мусором, другие были покрыты толстой сажей от фундаментов до крыш -
видно, что горели, - но апогей катаклизма явно остался позади, и
ниоткуда уже не воняло гарью, и не пепел падал с неба - снег. Валился
в белое безмолвие. Тихо было вокруг, до звона тихо. Ни одного целого
стекла. Ни одного человека, лишь я, последний. Брошенный.
фигура. Сюда идет, ко мне. Странный вид у этого типа, безразличный и
одновременно угрожающий. Как-то это в нем сочетается? Я отмечаю, Что
одет он чрезвычайно легко, словно бы успел адаптироваться и не мерзнет
в мерзлом нашем мире. Снежный человек, йети. Не хочу возвращаться к
жизни - после обморожения это всегда мучительно, я врач, я знаю.
Оставьте меня в покое. Пусть он пройдет мимо меня, пусть не
остановится...
Написано на лице, если только это можно назвать лицом. Мне не страшно
умирать в снегу. Быть убитым ради забавы, а то и ради еды - вот что
страшно, вот чему противится рассудок. Не хочу. Уберите его от меня к
дьяволу, ну же, быстрее! Штейн, Колено, сюда! Не могу шевельнуться, и
крик замерз. За что меня? Я же не усомнился ни на миг, я предал то, за
что умер Филин, и спас вас, подонки... Где моя "пайцза", ведь только
что была тут, под пальцами... Нет "пайцзы". Ничего нет. А-а-а-а-а!..
Фигура ловко припадает на колено, короткий кривой нож с негромким
треском вспарывает меня от лобка до шеи, и мир взрывается воплем -
вопят стены, басом грохочет небо, визжит поземка, и в этом кошмарном
хаосе я с трудом различаю свой собственный вопль...
наяву, и только по этой причине я не возопил в голос на весь Митридат.
Тьфу.
дня! Пусть всего на минуту. Угораздило. Да еще после получения
послания от Кардинала. Не так уж долго я обходился без сна, чтобы
спать где попало и видеть дурацкие сны, - всего третьи сутки. Устал -
да, но это другое. Очень устал, если честно себе признаться. Пора
отрываться от "хвоста", а я слоняюсь от скамейки к скамейке и только
ищу, где присесть.
трех шагах от меня на парапете сидел Кардинал и хитренько мне
подмигивал. Я весь вспотел от такой мысли, не сразу сообразив, что от
такого соседства "демоний" меня наверняка предостерег бы -
единственным известным ему способом. И действительно, вокруг меня на
пятьдесят шагов не было ни души, вообще сегодня на Митридате было
удивительно безлюдно, лишь двое мальчишек оседлали ствол пушки на
постаменте да кучка туристов без гида слонялась вдоль края площадки,
осматривая с высоты городские крыши, бухту и пролив. Порт был как
порт, пролив как пролив с заметно различимой по цвету воды границей
двух морей, по фарватеру лениво ползли два-три судна, правее едва
проступавшей в дымке Тамани маячила неровная клякса острова Тузла, и
нежарко - по южным меркам - пригревало солнышко. Тишь да гладь,
словом. И снегом на голову - послание Кардинала.
выведения объекта из душевного равновесия - вроде бендеровского
"грузите апельсины бочках"... Такую возможность тоже надо учитывать.
месяц, неудобно уже называть рюкзачком - сидор он. Понижен в звании за
обтерханный вид и вызывающий запах. Одна лямка оборвана - это когда я
прыгал с поезда - и впоследствии подвязана веревочкой. С этим сидором
я все еще напоминаю основательно проевшегося попрыгунчика, ждущего
оказии для возвращения к родным берегам.
повыше. Тут туристская достопримечательность - называется Пантикапей.
Некогда хитрющие греки упорно лопатили веслами волны Понта
Эвксинского, плывя сюда, чтобы обманывать в торге простодушных скифов
и оставить по себе память в виде нескольких развалин, окруженных ныне,
как водится, стадом автоматов с напитками, сувенирами и всевозможной
дребеденью. Вот любопытно: если лет через тысячу наши потомки откопают
где-нибудь скопище таких автоматов - чем они их окружат? Глупо
надеяться, что пустят под пресс.
невозможно взглянуть отвесно вниз, ощущая сладость бездны под ногами.
Сверху - вниз, разбежаться и лететь... Как тогда, у Прорвы. И еще
потом, на пилоне моста через Обь, и совсем недавно - на крыше
недостроенного дома в Джанкое... Кой черт, интересно, понес меня на ту
крышу, если ночевал я в подвале?
остатком своих извилин. Не зря же мне навязчиво демонстрировали
"хвост", ясно давая понять, что на этот раз упустить меня не намерены.
Затишье перед бурей. Похоже, на этот раз меня решили взять измором. Я
для профи фигура мистическая, выше узкослужебного понимания; наверняка
они ненавидят меня лютой ненавистью и с отменным удовольствием
пристрелили бы, если бы только посмели. Не контролируй облаву лично
Кардинал, "демоний" исколол бы мне все мозги, уводя от пуль "вольных
стрелков" то ли в безопасность, то ли, выбирая меньшее из зол, под
выстрел стрелкам подневольным, что помнят команду бить только по
ногам...
вырванной чекой, а во рту - ампулы с цианидом. Лишний шаг - и привет.
Берем на вооружение. Пока меня пасут, мне придется ходить по
проволоке. Они не решатся действовать из опасения потерять меня - уже
навсегда. Я нужен им только живым. Я - ходячий ответ на вопрос,
который их мучит.
особенности один вопрос из тех, насчет которых каждый выпускник Школы,
даже и не функционер, втайне молится: убереги бог от того, чтобы хоть
раз в жизни пришлось отвечать на них действиями!
должен думать в первую очередь - о людях или о человечестве?
Только-то. Не больше, но и не меньше. И я ведь уже ответил на этот
вопрос...
Митридата не трусцой по выжженной траве, а по специальной асфальтовой
полосе, спиралью обвившей гору. Современного строительства на склонах
нет и, даст бог, не будет - там и сям живописно разбросаны одноэтажные
домики в плюще и диком винограде, окруженные изгородями из камня с
того самого Пантикапея. И домики эти, и изгороди неистребимы в
принципе, как и привычка тащить. Когда новомодные типовые сорокаэтажки
обрушатся за ветхостью под собственным весом, когда засыплет их пеплом
очередного Везувия и люди забудут об их существовании, когда их руины
по прошествии веков вновь откопают археологи, то и тогда начнется то
же самое: бесценные бетонные плиты будут растащены на изгороди, а
уникальную лифтовую дверь с загадочной надписью какой-нибудь домовитый
умелец присобачит к сараю-стойлу для домашних киберов...
в ближайшие полтора-два года нигде в мире не появится нового Филина. И
при, том, разумеется, условии, что я останусь на свободе. Или буду
убит, если мне выпадут очень уж неудачные козыри. Или, скажем,
необратимо потеряю память.
взамен начнется история чего-то совершенно нового, чему и названия нет
пока. Мечта утопистов всех времен, вот что будет. Золотой век.
Свободные, умные, добрые люди, навсегда забывшие, что это такое -
извечная борьба за существование свободного, умного, доброго в
жестоком, животном, жвачном мире. И не осуждайте меня, вы, счастливые
люди будущего! Не я смываю корку грязи с рождающегося в муках мира -
новорожденное человечество очищает само себя...
гарантии, что все свершится именно так, как хочется. Игра в покер с
шулером - вот на что это смахивает. Кто может знать, какие карты
мать-природа держит в прикупе, какие - в рукаве? Мы даже не знаем,
сколько их там всего. Есть подозрение, что этих карт много больше,
нежели нам хотелось бы, и пока нам, людям, предъявили только одну...
виновны в том, что скачков без крови не бывает?
чем я думал: шестеро переростков лет под двадцать брали меня в
полукольцо, прижимая к каменной изгороди. Нормальная молодежная банда,
как сказал бы капитан Костюк. Не лица - рожи, и, как водится, ничего
доброго они не предвещали. Та-ак. Классическое начало, просто
удивительно, что сразу не обозвали козлом. А сон-то мой был, пожалуй,
вещим... Ай-ай. Какая-то женщина далеко позади меня очень быстро
удалялась прочь. Больше никого не было на пыльной асфальтовой ленте, и
не торчали лица в окнах домиков. Крайне некстати я вспомнил, что мой
"шквал" лежит в рюкзачке, а оттягивающий брючный карман мозгокрут,
Посняков Андрей
Лондон Джек
Херберт Фрэнк
Березин Федор
Мурич Виктор
Самойлова Елена