Чтение 59–й страницы книги ~Бомба для братвы~

Потому что оптом быстрее. Потому что в нынешнее время ценится только одно
умение - умение выгодно продавать.

А этот не продал! И даже не торговался! Потому что знал, что торговаться
бессмысленно. Что цена уже назначена. Им самим.

Если работники той случайно зацепленной начальником охраны организации
умеют так, мгновения не задумываясь, умирать, то он проиграл. Проиграл
совершенно. У людей, готовых и способных во имя сохранения тайны отдать
жизнь, узнать ничего нельзя! Узнать что-либо можно только у живых людей.

Начальник охраны очень пожалел, что тогда, несколько месяцев назад, он
проявил излишнее любопытство. Впервые за свою жизнь пожалел о том, что
узнал больше того, чем уже знал. Впервые его природное и профессиональное
любопытство обернулось против него.

Начальник президентской охраны выиграл бой. И поэтому проиграл битву.

Начальник охраны проиграл. И даже больше, чем думал, что проиграл...

Глава 50

Полковник Трофимов лежал на своей койке, в своей комнате в офицерском
общежитии и выстраивал в голове в единую логическую цепь все полученные в
ходе расследования факты. Начиная с не имевшего место самострела и
заканчивая сегодняшним осмотром места предположительных работ "геологов".

Он нашел это место. И убедился, что грунтовые работы велись. Совсем недавно
велись. И очень масштабно велись. Каменистый грунт был иссечен гусеницами
вездеходов и ковшом экскаватора. И был выровнен ножом бульдозера. Но самое
интересное, в нескольких местах в грунт были вбиты металлические штыри с
приваренными к ним "ушами", которые, к примеру, могли служить
дополнительной опорой при закреплении лебедки. Или какого-нибудь другого
подъемного механизма.

Полковник нашел место работ. Но он не знал, соответствует ли оно
местонахождению штольни. Карта расположения оружейных погребов была только
у командира. В его личном сейфе, от которого был только один ключ...
Полковник размышлял о командирском сейфе и его владельце. И поэтому не
очень удивился, когда, открыв на стук дверь, увидел командира. Собственной
персоной.

Звери всегда бегут на ловца. Правда, ловцы не всегда успевают их поймать. И
тогда гибнут в их когтях.

- Здорово, полковник, - сказал командир, бросая на пустую койку фуражку, -
как освоился?

- Нормально, - ответил полковник.

- Просьб не появилось?

- Каких?

- Разных. О дополнительном одеяле на кровать. О внеочередном отпуске в
более теплые края. О какой-нибудь, из личной библиотеки, книжечке на сон
грядущий. Или о партийке в шахматы.

- Да нет. Я не шахматист. И не самый большой любитель тепла. Ни в форме
одеял, ни в виде отпуска.

- Ну смотри. Была бы честь предложена. Как там твои дела с расследованием
самострела?

- Пока никак. Следствие еще не закончено. И ничего определенного я сказать
не могу.

- Не можешь?

- Не могу!

- А ты знаешь, что мы с завтрашним самолетом тело на родину отправляем?

- Слышал.

- Оно тебе больше не нужно?

- Что?

- Тело самострела?

- Нет. Его зверье, забравшееся в погреб, так попортило, что ни о каком
патологоанатомическом исследовании не может быть и речи.

- Да, зверье у нас наглое. Дверь в дом задней ногой открывают. У моей жены
бюстгальтер с веревки сняли. Вместе с веревкой и столбами.

- Жаль.

- Чего жаль? Одежды, веревки, столбов или моей жены?

- Зверя жаль. Что размером ошибся.

- Шутник ты, полковник. Ну да я не по этому поводу. Я по делу.

- По какому?

- По приятному. Для тебя приятному. Тут тебе премия причитается.

- Какая премия?

- Внеочередная. За помощь в проведении геологоразведочных работ. Ты ведь
бывший разведчик? Ну, значит, тем более это по твоему профилю.

- Странно, я вроде ни в чем таком не участвовал. Шурфов не рыл,
геологическим молотком не стучал.

- А никто не рыл. И не стучал. Просто у нас здесь вблизи части изыскатели
трудились. А часть у нас, сам понимаешь, закрытая. Ну и чтобы наладить с
нами контакт, они решили облагодетельствовать нас деньгами. Большую часть
сбросили - безналом. Мы на нее оборудование в котельной обновим. И немного
выдали - наличными. В виде единовременной материальной помощи для
офицерского и рядового состава. Дело, конечно, не вполне законное, но я на
него пошел. Сам понимаешь, денежное довольствие задерживают. А жить как-то
надо. Все уже получили. Остался ты один. Чтобы ведомость закрыть.

- Но ведь, когда я прибыл, выдача уже была произведена?

- Да, буквально за день до того. Так что, если смотреть по числу приказа,
на день выплаты ты уже был зачислен в состав части. То есть имеешь право на
премию наравне со всеми прочими офицерами. Поэтому, если по справедливости,
я не могу обойти тебя принадлежащими тебе по праву деньгами.

- Ну, если по справедливости...

- Абсолютно. Можешь не сомневаться.

- А на ведомость можно взглянуть?

- Не можно, а нужно. Ты что, думаешь, я тебе без росписи деньги выдам? Э,
нет! Финансы - они учет любят! Как иначе я смогу отчитаться перед
спонсорами?

Полковник взял ручку, ведомость и очень внимательно осмотрел росписи.

- А что же я здесь командира не вижу? - спросил он.

- Командиру не положено. По должности. Если командир возьмет, могут разные
нехорошие слухи пойти. Мол, берет командир. В лапу. До командования дойдет.
До разборок. Докажи потом, что ты не верблюд. Нет. Как ни хотел я поправить
свое материальное положение, а не решился. Для офицеров - дело другое. А
для себя - ни-ни. Как-нибудь так проживу.

- А я слышал, что вы в столице квартиру купили. Трехкомнатную.

- Уже разболтали? Быстр ты, полковник. Недаром, что по режиму. Ничего от
тебя не скроешь. Точно - купил. Но не я. Жинка моя. Ей родители наследство
отвалили немалое. Как раз на квартиру. Ну да я думаю она меня с той
квартиры не погонит, когда я в отставку выйду. Все-таки пятнадцать лет по
гарнизонам вдвоем.

- Что, умерли родители?

- Да нет, живы. И даже здоровы. Они заранее наследство отдали. Чего,
говорят, нашей смерти ждать. А деньгам пылиться. А так хоть посмотрим, как
они в пользу пойдут. Вот здесь распишись. И дело с концом.

- Ого! А что ж так много?

- Ничего не много. В самый раз. В размере годового оклада. Если считать с
отпускными, проездными, продуктовым и вещевым довольствием. И с северной
надбавкой. Еще даже мало будет.

- С какой северной? Я же весь этот год в Москве был. И меньше двух недель
на севере.

- Ну, значит, высотные. Москва - она высоко стоит. Что твой Эверест. И
ветры там за облаками дуют сумасшедшие. С ног сшибают.

- Но у других офицеров суммы значительно меньше.

- Но ты же полковник. Единственный в части. А может быть, и на всей Новой
Земле. Полковник - он за двух майоров идет. И еще с лейтенантским
хвостиком. Так что даже и не думай. Расписывайся и получай. А потом можешь
хоть в нужник с ними сходить.

- Нет. Не возьму.

- Почему?

- Не заработал.

- Я же тебе толкую, их никто не зарабатывал так, чтобы канавы копать. Но
заслужили! Одним своим присутствием здесь, у черта на куличках, где даже
олени не выживают, заслужили! Бери - не сомневайся.

- Все равно - нет.

- Не пойму я тебя, полковник. И никто не поймет. Потому что все взяли, один
ты упираешься. Подумают, что ты себя выше всех прочих ставишь. Столичного
гостя изображаешь. А ты, между прочим, не гость. Ты сюда для прохождения
службы направлен. Лет на несколько. Подумай. Тебе здесь жить. Среди людей
жить. А ты с оплеух начинаешь. Не хочешь деньги брать - не бери. Если у
тебя принципы такие. Распишись и распредели свою долю между офицерами. А я
выдам. В качестве дополнительного вознаграждения. Ну?

- Расписываться не буду.

- То есть ни себе, ни людям. Ты хоть понимаешь, что творишь? Знаешь, как
это называется?

- Это называется - не брать денег.

- Это называется - остаться чистым. Когда остальные в дерьме. А ты знаешь,
как грязненькие к чистеньким относятся? Как белый ворон - среди стаи черных
живет?

- Вы что, меня запугиваете?

- Запугивают по-другому. Я с тобой воспитательную беседу веду. Как старший
по должности. Хоть и младший по званию. Я пытаюсь тебе простейшие истины
объяснить, которые, может, не вполне понятны в теплых московских кабинетах,
откуда ты к нам залетел. Здесь, полковник, север. Особо суровые
климатические условия. Здесь люди, если выжить хотят, должны друг за дружку
держаться. Один - за всех и все - за одного. Так всегда было. И будет.
Здесь каждый сухарь поровну. И каждую копейку тоже поровну. А тот, кто
больше или меньше, - тот не наш. Тот чужак. Одиночка. А одиночки на севере
не выживают. Вымирают одиночки. Усек?