Чтение 59–й страницы книги ~Близнецы-соперники~

потрепанном армейском бушлате, штанах цвета хаки, высоких сапогах и
широкополой шляпе выскользнул из мужского туалета, влился в толпу и
направился к выходу из аэровокзала. На улице он сел в такси и сорвал
бородку...

- Я Ллуэллин! - крикнул он стюардессе авиакомпании "Эйр Африка", стоящей
у выхода на летное поле. - Простите, я опоздал. Я успеваю?

Миловидная негритянка улыбнулась и ответила с французским акцентом:

- Впритык, мсье! Мы уже дали последнее объявление. У вас есть ручная
кладь?

- Нет.

В двадцать три минуты одиннадцатого самолет авиакомпании "Эйр Африка"
вырулил на взлетную полосу номер семь. В десять двадцать восемь самолет был
в воздухе. Он опоздал всего на тринадцать минут.

Человек, назвавшийся Ллуэллином, сидел у иллюминатора. Австралийская
шляпа лежала на пустом кресле слева. Он почувствовал, как косметический клей
затвердевает на коже, и с некоторым изумлением потер подбородок.

Фокус удался. Он ушел от преследования.

Человек в светло-коричневом габардиновом пальто сел в самолет
авиакомпании "САС" до Стокгольма в десять двадцать девять. Вылет
задерживался. Спускаясь в салон экономического класса, он прошел мимо
экстравагантно одетого пассажира в длинном белом пальто и белой шляпе. Он
подумал, что преследуемый объект - просто набитый дурак. А кто же он еще -
коли надумал так вырядиться.

В десять пятьдесят самолет, следующий рейсом до Стокгольма, поднялся в
воздух. Он опоздал на десять минут, обычное дело. Пассажир экономического
класса снял пальто. Он сидел в первом ряду салона - наискосок от объекта
наблюдения. Когда шторки, отгораживающие салон первого класса, раздвигали -
как сейчас, - ему хорошо был виден высокий мужчина в белом пальто. Через
двадцать минут после взлета пилот отключил световое табло. Щеголевато одетый
пассажир первого класса расстегнул ремень безопасности, встал и снял
ослепительно белое пальто и белую шляпу.

Человек, сидящий сзади в первом ряду экономического класса, едва не
вскочил со своего кресла, обомлев от неожиданности.

- Черт дери! - пробормотал он.

Глава 27

Эндрю, прищурившись, вгляделся в выхваченный тусклым светом фар дорожный
знак. Уже рассвело, но клочья тумана еще стелились по земле.

"МИЛАН 5 км"

Он гнал всю ночь, взяв напрокат самый быстроходный автомобиль, какой мог
найти в Риме. Ночная поездка резко повышала его шансы уйти от возможной
погони. Преследователя выдадут фары на длинных участках неосвещенного шоссе.

Однако он и не думал о погоне. В Рок-Крик-парке Грин сказал, что он,
Эндрю, под колпаком. Но если бы Генеральная инспекция за ним охотилась, его
могли бы сцапать еще в аэропорту. Ведь в Пентагоне точно знали, где он
находится: телеграмма из министерства вернула его из Сайгона домой.

Значит, приказа о его аресте еще нет. Сомневаться, однако, в том, что в
ближайшие дни, а то и часы такой приказ будет подписан, не приходилось -
конечно, будет! Но он как-никак сын Виктора Фонтина. И в Пентагоне не станут
торопиться. Армейское начальство поостережется бросать обвинения члену
семейства Рокфеллера, или Кеннеди, или, если уж на то пошло. Фонтина.
Пентагон будет настаивать, чтобы офицеры "Корпуса наблюдения" были
доставлены в Вашингтон для дачи показаний. В Пентагоне не любят рисковать
или надеяться на волю случая.

А это означает, что у него есть время. Ибо к тому моменту, когда
армейские чиновники решат действовать, он уже будет высоко в Альпах
разыскивать этот чертов ларец, который сегодня способен изменить мир самым
немыслимым образом.

Эндрю нажал на газ. Ему бы надо поспать. Профессионал знал, когда телу
требуется отдых, а глазам - сон. Он найдет маленький отельчик или
пансионатик и завалится спать на весь день. А вечером отправится на север, в
Кампо-ди-Фьори, и отыщет эту картину на стене. Первый ключ к тайне ларца,
спрятанного в горах.

Он миновал полуразвалившиеся каменные ворота и, не снижая скорости,
проехал несколько миль. Эндрю пропустил вперед две машины, внимательно
приглядываясь к водителям: он их не интересовал. Затем развернулся и еще раз
проехал мимо ворот в имение. Трудно сказать, были ли там приняты какие-то
меры безопасности: есть ли сигнальные устройства или сторожевые собаки. Он
разглядел лишь извилистую мощеную дорогу, убегающую в лес.

Шум автомобиля, едущего по этой дороге, уже будет сигналом тревоги. Он не
мог рисковать: у него не было намерения возвещать о своем прибытии в
Кампо-ди-Фьори. Он притормозил и свернул в придорожный лес, отъехав как
можно дальше от шоссе.

Через пять минут Эндрю подошел к воротам. По привычке он проверил, нет ли
здесь колючей проволоки и электронного глазка. Нет. Он вошел в ворота и
двинулся по дороге, окаймленной с двух сторон густым лесом.

Он шел по обочине, укрытый зарослями, пока не увидел дом. Точно такой,
каким его описывал отец: мертвое, заброшенное здание.

Окна темные, снаружи свет нигде не горел. Хотя фонари не помешали бы. Дом
прятался в тени. Старику, жившему здесь в одиночестве, освещение, конечно,
требуется. Старики не доверяют зрению. Или священник уже умер?

И вдруг, словно из пустоты, до его слуха донесся голос - высокий,
жалобный. Потом шаги. Шаги послышались из-за северного крыла дома, с дороги,
которая огибала дом справа. Эта дорога, как он помнил со слов отца, ведет к
конюшне. Фонтин припал к земле, укрылся в траве и замер. Чуть приподняв
голову, он стал ждать.

Показался старик священник. На нем была черная сутана. Он нес плетеную
корзину. Говорил он громко, но Эндрю не мог разглядеть его собеседника. И не
мог разобрать слов. Потом монах остановился, обернулся и снова заговорил.

Ему ответили. Быстро, повелительно, на языке, который Фонтин не сразу
узнал. Потом он увидел собеседника монаха и тотчас оценил" как соперника.
Массивное туловище, широкие, тяжелые плечи. Верблюжьей шерсти пиджак и брюки
от лучшего портного. Последние лучи заходящего солнца осветили обоих. Солнце
било им в спину, но он смог разглядеть лица.

Эндрю сосредоточил свое внимание на молодом, могучем человеке, который
шагал за священником. Крупное лицо, широко расставленные глаза под светлыми
бровями и загорелым лбом и короткие, выцветшие на солнце волосы. Немного за
сорок, не больше. И походка: так ходит человек сильный, уверенный в себе,
который мог двигаться очень Проворно, но не хотел, чтобы об этом знали
окружающие. У Фонтина в подчинении были именно такие люди.

Старик священник направился к мраморным ступенькам и переложил корзину из
правой руки в левую: правой он подобрал полы сутаны. Поднявшись на верхнюю
ступеньку, он обернулся к своему спутнику. Теперь он говорил спокойнее,
словно смирившись с присутствием мирянина или его приказаниями. Он говорил
медленно, и на сей раз Фонтам без труда понял, на каком языке они
изъяснялись. На греческом.

Слушая священника, он пришел к еще одному не менее очевидному выводу.
Этот могучего сложения человек - Теодор Аннаксас Дакакос. Бык, прущий
напролом.

Священник пересек мраморное крыльцо и подошел к дубовым дверям. Дакакос
не отставал. Оба вошли внутрь.

Фонтин несколько минут неподвижно пролежал в траве близ круглой площадки
перед домом. Надо все обдумать. Что привело Дакакоса в Кампо-ди-Фьори? Что
ему здесь нужно?

На все эти вопросы мог быть единственный ответ. Дакакос, действующий в
одиночку, представляет здесь невидимую власть. Разговор, свидетелем которого
он только что стал, не был разговором незнакомцев.

Теперь надо выяснить, прибыл Дакакос в Кампо-ди-Фьори один или нет.
Привез ли он с собой телохранителей, свою "огневую мощь". Но в доме никого
нет, свет не зажжен, окна темны, не доносится ни звука. Остается конюшня.

Эндрю стал отползать по траве прочь, пока дом не скрылся из виду. Он
встал за кустарником и достал из кармана "беретту". Взобрался на насыпь,
огораживающую круглую площадку перед домом, и на глаз оценил расстояние до
конюшни. Если люди Дакакоса в конюшне, взять их ничего не стоит. Даже без
стрельбы - а это самое главное. Оружие будет лишь средством достижения цели:
они сдадутся, как только он им пригрозит.

Пригнувшись, Фонтин побежал к конюшне. Вечерний ветерок клонил травы и
шуршал в листве. Профессиональный солдат, он старался не производить
дополнительного шума. Скоро он увидел крышу конюшни и неслышно сбежал по
косогору к аллее.

Перед дверью конюшни стоял длинный серый "мазерати". Шины перепачканы
грязью. Ни звука, никаких признаков жизни - только тихий шорох веток и
листьев. Эндрю опустился на колени, взял пригоршню грязи и бросил в окно
конюшни.

Никого. Фонтин проделал то же самое еще раз, примешав к грязи маленький
камешек. Стекло звякнуло довольно громко. Этого не могли не заметить.

По-прежнему тихо. Никого.

Эндрю осторожно вышел на аллею и направился к автомобилю. Прежде чем
подойти к нему поближе, он остановился. Земля была твердая, но еще влажная
от недавно прошедшего дождя.

"Мазерати" стоял капотом к северу. У правой дверцы следов не было. Он
обошел машину кругом. Отчетливые следы виднелись около дверцы водителя.
Дакакос приехал один.

Теперь нельзя терять ни минуты. Надо снять картину со стены и отправиться
в неблизкую поездку в Шамполюк. Есть некая тонкая ирония в том, что он
встретится с Дакакосом в Кампо-ди-Фьори. Жизнь доносчика оборвется там, где
родилась его мания. "Корпус наблюдения" не остается в долгу!

Теперь он увидел, что в доме зажгли свет - но только в окнах слева от
входа. Эндрю прижимался к стене, пригибаясь под окнами, и наконец добрался