Чтение 59–й страницы книги ~Панкрат~

луны. Панкрат смотрел вниз, на базу чеченцев, над которой стлался
черно-серый саван дыма - видимо, один из бараков или даже несколько (на
это Суворин очень надеялся) все-таки загорелись.

Винтокрылая машина, послушная своему пилоту, взяла курс на
северо-восток. Человек в маске застыл в кресле, словно статуя сфинкса, а
его руки покоились на черных рогах рулей высоты. Рев винтов перешел в
ровный стрекот, высокий и монотонный, и под его воздействием Панкрата
начало клонить ко сну. Но, только он смежил веки, тяжелые, словно
налитые свинцом, как неожиданно где-то за креслом раздался странный звук
- то ли мычание, то ли стон. Одно было несомненно - этот звук был
произведен человеком. Суворин вздрогнул от неожиданности. Покосился в
сторону пилота - так, на всякий случай.

- Здесь кто-то есть? - спросил Панкрат у человека в маске, уже почти
уверенный в том, что звук ему скорее всего приснился и сейчас он
выглядит, как дурак, задавая этот идиотский вопрос.

К его изумлению, пилот утвердительно кивнул. Не оборачиваясь, он
махнул рукой куда-то назад, в темноту позади кресел. Панкрат вытащил
пистолет и привстал, чтобы проверить, действительно ли кто-то есть там,
в задней части кабины.

- Возьми фонарь, - приглушенно посоветовал пилот, сунув ему в руку
тонкий металлический цилиндрик.

Суворин взял. Нажав кнопку, он направил тонкий лучик света в
пространство позади сиденья, и тот выхватил из темноты связанного по
рукам и ногам человека, лежавшего на полу кабины, среди каких-то ящиков.

Человек замычал, и Панкрат перевел луч на его лицо.

- Твою мать! - только и смог выдохнуть он. Перед ним лежал
непобедимый главнокомандующий освободительной армии Ичкерии Рашид
Усманов.

***

- Ну, ты даешь, мужик! - восхищенно произнес Суворин, повернувшись к пилоту.

Тот никак не отреагировал на его похвалу. Сидел, практически не
шевелясь, и смотрел перед собой, держа руки на рулях высоты. Суворин,
пожав плечами, отвернулся и тоже вперился в звездную темноту прямо по
курсу.

Под брюхом винтокрылой машины уплывал назад и влево темный океан
облетевшего леса, в котором осталась полыхать база боевиков, а их
командир уже не стонал, а рычал в бессильной ярости, мечась среди обитых
железом ящиков и пиная их связанными ногами.

- Прекрати, слышишь?! - прокричал ему Панкрат, перекрывая гул винтов,
доносившийся снаружи. - Ты в гостях, вот и не порти хозяйское имущество.

Рашид в ответ громыхнул чем-то.

- - Может, тебе руку прострелить? - поинтересовался Суворин.

Чеченец тут же притих.

- Вот так-то... - удовлетворенно пробормотал Седой себе под нос.

Мысли его целиком концентрировались сейчас вокруг загадочной личности
его спасителя. Который, судя по всему, отнюдь не собирался снимать свою
маску. Кто же он? Может быть, агент Службы, действовавший в отряде
боевиков под прикрытием? Или наемник, которого замучила совесть?

Последнее предположение Суворин тут же отбросил как несостоятельное.
Наемником можно сделаться при одном условии - когда у тебя полностью
отсутствует то, что у нормальных людей называется совестью. Остается
агент. Чеченец? Или кто-то еще? Бесполезно гадать...

Его пальцы сжали рукоять лежавшего на коленях пистолета. Однако
угрожать оружием сейчас совсем не время-Ход мыслей Панкрата прервала
яркая вспышка внизу, как раз под вертолетом. Пилот среагировал мгновенно
- тут же бросил машину влево, уклоняясь от возможной ракеты.

Ничего не произошло. Лишь последовали одна за другой, с разными
промежутками, еще несколько вспышек.

Что-то знакомое было в них... Точно!

Суворин хлопнул себя ладонью по лбу. В его мозгу зародилось
предположение, слишком невероятное, чтобы оказаться верным - но чем черт
не шутит?

- Снижайся, - коротко бросил он пилоту. - Это сигнал. Кто-то взрывает
светозвуковые гранаты. Азбуку Морзе знаешь? Это SOS, понятно?

Человек в маске колебался. Руки лежали на рулях высоты без движения.

- Это может быть ловушка, - наконец глухо донеслось из-под маски.

Суворин не выдержал, схватил пистолет и приставил ствол к виску
пилота.

- Вниз, я сказал! Живо! Курс - на последнюю вспышку...

Тот лишь пожал плечами: мол, повинуюсь силе, но приказ считаю
идиотским.

Машина начала снижаться по сужающейся спирали - пилот высматривал
наиболее подходящее для посадки место. Панкрат, подавшись от нетерпения
вперед, во все глаза пялился в темноту, страстно желая увидеть там...

Он не хотел признаваться даже самому себе в этом, боясь, что спугнет
удачу.

Внизу разбушевавшийся ветер поднимал рябь волн на поверхности лесного
моря. Сделав несколько кругов, пилот наконец присмотрел более-менее
подходящее место для посадки - небольшую прогалину, на которой вполне
мог разместиться вертолет. Он мастерски посадил машину как раз в центре
этой поляны. Качнувшись раз-другой на полозьях опор, вертолет замер
неподвижно. Винты продолжали вращаться, но уже в холостую, на меньших
оборотах.

Суворин отложил пистолет и взял ?АКМСУ?. Он запомнил направление, в
котором видел последнюю вспышку, и теперь всматривался в темноту, сжимая
в руках оружие.

Если это была ловушка... Но откуда ей быть здесь, вдалеке от лагеря?
Боевики сейчас заняты тем, что пытаются погасить пожар на своей базе, а
еще - отыскать своего пропавшего командующего. Вряд ли кто-то успел
оторваться за это время так далеко от лагеря в погоне за вертолетом -
люди, подававшие сигнал с призывом о помощи, шли скорее всего в
противоположном направлении, то есть к лагерю.

Пилот тоже вытащил оружие. Теперь он держал в руках ?ингрем? с
глушителем - точно такой же был у Панкрата, когда тот пробрался на базу
боевиков, чтобы похитить Рашида.

Они вдвоем смотрели туда, откуда должны были появиться.., ну, в
общем, неизвестно кто. Однако те, кто подавал им знак, взрывая
светозвуковые гранаты, подобрались совсем с другой стороны.

Услышав какой-то скребущий звук, источник которого определить было
невозможно, Панкрат осторожно приоткрыл дверь и, высунув перед собой
ствол автомата, прислушался. Звук повторился, он шел откуда-то из-под
днища вертолета и почти терялся в шипящем свисте лопастей, неутомимо
нарезавших воздух.

Суворин подался дальше вперед, намереваясь выбраться из кабины
наружу, и... И тут чья-то рука, метнувшаяся из пустого пространства,
схватила его оружие за ствол и с силой рванула в том направлении, в
котором он только что собирался двигаться. Панкрат слишком поздно
осознал, что происходит - да и кто бы успел? Вылетев из кабины, будто
пробка из бутылки с шампанским, он получил сильнейший удар по затылку.

Сознание погасло - словно кто-то задул свечку...

***

Он валялся на мокрой траве, а кто-то невидимый промокал ему лоб чем-то мокрым.

- Может, ты его убил? - спросил голос, странно знакомый.

"Голос Шумилова?, - через мгновение осознал Суворин.

- Мать вашу... - слабо пробормотал Панкрат, открывая глаза. - Какого
черта, сержант?

В полумраке тяжело было разглядеть подробности, но виноватая и
одновременно радостная улыбка Чепрагина была видна хорошо.

- Я не сержант, - успокаивающе, словно заботливая сиделка, произнес
он. - Я лейтенант. Чепрагин Николай... Петрович.

- Знаю я, - не особенно вежливо ответил Панкрат.

Потом он поднял руку, отобрал у него мокрую тряпку, которой тот
пытался зачем-то промокать ему лоб, и, поднявшись, приложил ее к
затылку. Пальцы нащупали шишку, как показалась Суворину, размером чуть
ли не с куриное яйцо.

- Кто бил? - морщась от резкой боли, спросил он, переводя глаза с
одного глупо улыбающегося лица на другое. - Чего лыбитесь, бойцы?

И вдруг сам, не выдержав, улыбнулся:

- Черт возьми, ребята, я так рад вас всех видеть! Потом, словно
припомнив что-то, нахмурился:

- Приказы нарушаете, значит... Вам где сейчас положено быть? Чего
молчишь, лейтенант?

- Мы за вами возвращались, - ответил Чепрагин. - Не могли же мы вас
бросить.

Панкрат, прищурившись, глянул ему в лицо.

- И кто же сказал вам, что я до сих пор жив? Что вообще есть смысл
идти к базе и кого-то там пытаться выручать? А? - требовательно спросил
он.

Вместо замявшегося лейтенанта ответил Шумилов.

- А это значения не имеет, - твердо произнес бывший капитан. - Мы
решили, что, даже если вас уже нет в живых, все равно пощиплем ублюдков.
В память о вас и всех наших.

Суворин встал. Покачнулся и, чтобы не потерять равновесия, оперся
рукою о борт вертолета. Прикосновение к холодной и влажной стали
освежало, и он, подумав, уперся в нее лбом. Голова гудела; после удара в
ней что-то словно позванивало.