Чтение 59–й страницы книги ~Экстренный случай~

- Да, - ответил я.

Он стоял рядом, но голос его звучал глухо и будто издалека. Все
окружающее вдруг показалось мне какой-то бессмыслицей, утратило всякое
значение. Люди вдруг сделались маленькими и бледными. Боль накатывала
резкими волнами. Один раз я даже был вынужден остановиться и отдохнуть.

- В чем дело? - спросил Хэммонд.

- Ничего, просто устал.

Он кивнул:

- Ну вот, все позади. Ты должен быть доволен.

- А ты?

Мы вошли в "конференц-зал" - тесную каморку, где стояли стол и два стула,
а на стенах висели памятки, что делать в экстренных случаях - при
геморрагическом шоке, отеке легких, ожогах, переломах. Мы сели, и я закурил
сигарету; моя левая рука совсем ослабла, я едва сумел чиркнуть зажигалкой.

Несколько минут Хэммонд разглядывал памятки. Наконец, после долгого
молчания, он спросил:

- Выпить хочешь?

- Да.

Меня тошнило, я был зол и чувствовал омерзение. Вероятно, глоток
спиртного поможет избавиться от этих ощущений. Или, наоборот, усугубит их.

Хэммонд открыл шкафчик и достал из его недр плоскую флягу.

- Водка, - сказал он. - Для экстренных медицинских надобностей. Никакого
запаха.

Отвернув крышку, он припал к горлышку, затем протянул флягу мне.

- Господи, - сказал он, пока я пил. - Ширнулся, словил кейф, упал
замертво. Вот и вся жизнь. Господи.

- Да, нечто в этом роде, - согласился я, возвращая ему флягу.

- И ведь славная девчонка.

- Да.

- И еще это плацебо. Устроил ей "ломку" при помощи воды, водой же и снял.

- Ты знаешь, как это бывает.

- Да, она просто поверила тебе.

- Вот именно, - ответил я. - Поверила. Я посмотрел на памятки,
иллюстрирующие схему обработки порезов и диагностики внематочной
беременности. Когда мой взгляд наткнулся на строки, повествующие о
нарушениях менструального цикла и пульсирующей боли в правой нижней четверти
живота, буквы начали расплываться.

- Джон.

Я не сразу сообразил, что Хэммонд обращается ко мне. Я даже услышал его
не сразу. Хотелось спать. Я едва соображал и двигался, как муха в патоке.

- Джон!

- Что? - Мой голос звучал глухо, как в склепе. Я слышал эхо.

- Ты как?

- Нормально.

"Нормально... нормально... нормально..." - повторило эхо. Я был как во
сне.

- У тебя ужасный вид.

- Все хорошо...

"Хорошо... хорошо... хорошо..."

- Джон, не сходи с ума.

- Я не схожу, - ответил я и смежил тяжелые веки; они тотчас слиплись. - Я
радуюсь.

- Радуешься?

- Что?

- Ты радуешься?

- Нет, - ответил я. Хэммонд нес какую-то околесицу. Голос его звучал
истошно и пискливо, как у младенца. - Нет, - повторил я. - Не схожу я с ума.

- Джон...

- Перестань называть меня Джоном.

- Но это твое имя, - напомнил мне Нортон. Он встал. Наблюдая его
замедленные, как у лунатика, движения, я почувствовал дикую усталость.
Хэммонд сунул руку в карман, достал фонарик и осветил мое лицо. Я
отвернулся. Яркий луч резанул глаза. Правый даже заболел.

- Посмотри на меня! - Голос прозвучал громко и властно. Так злобно и
раздраженно обычно орут сержанты на плацу.

- Отстань, - сказал я.

Чьи-то сильные пальцы. Крепко держат голову. Свет бьет в глаза.

- Кончай, Нортон.

- Не шевелись, Джон.

- Кончай. - Я закрыл глаза. Ну и усталость. Какая же усталость. Вот бы
уснуть и не просыпаться миллион лет. И видеть дивный сон про прибой и
песчаный пляж, про медленные волны и их мягкий протяжный шелест. Как они
накатывают, унося прочь всю грязь.

- Все в порядке, Нортон. Я просто...

- Не шевелись, Джон.

"Не шевелись, Джон. Не шевелись, Джон. Не шевелись, Джон".

- Ради бога, Нортон...

- Замолчи.

"Замолчи. Замолчи. Замолчи".

Он достал свой резиновый молоточек и принялся постукивать меня по
коленям. Мои ноги задергались, и я почувствовал раздражение, мне сделалось
щекотно. Хотелось спать. Крепко-крепко спать.

- Нортон, сукин ты сын...

- Замолчи. Ты не лучше любого из них.

"Любого из них. Любого из них. Любого из них".

Любого из кого? Интересный вопрос. Сон медленно наползал на сознание.
Какие-то гибкие, будто резиновые пальцы коснулись век, заставили их
сомкнуться...

- Я устал.

- Знаю. Вижу.

- Зато я... ничего не вижу.

"Ничего. Не вижу".

Я попытался открыть глаза.

- Кофе... надо выпить кофе.

- Нельзя, - ответил Хэммонд.

- Дай мне плод, - попросил я и тотчас удивился. С чего бы вдруг? Что за
несусветная чушь? Или не чушь? Или чушь? Поди разбери. Ничего не поймешь.
Правый глаз разболелся. И головная боль стекала туда, к этому чертову
правому глазу. Как будто в череп забрался лилипут и бил молоточком по
глазному дну.

- Маленький человечек, - сказал я.

- Что?

- Ну, человечек. Маленький, - объяснил я. Неужто непонятно? Неужто Нортон
- такой тупица? Все же ясно. Разумное высказывание разумного человека. И
Нортон просто разыгрывает меня. Дурачком прикидывается.

- Джон, - сказал он, - ну-ка, сосчитай от ста до единицы. Можешь? А вычти
из ста семь. Получается?

Я призадумался. Задачка была не из легких. Я представил себе лист бумаги,
белый и глянцевый, и лежащий на нем карандаш. Сто минус семь. Так, теперь
проведем черту, чтобы сподручнее было вычитать...

- Девяносто три.

- Молодец. Продолжай.

Это было еще сложнее Понадобился чистый лист, и исписанный пришлось
вырвать. Так я и сделал. И тотчас забыл, что там написано. Уф, хитрая
задачка. С подвохом.

- Давай, Джон. Девяносто три.

- Девяносто три минус семь... - Я помолчал. - Восемьдесят пять. Нет,
восемьдесят шесть.

- Продолжай.

- Семьдесят девять.

- Правильно.

- Семьдесят три. Нет, семьдесят четыре... Нет-нет, погоди-ка.

Я отрывал листки и не мог остановиться. Ну и задание! Труднее не бывает.
Я совсем растерялся. До чего же трудно сосредоточиться.

- Восемьдесят семь.

- Нет, не правильно.

- Восемьдесят пять.

- Джон, какой нынче день?

- День?

Что за глупый вопрос! Видать, Нортону пришла охота подурачиться. Какой
нынче день?

- Нынче у нас - сегодня, - ответил я.

- Число?

- Да, число.

- Май, - сообщил я ему. - Вот какое теперь число.

- Джон, где ты находишься?

- В больнице, - ответил я, взглянув на свой белый халат. Я лишь чуть-чуть
разомкнул веки, потому что они сделались очень тяжелыми. Голова шла кругом,
и свет резал глаза. Хоть бы этот Нортон заткнулся и не мешал мне спать. Как
я жаждал сна. Как нуждался в нем. Как я устал.

- В какой больнице?

- В больнице.

- В какой?

- Э... - я забыл, что хотел сказать. Боль пульсировала в правом глазу,
захлестывала лоб, всю правую сторону головы. Жуткая, лютая боль.
Бум-бум-бум.

- Подними левую руку, Джон.

- Что?

- Подними левую руку, Джон.