена и похуже, бывали тираны и покруче!"
ев-град имел честь и удовольствие вместе с еще несколькими евреями дро-
жать на чердаке заезжего дома Алтера Каневера. Было это в темную зимнюю
ночь. Так как "ревизия" оказалась внезапной, то мужчины едва успели на-
тянуть на себя, извините за выражение, подштанники, а женщины - нижние
юбки. Счастье, что "ревизия" на этот раз длилась недолго, не то бы они
совершенно закоченели на чердаке. Зато какая наступила радость, когда
хозяин заезжего дома Алтер Каневер, почтенный человек с белой бородой,
обратился к ним со странной речью в рифму:
щак, освобождайте чердак!
ми и рассказывали всяческие небылицы! Веселье, однако, было омрачено
тем, что хозяин заезжего дома наложил на своих постояльцев нечто вроде
контрибуции - полтора целковых с головы, чтобы покрыть расходы по реви-
зии. Не помогли даже протесты женщин. Они, бедняжки, доказывали, что с
них ничего не следует брать, так как они приехали сюда не ради удо-
вольствия, не ради дел и заработков. Они приехали к профессору лечиться.
зывала о своей болезни и называла профессора, к которому она приехала.
Оказывается, все приехали к одному и тому же профессору и у всех одна и
та же болезнь. Каким бы недугом ни страдала одна, точно такой же оказы-
вался и у всех остальных женщин. Но удивительнее всего, что женщины,
Максимов Альберт
Эриксон Стивен
Каргалов Вадим
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур