даяния в судебные органы. И, робеем добавить, -- в ЧК. Красно переплетенные
с золотым тиснением тома истории молчат, но старые люди, очевидцы
вспоминают, что, в отличие от сталинского времени, судьба арестованных
политических в первые годы революции сильно зависела от взяток: их
нестеснительно брали и по ним честно выпускали. И вот Крыленко, отобрав лишь
дюжину [дел] за пятилетие, сообщает нам о двух таких процессах. Увы, и
московский и Верховный трибуналы продирались к совершенству непрямым путем,
грязли в неприличии.
его, как это было принято, стала искать путей выкупить мужа. Ей удалось
найти цепочку знакомства к одному из следователей, тот привлек еще двоих, на
тайной встрече они потребовали с неё 250 тысяч, после торговли скинули до 60
тысяч, из них половину вперед, а действовать через адвоката Грина. Всё
обошлось бы безвестно, как проходили гладко сотни сделок, и не попало бы
дело в крыленковскую летопись, и в нашу (и на заседание Совнаркома даже!),
если бы жена не стала жаться с деньгами, не привезла бы Грину только 15
тысяч аванса вместо тридцати, а главное по женской суетливости не перерешила
бы за ночь, что адвокат не солиден, и утром не бросилась бы к новому --
присяжному поверенному Якулову. Не сказано, кто именно, но видимо Якулов и
решил защемить следователей.
жены, стараются давать показания в пользу подсудимых и смазывать обвинение
(что невозможно на процессе политическом!). Крыленко объясняет так: это из
обывательских соображений, они чувствуют себя чужими нашему Революционному
Трибуналу. (Мы же осмелимся обывательски предположить: а не научились ли
свидетели [боятся] за полгода диктатуры пролетариата? Ведь большая дерзость
нужна -- топить следователей ревтрибунала. А -- что' потом с тобой?..)
сподвижники, соратники, помощники, это были люди, безраздельно преданные
интересам Революции, а один из них, Лейст, был даже "суровым обвинителем,
способным метать громы и молнии на всякого, кто посягнет на основы", -- и
что ж теперь о них говорить? откуда искать порочащее? (ибо взятка сама по
себе порочит недостаточно). А понятно, откуда: [прошлое]! анкета!
сведения". Мы заинтригованы: это давний авантюрист? Нет, но -- сын
профессора Московского университета! А профессор-то не простой, а такой, что
за двадцать лет уцелел черезо все реакции из-за безразличия к политической
деятельности! (Да ведь несмотря на реакцию и у Крыленки тоже экстерном
принимали...) Удивляться ли, что сын его -- двурушник?
иначе как бы отец двадцать лет служил царю? А сынишка тоже готовился к
судебной деятельности. Но случилась революция -- и шнырнул в ревтрибунал.
Еще вчера это рисовалось благородно, но теперь это отвратительно!
предлагал рабочим и крестьянам в качестве умственной пищи? -- он "питал
широкие массы недоброкачественной литературой", не Марксом, а книгами
буржуазных профессоров с мировыми именами (тех профессоров мы тоже вскоре
встретим на скамье подсудимых).
(Недоумеваем и мы: из кого ж состоят рабоче-крестьянские трибуналы? почему
пролетариат поручил разить своих врагов именно такой публике?)
угодно может освободить -- это "типичный представитель той разновидности
человеческой породы, которую Маркс назвал [пиявками] капиталистического
строя" и куда входят кроме всех адвокатов еще все жандармы, священники и...
нотариусы... *(35)
без внимания к "индивидуальным оттенкам вины", -- но какая-то вязкость,
какое-то оцепенение охватило вечно-бодрый трибунал, и еле промямлил он:
следователям по шести месяцев тюрьмы, а с адвоката -- денежный штраф. (Лишь
пользуясь правом ВЦИК "казнить неограниченно", Крыленко добился там, в
Метрополе, чтобы следователям врезали по 10 лет, а пьявке-адвокату -- 5 с
полной конфискацией. Крыленко прогремел бдительностью и чуть-чуть не получил
своего [Трибуна].)
читателей сегодня этот несчастный процесс не мог не подорвать веры в
святость трибунала. И с тем большей робостью переходим к следующему
процессу, касательно к учреждению, еще более возвышенному.
Либерт, Роттенберг и Соловьёв прежде служили в комиссии снабжения Восточного
фронта (еще против войск Учредительного Собрания, до Колчака). Установлено,
что там они находили способы получать зараз от 70 тысяч до 1 миллиона
рублей, разъезжали на рысаках, кутили с сёстрами милосердия. Их Комиссия
приобрела себе дом, автомобиль, их артельщик кутил в "Яре". (Мы не привыкли
представлять таким 1918 год, но так свидетельствует ревтрибунал.)
судили и даже всё простили. Но диво! -- едва лишь была расформирована их
комиссия по снабжению, как все четверо с добавлением еще Назаренко, бывшего
сибирского бродяги, дружка Косырева по уголовной каторге, были приглашены
составить... Контрольно-Ревизионную Коллегию ВЧК!
закономерность действий всех остальных органов ВЧК], кроме только Президиума
ВЧК!!! *(36) Немаловато! -- вторая власть в ВЧК после Президиума! -- в
следующем ряду за Дзержинским-Урицким-Петерсом-Лацисом-Менжинским-Ягодой!
возгордились, не занеслись: с каким-то Максимычем, Лёнькой, Рафаильским и
Мариупольским, "не имеющими никакого отношения к коммунистической
организации", они на частных квартирах и в гостинице Савой устраивают
"роскошную обстановку... там царят карты (в банке по тысяче рублей), выпивка
и дамы". Косырев же обзаводится богатой обстановкой (70 тысяч), да не
брезгует тащить из ВЧК столовые серебряные ложки, серебряные чашки (а в ВЧК
они откуда?..), да даже и просто стаканы. "Вот куда, а не в идейную
сторону... направляется его внимание, вот что берет он для себя от
революционного движения". (Отрекаясь теперь от полученных взяток, этот
ведущий чекист не смаргивает солгать, что у него... лежит 200 тыс. рублей
наследства в Чикагском банке!.. Такую ситуацию он, видимо, реально
представляет наряду с мировой революцией!)
арестовать и кого угодно освободить? Очевидно, надо намечать ту рыбку, у
которой икра золотая, а такой в 1918 г. было немало в сетях. (Ведь революцию
делали слишком впопыхах, всего не доглядели, и сколько же драгоценных
камней, ожерелий, браслетов, колец, серег успели попрятать буржуазные
дамочки.) А потом искать контакты с родственниками арестованных через
кого-то подставного.
Успенская, она окончила петербургскую гимназию, а на высшие курсы не попала,
тут -- власть Советов, и весной 18-го года Успенская явилась в ВЧК
предложить свои услуги в качестве осведомительницы. По наружности она
подходила, её взяли.
[для себя] "[Мы] в этом ничего зазорного не видим, мы [это] считаем своим
долгом;... не самый факт работы позорит; раз человек признаёт что эта работа
необходима в интересах революции -- он должен идти." *(37) Но, увы,
Успенская, оказывается, не имеет политического кредо! -- вот что ужасно. Она
так и отвечает: "я согласилась, чтобы мне платили определенные проценты" по
раскрытым делам и еще "пополам делиться" с кем-то, кого Трибунал обходит,
велит не называть. Своими словами Крыленко так выражает: "Успенская "не
проходила по личному составу ВЧК и работала [поштучно]." *(38) Ну да
впрочем, по-человечески её понимая, объясняет нам обвинитель: она привыкла
не считать денег, что' такое ей несчастные 500 рублей зарплаты в ВСНХ, когда
одно вымогательство (посодействовать купцу, чтоб сняли пломбы с его
магазина) даёт ей пять тысяч рублей, другое -- с Мещерской-Гревс, жены
арестованного -- 17 тысяч. Впрочем, Успенская недолго оставалась простой
сексоткой, с помощью крупных чекистов она через несколько месяцев была уже
коммунисткой и следователем.
Успенская устроила свидание на частной квартире с неким Годелюком,
закадычным другом Косырева, чтобы договориться о цене выкупа мужа
(потребовала с неё... 600 тысяч рублей!) Но к несчастью каким-то
необъясненным на суде путем это тайное свидание стало известно опять-таки
присяжному поверенному Якулову -- тому самому, который уже завалил
следователей-взяточников и, видимо, имел классовую ненависть ко всей системе
пролетарского судо- и бессудо-производства. Якулов донес в московский
ревтрибунал, *(39) а председатель трибунала (помня ли гнев СНК по поводу
следователей?) тоже совершил классовую ошибку: вместо того, чтобы просто
предупредить товарища Дзержинского и всё уладить по-семейному, -- посадил за
занавеску стенографистку. Итак, застенографированы были все ссылки Годелюка
на Косырева, на Соловьёва, на других комиссаров, все его рассказы, [кто] в
ВЧК сколько тысяч [берёт], и под стенограмму же получил Годелюк 12 тысяч
авансу, а Мещерский выдал пропуска для прохода в ВЧК, уже выписанные
Контрольно-Ревизионной Комиссией, Либертом и Роттенбергом (там, в ЧК, торг
должен был состояться). И тут -- был накрыт! И в растерянности дал
показания! (А Мещерская успела побывать и в Контрольно-Ревизионной Комиссии,
и уже затребовано туда [для проверки] дело её мужа.)
уме ли этот председатель московского ревтрибунала? Да своим ли делом он
занимается?
складках нашей величественной Истории! Оказывается, первый год работы ЧК
Мацумото Сэйте
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Пехов Алексей
Шилова Юлия