Чтение 588–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

И люди входили в хаммам и исполняли там то, что им было нужно, а за-
тем выходили, не платя, и так продолжалось три дня, а на четвертый день
Абу-Сир пригласил царя в хаммам, и царь сел на коня вместе с вельможами
правления, и они отправились в хаммам.

И царь разделся и вошел, и Абу-Сир вошел тоже и начал тереть царя мо-
чалкой, и он удалял с его тела катышки грязи, точно фитили, и показывал
их царю, и царь радовался, и от прикосновения его руки к телу слышался
звук из-за его мягкости и чистоты.

А вымыв царю тело, Абу-Сир прибавил к воде купальни розовой воды, и
царь спустился в купальню и вышел оттуда, и его тело увлажнилось, и у
него появилась бодрость, которой он всю жизнь не чувствовал, и потом
АбуСир посадил его под портиком, и невольники начали разминать его, и
курильницы распространяли запах алоэ.

И царь сказал: "О мастер, это и есть хаммам?" И АбуСир отвечал: "Да".
И царь воскликнул: "Клянусь жизнью моей головы, мой город стал городом
только с этим хаммамом! Какую плату ты берешь с человека?" - спросил он
потом. И Абу-Сир сказал: "Сколько ты прикажешь мне дать, столько я и
возьму".

И царь приказал дать ему тысячу динаров и сказал: "Со всякого, кто у
тебя вымоется, бери тысячу динаров". - "Прости, о царь времени, - сказал
Абу-Сир. - Люди не все одинаковы, напротив - среди них есть богатые и
есть бедные, и если бы я брал с каждого тысячу динаров, хаммам перестал
бы работать. Ведь бедный не может заплатить тысячу динаров". - "А как же
ты сделаешь с платой?" - спросил царь. И Абу-Сир сказал: "Я назначу пла-
ту по великодушию, и каждый даст мне сколько может и сколько пожалует
его душа. Мы будем брать с каждого человека по его состоянию, и если де-
ло будет таково, народ станет ходить к нам, и кто богат, тот даст мне
сообразно своему сану, а кто беден, тот даст столько, сколько пожалует
его душа, и если останется дело так, хаммам будет действовать, и будет
он в великом почете. Что же касается тысячи динаров, то это - дар царя,
и не всякий может дать столько".

И вельможи царства подтвердили его слова и сказали: "Вот это истина,
о царь времени! Разве ты считаешь, что все люди подобны тебе, о славный
царь?"

И царь сказал: "Поистине, ваши слова правильны, но этот человек - чу-
жестранец и бедняк, и нам обязательно надо оказать ему уважение. Ведь он
сделал у нас в городе этот хаммам, равного которому мы в жизни не виде-
ли, и наш город украсился и приобрел значительность только из-за него.
Если мы окажем ему уважение увеличением платы, то это немного". - "Если
ты хочешь оказать ему уважение, - сказали вельможи, - то оказывай ему
уважение из твоих денег (а уважение от царя бедному - малая плата за
хаммам), для того чтобы молились за тебя подданные. Что же касается ты-
сячи динаров, то мы - вельможи твоего царства, но наша душа не соглаша-
ется их дать. Как же согласится на это душа бедняков?" - "О вельможи мо-
его царства, - сказал царь, - каждый из вас пусть даст ему в этот раз
сто динаров, невольника, невольницу и раба". - "Хорошо, мы дадим ему все
это, - сказали вельможи, - но после сегодняшнего дня всякий входящий
пусть дает ему лишь то, что пожалует его душа". - "В этом нет беды", -
сказал царь. И вельможи дали Абу-Сиру каждый сто динаров, невольницу,
невольника и раба, и было число вельмож, которые мылись с царем в этот
день, четыреста душ..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот тридцать шестая ночь

Когда же настала девятьсот тридцать шестая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что число вельмож, которые мылись с Царем в
этот день, было четыреста душ. А количество того, что они дали из дина-
ров, оказалось сорок тысяч, и невольников - четыреста, и рабов - четы-
реста, и невольниц - четыреста (достаточно с тебя такого дара!), а царь
дал АбуСиру десять тысяч динаров, десять невольников, десять невольниц и
десять рабов.

И Абу-Сир выступил вперед, и поцеловал перед царем землю, и сказал:
"О счастливый царь, обладатель здравого суждения! Какое место вместит
меня с этими невольниками, невольницами и рабами?" И царь молвил: "Я
приказал это своим вельможам только для того, чтобы мы собрали тебе
большое количество денег. Ты ведь, может быть, вспомнишь свою страну и
семью и соскучишься по ней и захочешь поехать на родину, и окажется, что
ты взял из нашей с граны основательное количество денег, которое поможет
тебе жить в твоей стране". - "О царь времени, да возвеличит тебя Аллах!
- сказал Абу-Сир. - Эти многочисленные невольники, невольницы и рабы -
по сану царям, и если бы ты велел дать мне наличные деньги, они быт бы
лучше, чем это войско, потому что люди едят и пьют и одеваются, и
сколько бы мне ни досталось денег, их не хватит на содержание этих ра-
бов".

И царь засмеялся и воскликнул: "Клянусь Аллахом, ты сказал правду, -
их оказалось целое войско, и у тебя нет возможности содержать их! Не
продашь ли ты мне каждого из них за сто динаров?" - "Я продал их тебе за
эту цену", - сказал Абу-Сир. И царь послал за казначеем, чтобы тог при-
нес ему денег, и когда казначей принес их, царь отдал Абу-Сиру деньги за
всех полностью и до конца, а затем после этого он пожаловал рабов их
владельцам и сказал: "Всякий, кто узнает своего раба, невольника и не-
вольницу, пусть берет их. Они - подарок вам от меня".

И вельможи исполнили приказание царя, и всякий из них взял то, что
ему принадлежало, и Абу-Сир сказал: "Да избавит тебя Аллах от зла, о
царь времени, как ты избавил меня от этих гулей, которых может насытить
только Аллах!"

И царь засмеялся его словам и признал, что он прав, а затем он взял
вельмож своего царства и ушел из бани во дворец.

И Абу-Сир провел эту ночь, считая золото, складывая его в мешки и за-
печатывая. И у него было двадцать рабов, и двадцать невольников, и четы-
ре невольницы для услуг. А когда наступило утро, он открыл хаммам и пос-
лал глашатая кричать: "Всякий, кто войдет в хаммам и помоется, пусть
даст то, что пожалует его душа и чего требует его великодушие!"

И Абу-Сир сел около сундука, и на него налетели посетители, и всякий,
кто входил, клал в сундук то, что было для него нетрудно положить, и не
наступил еще вечер, как сундук наполнился добром Аллаха великого.

А затем царица пожелала войти в хаммам, и когда это дошло до Абу-Си-
ра, он разделил ради нее день на две части и назначил от зари до полудня
время мужчин, а от полудня до заката - время женщин. А когда царица при-
шла, он поставил за сундуком невольницу.

И он обучил четырех невольниц банному делу, так что они стали искус-
ными банщицами, и когда царица вошла в хаммам, это ей понравилось, и ее
грудь расправилась, и она положила тысячу динаров. И слава АбуСира расп-
ространилась в городе, и всякому, кто входил, он оказывал уважение - все
равно, был это богатый или бедный, и благо стало входить к нему из всех
дверей.

И он свел знакомство с приближенными царя, и появились у него друзья
и товарищи, и царь приходил к нему один день в неделю и давал ему тысячу
динаров, а остальные дни недели были для вельмож и бедняков, и Абу-Сир
старался уважать людей и обращался с ними очень ласково.

И случилось в один из дней, что капитан царя вошел к нему в хаммам, и
Абу-Сир разделся, и вошел с ним, и стал его растирать, и обошелся с ним
особенно ласково. И когда капитан вышел из хаммама, Абу-Сир приготовил
ему питье и кофе, а когда он пожелал дать ему что-нибудь, Абу-Сир пок-
лялся, что не возьмет с него ничего, и капитан был ему признателен, так
как видел его крайнюю ласку и милость, и чувствовал смущение, не зная,
что подарить этому банщику за его почет.

Вот что было с Абу-Сиром. Что же касается Абу-Кира, то он услышал,
что все люди бредят хаммамом и всякий из них говорит: "Этот хаммам -
благо земной жизни, без сомнения. Если захочет Аллах, о такой-то, мы
пойдем с тобой завтра в этот прекрасный хаммам!"

И Абу Кир сказал про себя: "Обязательно пойду, как другие люди, и
посмотрю на этот хаммам, который похитил ум у людей".

И потом он оделся в самую роскошную, какая у него была, одежду, сел
верхом на мула и, взяв с собой четырех рабов и четырех невольников, ко-
торые шли сзади него и впереди него, отправился в хаммам.

И он спешился в воротах хаммама, и, оказавшись у ворот, почувствовал
запах алоэ, и увидел, что люди входят и выходят и все скамейки полны
больших и малых. И он вошел в проход, и Абу-Сир увидал его и поднялся к
нему, радуясь. И красильщик сказал: "Разве таков обычай честных людей? Я
открыл себе красильню и стал мастером города, и познакомился с царем, и
живу в счастье и величии, а ты ко мне не приходишь, не спрашиваешь обо
мне и не говоришь: "Где мой товарищ?" Я обессилел, разыскивая тебя и по-
сылая рабов и невольников искать тебя по ханам и другим местам, но они
не знают к тебе дороги, и никто им о тебе не рассказывает".

И Абу-Сир сказал ему: "Разве я не приходил к тебе? Но ты ведь объявил
меня вором, побил и опозорил среди людей".

И Абу-Кир огорчился и сказал: "Что это за слова? Разве это тебя я по-
бил?" И Абу-Кир стал клясться тысячью клятвами, что он его не узнал, и
сказал: "Кто-то похожий на тебя приходил и воровал каждый день чужие
ткани, и я подумал, что этот человек - ты".

И он стал горевать, ударяя рукой об руку, и восклицал: "Нет мощи и
силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Мы тебя обидели! Но почему
ты не дал мне себя узнать и не сказал мне: "Я такой-то"? Это тебе должно
быть стыдно, что ты не дал мне себя узнать, тем более что у меня голова
кружится от множества дел". - "Да простит тебя Аллах, о мой товарищ! -
сказал Абу-Сир. - Это была вещь, предопределенная в неведомом, и исправ-
ление дела - от Аллаха. Входи, снимай одежду, мойся и наслаждайся". -