вообразить себе громадный незримый театр, то главные герои будущих событий
заняли в мизансценах свои места. Начиналось главное действие. Но никто не
мог приподнять занавес, чтобы увидеть эту героическую эпопею.
автомобилей, однако у него обнаружилось столько конкурентов, что Макс чуть
не попал в долговую тюрьму. Фирма его оказалась на грани банкротства. Вот
когда пригодилось Рихарду знание банковского дела, финансовых операций!
создал новое. Конечно, сам он при этом оставался в тени.
светокопировальной мастерской, принимавшей заказы от солидных организаций.
Из Германии выписали новейшие копировальные аппараты. Оборудование
сопровождали немецкие специалисты, и очень скоро фирма "Клаузен Шокей" -
"Клаузен и компания" - завоевала себе прочное положение. Текущий счет в
банке на имя удачливого дельца Клаузена все округлялся. Тогда Макс открыл
филиал своей фирмы в Мукдене, завел новый счет в шанхайском банке.
Банковские перечисления из Китая, Нью-Йорка и Сан-Франциско теперь не
могли вызвать подозрения.
средствах, поступавших из Центра: радист Макс Клаузен, помимо выполнения
своих обязанностей, стал заниматься финансовым обеспечением группы.
светокопировальная мастерская стала дополнительным источником важнейшей
информации. К услугам фирмы обращались конструкторские бюро самых крупных
военных заводов - Мицуи и Мицубиси, где строили танки, корабли, самолеты.
За технической помощью обращались представители морского флота и даже
некоторые отделы японского генерального штаба. При некотором напряжении
мысли можно было установить, в каком направлении идет техническое
оснащение японской военной промышленности. Иногда среди бесчисленных
рулонов с чертежами малозначащих деталей появлялись вдруг технические
чертежи, представлявшие немалую ценность.
вышка", воздвигнутая кропотливыми и длительными усилиями, давала широкий
обзор для наблюдений за планами вероятных противников Страны Советов. И
вдруг тяжелая болезнь подкосила Рихарда Зорге.
было сил сползти, упасть с этих проклятых качелей... Страха тоже не было,
он иссякал по мере того, как человек терял последние силы. Теперь
оставалась только боль, от которой мутилось сознание. Рихард часто впадал
в беспамятство, и тогда он куда-то проваливался, его обволакивал вязкий
мрак, он уже ничего не чувствовал, не сознавал и лежал, как труп, на
проволочном заграждении.
жестокая боль. Рихард уже не мог поднять сникшую голову и, когда открывал
глаза, видел под проволокой собственную ногу с неестественно вывернутой
ступней и руку с раскрытой ладонью. На скрюченных, неподвижных пальцах
застыла кровь. Сначала она была красной, затем порыжела, стала коричневой.
Его тело больше не принадлежало ему, было чужим, как этот кол проволочного
заграждения, покосившийся под его тяжестью. Рихард Зорге уже не жил -
только чуть теплилось затухающее сознание, мерцали мысли, изорванные, как
и его тело.
что он шепчет. Это был стон. Он глухо стонал, так же как сосед, лежавший
рядом в воронке. Тот затих на вторые сутки, а Рихард все лежал и лежал на
колючей проволоке. И шипы впивались в него, как иглы терновника в венке
Страдальца... Христос шел на Голгофу... Почему на Голгофу? Эта высота
называется "304", а может быть, Морт-ом, который прикрывает Верден. И
солдаты цепью идут на свою Голгофу. Бросаются в атаку и отступают, снова
идут, гибнут; только живые возвращаются в свои траншеи. Так из недели в
неделю, из месяца в месяц. Проклятый Верден!
друг в друга - таков уговор без слов. Потом уходят, и все начинается
снова. Солдата убивают лишь в униформе...
а теперь убирают мертвых. А всего под Верденом убит миллион людей...
Рихард не видит этой высоты, к которой рвались немецкие цепи, высота
где-то справа, а голова Рихарда висит недвижимо, и он может видеть только
кованую подошву своего ботинка. Но Рихард знает: высота дымится днем и
ночью, как незатухающий вулкан, и начнет извергать пламя, как только
германские солдаты пойдут в атаку. Но почему он здесь - Рихард Зорге,
двадцатилетний капрал 91-го стрелкового полка? Почему он лежит на
проволочном заграждении, на ничейной земле, которую простреливают с обеих
сторон, где рвутся шальные германские и французские снаряды? Отец хотел
сделать Рихарда коммерсантом, из него сделали солдата. Ему двадцать лет, а
он уже третий год на войне.
слышит. Уже третьи сутки Зорге висит на колючей проволоке. "Проклятая
война! - шепчут его недвижимые губы. - Проклятый Христос, который позволил
создать этот ад на земле..."
В глазах темнеет, он слышит запах гари разорвавшегося снаряда. Нет, это не
снаряд - пахнет горелым человеческим мясом.
улице Нагасаки. Уже рассвело. На полках вдоль стен книги, древние
манускрипты и восточные статуэтки, которые он собирает. Все как обычно. Но
откуда этот приторный запах гари? Комнату затянуло дымом. Так вот в чем
дело! На тахте спит князь Урах - вчера засиделись почти до рассвета, и он
остался ночевать у Зорге. Заснул с непогашенной сигаретой, сухая морская
трава затлела, как трут.
рамы - и вышвырнул дымящуюся тахту наружу. Альбрехт Урах сидел на полу и
непонимающе мигал глазами, на его красивом лице застыла растерянность.
Рихард закричал в ярости:
получил это удовольствие на войне, черт побери! Там нас жгли из
огнеметов... С меня довольно. Я не хочу нюхать твой паленый зад!
Убирайся!..
упорством повторяются кошмары прошлого вот уже двадцать пять лет!
сделаться коммунистом. Здесь, на переднем крае невидимого фронта, он тоже
борется против войны, защищает социалистическое отечество! Но он член
нацистской партии, партии Гитлера, у него есть значок на булавке, которая
колет грудь. Теперь он "партайгеноссе" - товарищ по партии всей этой
сволочи... У него есть партийный билет нациста и номер - два миллиона
семьсот пятьдесят одна тысяча... Вот сколько людей уже оболванил Гитлер...
начертанный на стенах буддистских храмов, перекочевал на знамена
нацистской партии. Теперь этот знак Зорге носил на лацкане своего пиджака.
Это обергруппенлейтер князь Урах помог ему вступить в партию Гитлера.
Князь Урах явно тянулся к Зорге, искал с ним дружбы. Корреспондент
"Фелькишер беобахтер" был заинтересован в самых добрых отношениях с таким
опытным, авторитетным журналистом, как доктор Зорге. Рихард тоже не
возражал против сближения с нужным ему человеком, родственником
бельгийского короля и руководителем нацистской партии в обширной немецкой
колонии, расположившейся в японской столице. К тому же князь Урах не
относился к категории "бешеных", твердокаменных нацистов-фанатиков. В
глубине души он иронически относился к некоторым сторонам крайне
экстремистской нацистской политики, считал эту политику слишком лобовой и
прямолинейной, но свои настроения таил, держал за семью печатями и
раскрывался только в кругу самых близких друзей. Назначение
обергруппенлейтером он относил за счет родства с бельгийским королем и
работы в газете, принадлежавшей Гитлеру. Впрочем, такие настроения в
германском посольстве существовали не у одного только Ураха. Людей
аристократического происхождения шокировала неотесанная грубость
нацистских выскочек. К таким людям относился, к примеру, военно-морской
атташе Петерсдорф, в какой-то степени посол Дирксен, да и полковник Отт
тоже. Но каждый из них друг перед другом подчеркнуто старался выказать
преданность нацистскому режиму.
вывела из равновесия эта горелая морская трава. Идиот Урах!.. Рихард не
подбирал слов, когда злился, он ни к кому не подлаживался, всегда
оставался самим собой. Это лучший способ маскировки. Сейчас он обрушивал
свой гнев на князя фон Ураха.
болела голова. Последние дни Зорге старался побороть грипп, но болезнь,
видно, не отпускает. Словно умываясь, он протер ладонями лицо.
началось воспаление легких. Это встревожило его друзей. Приезжал врач из
посольства, назначил леченье, однако Рихарду не стало лучше. Появился
Мияги, но, увидев, как плохо чувствует себя Рихард, как пересиливает свою
болезнь, он хотел уйти. В таком состоянии с больным должны говорить только
врачи. Зорге остановил его, просил остаться и рассказать о встречах,
наблюдениях, разговорах.
военной делегации, которая вскоре должна прибыть в Токио.
подняться с постели. - Это же очень важно! Надо предупредить Одзаки.
Акунин Борис
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Кервуд Оливер Дж.