Чтение 59–й страницы книги ~Атаульф~

руки расставив и рыча престрашно. Да, стосковался по дому дядя Агигульф.

Любо-дорого глядеть было на дядю нашего Агигульфа - какой он добрый
молодец: на поясе мертвая голова болтается, из-под шлема белокурые кудри
во все стороны торчат. Стоит дядя Агигульф, осматривается, все ли ладно
во дворе, травинку покусывает. В серых глазах солнечный свет.

У дяди Агигульфа глаза с лучиками. Дедушка говорит, это к богатству.

Отвели дядю Агигульфа в дом. Сестры мои, мать и дедушкина наложница
Ильдихо его помыли, накормили, напоили, как доброго коня, чуть не скреб-
ком почистили. После дедушка Рагнарис велел дяде Агигульфу все, как бы-
ло, сперва дома рассказать. После одвульфова позорища страшно боялся де-
душка, что и Агигульф с Валамиром на смех его, Рагнариса, выставят. И
перед кем? Перед гепидами!

Вот что дядя Агигульф нам поведал.

Ехали они с Валамиром весело. Хорошо ехали. Дядя Агигульф мертвую го-
лову на копье надел и все похвалялся, что так-то к гепидам и въедет.
Знай наших!

Тут дедушка Рагнарис олухом его назвал. Кто же так поступает? Вдруг
голова от какого-нибудь гепида, поди их всех упомни.

Дядя Агигульф признался, что он тоже так подумал. И Вотан, не иначе,
присоветовал ему благоразумие проявить, потому что еще загодя спрятал он
голову в седельную суму.

Гепидский дозор их задолго до села гепидского выследил. Как гепиды из
засады вышли и путь заступили, изготовились наши богатыри к бою.

Но боя не получилось. Знакомые это оказались гепиды, вместе на
дальнего Афару-Солевара ходили. Они Валамира признали. Дядя Агигульф в
тот поход не ходил, потому что болен был, с огневицей да трясовицей бо-
ролся, а потом поле наше пахал, о чем вспоминать не любит.

Спросили наши богатыри гепидов: почему, мол, те дозор выслали. Гепиды
отвечали, что неспокойно стало в округе, чужаки какие-то так и шастают.
Один из дозорных этих с дядей Агигульфом и Валамиром в село их поехал,
дорогу показывал. По пути и рассказал, что у них приключилось.

Живет в гепидском селе один человек по прозванию Сьюки. Старейшина
ихний. У него было трое сыновей. Сьюки и двое старших его сыновей жи-
вы-здоровы, и жены их здоровы, и дети их тоже здоровы, в чем гости доро-
гие смогут убедиться, когда в село приедут. Только вот не советует тот
гепид нашим богатырям к этому Сьюки ходить, ибо старец сей въедлив да
самодурен, откуда и прозвище взялось "Сьюки", то есть "Напасть". По-нас-
тоящему этого Сьюки Сигисмундом зовут.

Младшего же сына этого Сьюки-Сигисмунда прозывали Скалья.

И вот какая с этим Скальей беда случилась.

Был он добрым воином, одним из лучших. Он, дядя Агигульф, слукавил,
чтобы, значит, гепида к себе расположить. Сделал вид, что знаком ему
Скалья - дескать, помнил он, Агигульф, Скалью этого по одному походу, и
подтвердил: действительно, добрый воин. А Валамир Скалью не припомнил,
хотя недавно, по весне, вместе с ближними гепидами в поход ходил на Афа-
ру-Солевара.

Внезапно напасть Скалью постигла, как град с неба. Два года назад это
произошло. В одночасье снизошла на Скалью священная ярость. Отчего сни-
зошла - никому не ведомо, да только так она со Скальей и осталась. И
стал Скалья вутьей, одержимым; одичал и жил с той поры в лесах.

Он не имел жены, этот Скалья, а с отцом своим жить не желал, ибо
Сьюки хоть кого из себя выведет. Так и вышло, что Скалья дом поставил
себе на краю села, подальше от родителя своего. И никто не мог ему в том
перечить, ибо все свое добро добыл Скалья мечом. Оттого, по законам, и
не смел Сьюки на это руку наложить, хотя и хотел.

Два раба у Скальи имелось и одна молодая рабыня. С ними и жил в своем
доме на краю села.

И вот беда! Снизошла на Скалью священная ярость. Ни с того ни с сего
зарубил рабов своих, скот перебил, дом свой поджег и ушел в леса.

С той поры так и жил - по лесам бродил. Охотникам иногда встречался.
А жил на озере. Если от вашего озера считать (так гепиды про наше озеро
говорили), то это четвертое озеро будет. На том-то озере он и жил -
вутья Скалья.

Видели раз или два его с выводком волчиным. Не иначе, дети Скальи, от
волчицы рожденные.

К вутье-одержимому никто не подходил близко; однако не было случая,
чтобы он своих тронул. Так Агигульфу с Валамиром гепид-дозорный поведал.

Недавно же явился Скалья в село. Среди бела дня пришел. Один пришел,
не было с ним волков. Труп принес. Закричал Скалья страшным голосом,
труп посреди села бросил, сам же повернулся и обратно в лес пошел.

Увидели тут, что какого-то чужака Скалья убил. Одежды на трупе не бы-
ло, все с него Скалья снял. Живот распорот, сердце и печень вырваны. Ви-
дать, съел их Скалья, ибо когда приходил, лицо у него было в черной кро-
ви.

Но все равно ясно было, что чужой этот человек, сгубленный Скальей.

А еще через несколько дней охотники Скалью в лесу нашли. Весь изруб-
лен был Скалья страшно. Видно было, что свирепый бой шел, ибо одному че-
ловеку не одолеть Скалью. Не меньше десятка их, похоже, было. И те, кто
убил Скалью, уходить умели, ибо следы хорошо запутали. Только недалеко
от того места, где битва шла, стрелу в дереве нашли. Чужая это стрела
была, незнакомая. В наших местах таких не делают. Ибо гепидская стрела
длиннее и тяжелее.

И сказал тот дозорный, что с нашими посланцами ехал:

- У нас говорят, что не жить тем, кто Скалью убил, потому что по-
томство его мстить будет за гибель родителя своего. Тот волчий выводок
уже подрос. Те, кто волчат видел, говорят - по повадке видно, не иначе,
дети Скальи то были.

Как Скалью убитого нашли, то сперва на вас, на готов, подумали. Так
гепид сказывал. А потом вспомнили, что нет лучников среди готов. И отро-
дясь не было.

Богатыри наши обиду проглотили, ибо помнили, что посланцами едут.

Дядя Агигульф решил о другом поговорить и спросил, не сохранилась ли
голова от того чужака. Гепид отвечал: нет, не сохранилась. Сожгли вместе
с головой - так старейшины велели.

Агигульф с минуту молча ехал; после же решился и сказал, что, мол, у
него тоже подобный случай был.

И замолчал значительно.

Гепид спросил, что за случай. Дядя Агигульф вместо ответа голову из
переметной сумы достал и гепида изумил. И пояснил гепиду: не сними он,
Агигульф, эту голову с чужаковых плеч, так и не ехать бы ему в село ге-
пидское. Мол, в наших краях тоже чужаки объявились. Вот Теодобад, воен-
ный вождь, и послал лучшего воина своего с гепидскими старейшинами тол-
ковать.

А потом возьми да и спроси того гепида: не ваш ли сельский часом под
мой метательный топорик подвернулся?

Гепид голову двумя руками принял, долго вглядывался, поворачивал так
и эдак, после назад вернул дяде Агигульфу со словами: нет, незнакомый. А
подумав прибавил:

- А с чего ему нашим быть, у нас в селе, кроме Скальи, в этом году и
не помирал никто. А это не Скалья.

Так втроем, дивясь и беседуя, в село и приехали.

А Валамир, сказал дядя Агигульф, сзади ехал злобствуя - все никак
придумать не мог: чем бы ему, Валамиру, гепида изумить?

Со старейшинами был разговор, продолжал Агигульф. Старейшины рассказ
того гепида подтвердили: да, ходят здесь в округе чужие. Для того и до-
зоры поставили. А те из сельчан, кто бортничает, жалуются, что кто-то
мед крадет.

Скудоумный Валамир тут заржал и брякнул: медведь поди мед-то крадет.
Но один из старейшин гепидских на Валамира посмотрел, как на пустое мес-
то и, к дяде Агигульфу обращаясь, ответствовал, что, мол, хозяина лесно-
го с человеком не спутаешь. Иные повадки, иные следы.

Тут дядя Агигульф, от Валамира подальше отодвинувшись, и заговорил
степенно, дедушке Рагнарису голосом и повадкой подражая: мол, мир из-
мельчал и к концу клонится, по всему видать. В такие времена лучше иметь
над собою сильного вождя, который и оборонить сумеет в случае беды.

Наш военный вождь Теодобад, сказал дядя Агигульф, не только о своем
народе радеет. Он мыслями вширь устремляется и ввысь, и вглубь. Весь мир
мыслью своей Теодобад обнимает. И проницает те печали, которые роды
здешние точат.

Так ловко ввернул дядя Агигульф поручение теодобадово.

Старейшины же внимали ему с тщанием, ибо и они ощутили на себе благо-
датную заботу теодобадову.

В точности все слова вождя своего передал старейшинам дядя Агигульф.
Сказал: золота у Теодобада столько, что сам вождь его уж и не носит, да-
бы хоть чем-то от рядовых дружинников отличаться. Да и те брезговать на-
чали. Золото в бурге у Теодобада только женщины и рабы носят. Одна девка
шею сломала, такую гривну на себя водрузила. Хоронили недавно...

Теодобад из золота грызла отливает и коням в пасти сует, чтоб перети-
рали. Не знает прямо, куда столько золота девать. Уж и телегу золотом
обшил, и сундук обшил. Когда уезжали посланцы к гепидам, в хлопотах Тео-
добад был: тын вознамерился золотом обшить. Пусть хоть блестит, все
польза.

И то верно. Столько золота в бурге, ступить некуда. На земле валяет-
ся.

Был у вас Афара-Солевар, свирепый да жадный, за соль много требовал,
своих же братьев примучивал, за что и был проклят жрецом Нутой. А как
убил его Оган и сел на его место в бурге при солеварнях - что, лучше
стало? Видать, не рождаются у дальних гепидов славные вожди, а рождаются
сплошь какие-то скряги и кровопийцы.