Гольдберг. На третьем кричал ребенок. Это был французский подданный Люсьен
Зильберман. Возраст - год и два месяца. Для своих родителей, торговца кофе
Зигфрида Зильбермана и его жены Нелли, урожденной Леви, из
Франкфурта-на-Майне, он был и святыней, и предметом спекуляции. Ребенок
родился во Франции, и благодаря ему они надеялись получить французские
паспорта на два года раньше срока. Люсьен, смышленый, как все годовалые
младенцы, очень скоро сделался настоящим семейным тираном.
Вольмайеру. Звучали немецкие народные песни. Перед тем как попасть во
Францию, Вольмайер сидел в концлагере Ораниенбург. В коридоре пахло капустой
и сумерками.
давно он купил несколько томиков всемирной истории и теперь разыскал их.
Чтение не доставило ему особенной радости. Более того, его охватило чувство
какого-то гнетущего удовлетворения при мысли о том, что все происходящее
ныне отнюдь не ново. Все это уже случалось много раз. Ложь, вероломство,
убийства, варфоломеевские ночи, коррупция, порожденная жаждой власти,
нескончаемые войны... История человечества была написана слезами и кровью, и
среди тысяч обагренных кровью памятников сильным мира сего лишь изредка
встречался один, осиянный серебристым светом. Демагоги, обманщики,
братоубийцы и отцеубийцы, упоенные властью себялюбцы, фанатики и пророки,
мечом насаждавшие любовь к ближнему; во все времена одно и то же, во все
времена терпеливые народы натравливались друг на друга и бессмысленно
творили убийство... во имя императора, во имя веры, во имя коронованных
безумцев... Этому не было конца.
узнал их: Визенхоф и фрау Гольдберг.
смотрит на здание, и все. Потом возвращается.
Что он стар, я и без тебя знаю... Отстань, - сказала она немного погодя. -
Мне сейчас не до этого. Нет настроения.
сантима. А ты...
около десяти часов. Жоан ушла утром и до сих пор ни разу не позвонила. Он не
спросил, придет ли она вечером. Весь день он был уверен, что она придет.
Теперь эта уверенность исчезла.
Гольдберг.
"катакомбу".
несколько женщин. Они вязали или читали. У всех были озабоченные лица.
- быстро и как будто совершенно безучастно. Морозов явно проигрывал.
Рыжий поднял на него глаза.
Германии.
действительно все лихорадочно расспрашивали вновь прибывших, ловили каждую
весть из Германии, со дня на день ожидая краха Третьей империи. Теперь
всякий понимал, что только война может привести к крушению рейха. И всякий
мало-мальски разумный человек понимал также, что правительство, решающее
проблему безработицы путем развития военной промышленности, в конце концов
столкнется с альтернативой:
на Равика. - Не знаете ли средства от бессонницы? С тех пор как я здесь,
совсем не могу спать. Засну и тут же просыпаюсь.
изнеможения. И это не помогает. Все равно не могу спать.
брат!
принялись вязать и читать с таким усердием, словно от этого зависела их
жизнь. Равик вместе с Финкенштейном поднялся к себе в номер. Когда он открыл
дверь, ночная прохлада - окно было распахнуто настежь - обдала его темной
холодной волной. Он глубоко вздохнул, включил свет и быстро огляделся. В
комнате никого не было. Он дал Финкенштейну снотворное.
тень.
он знал это уже утром. Он только не хотел в это верить. Он обернулся, словно
услышал у себя за спиной чей-то голос. Все вдруг стало совершенно ясно и
просто. Она добилась своего и теперь не спешит. Да и чего он мог от нее
ждать? Ждать, что она бросит все ради него и вернется? Какая глупость.
Конечно, она нашла кого-то другого, и не просто другого человека, но и
совсем другую жизнь, от которой не собирается отказываться!
ночное дежурство, отрицательно покачал головой. Рот у него
Женщин в зале уже не было - никто не видел, как они ушли. Он позвонил в
колокольчик.
автомат. Даже противно становится! Математик... Ненавижу совершенство! Оно
противоречит самой природе человека. - Он взглянул на Равика. - Чего ты
торчишь здесь в такой вечер?
науки?
твоя жертва мечется в бреду. В этом есть что-то бесчеловечное. Хоть бы
никогда не чувствуем последствий наших поступков. Но почему ты хочешь начать
свою реформу именно с врачей? Начни лучше с политиков и генералов. Тогда на
всей земле утвердится мир.
потеряешь к ним доверие. С тобой, например, мы много раз пили, и я видел
тебя пьяным. Могу ли я после этого согласиться, чтобы ты меня оперировал?
Пусть мне даже известно, что ты искусный врач и работаешь лучше другого,
незнакомого мне хирурга, - и все-таки я пойду к нему. Человек склонен
доверять тем, кого он не знает: это у него в крови, старина! Врачи должны
жить при больницах и как можно реже показываться на людях. Это хорошо
понимали ваши предшественники - ведьмы и знахари. Уж коль скоро я ложусь под
нож, то должен верить в нечто сверхчеловеческое.
разрыва сердца. Делаю для этого все от меня зависящее. - Морозов окинул
Равика озорным взглядом и встал. - Ну что же, мне пора идти, распахивать
двери ночного клуба на Монмартре - этом центре культуры. И зачем только
живет человек?
тут же умирает?
переселении души.
антилоп, пауки - мух, лисы - кур... Но какое из земных существ беспрестанно
воюет и убивает себе подобных?
придумавший такие слова как любовь, добро и милосердие.
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Зыков Виталий
Бажанов Олег
Никитин Юрий