приличествует твоему возрасту. Боги...
заблудший! Я вижу, небеса тебя не простили.
на них.
смерть, - сообщил монах.
покинуло его, сменившись безумным весельем. Он громко рассмеялся.
фыркая и рыча, покатился в заросли папоротника, будто что-то оттолкнуло его.
в какую-то мягкую подушку и, тщетно хватая лапами воздух, отлетел назад.
Наконец он отполз в сторону и задумчиво уставился на монаха. Очевидно, тигр
с самого начала вознамеривался сожрать одного из этих двоих, и, хотя монаха
защищала благодать богов, у тигра не осталось выбора. Хищник явно не
собирался считаться с небесной благодатью.
запинаясь о корни и затыкая уши, чтобы не слышать пронзительных криков
несчастного. Там он повалился под дерево, трясясь от ужаса и дикого,
безумного хохота.
Едва оказавшись на дороге, он очутился в толпе шумно приветствовавших его
людей со светильниками и гирляндами.
замуж... А в прошлом году у нас было землетрясение... Войди в наш дом и
сохрани его, пока мы празднуем!
попытался все объяснить, но, пока они спорили, нахлынула другая толпа.
вернулся из-за моря, но мы боимся землетрясения. Защити наш дом!
более достоин защиты монаха. Они не ограничились словами, и дело дошло до
драки. Зайрем же тем временем ускользнул от них, добрался до города, прошел
по его улицам и двинулся дальше по ночной равнине.
узнал голос моря.
сверкающий огнями, а рядом - гавань, где в тусклом лунном свете дремали
корабли. За гаванью простиралось бескрайнее море.
страдания и одиночество изгнанника. Она стала его единственным утешением,
когда все остальные радости давно прошли и стало ясно, что они не вернутся
назад. Зайрем сел на камень на краю земли высоко над городом и устремил
взгляд на море, постоянно меняющееся и всегда неизменное. И такой глубокий
покой снизошел на него, что, когда тяжелая рука легла на его плечо, Зайрем
вскрикнул и вскочил на ноги, готовый убить того, кто потревожил его покой.
разговаривал с богами. Прости, я думал, ты задремал, и сказал самому себе:
ночевать на холодных голых скалах, когда совсем рядом есть теплая постель,
уже приготовленная для него на борту нашего корабля".
отказываешь. Тебе, должно быть, сказали, что мы - банда пиратов, но это не
правда. Мы и в самом деле порой слишком поспешно хватаемся за ножи, не даем
никому совать нос в наши дела - может, из-за этого о нас пошла дурная слава.
Но даже если и так, нам тем более необходимо, чтобы ты отправился с нами.
Зайрем. - Я могу поклясться, что видел это собственными глазами.
может, ты уже договорился с другим кораблем? Забудь о тех мошенниках. Мы
отплываем на рассвете, и ты пойдешь с нами.
моряков. Их вид говорил о том, что, если юноша будет продолжать
сопротивляться, они применят силу. И хотя они не смогли бы причинить ему ни
малейшего вреда, их лихорадочная и отчаянная решимость схватить монаха,
приносящего удачу, снова ввергла Зайрема в то горькое, безумное веселье,
которое теперь преследовало его повсюду. Он согласился пойти с ними, и
моряки быстро и незаметно провели его окраинными улочками города к причалу,
а потом на борт сомнительного на вид суденышка.
вы и не заслуживаете этого, так что, думаю, все в порядке.
капитан. Он вел себя чрезвычайно учтиво с Зайремом, хотя и запирал снаружи
дверь на засов всякий раз, когда ему приходилось выходить на палубу. Капитан
тоже постоянно называл Зайрема "отцом', хотя и был по крайней мере в три
раза старше юноши.
для того, чтобы попытаться обеспечить себе любую защиту, какую только они
смогут найти. У берегов море оказалось гладким и спокойным, бури случались
нечасто, в основном весной и осенью. Однако в двух или трех днях пути на
восток из воды вздымалась цепь острых скал, и об эти скалы разбилось
множество кораблей. Многочисленные кораблекрушения невозможно было
объяснить: скалы вырисовывались достаточно четко и между ними в хорошую
погоду без особого труда мог пройти любой корабль. Однако спасшиеся моряки
рассказывали жуткие и странные истории о сверхъестественном тумане,
поднимающемся из воды, о необычных молниях, бьющих из воды, о нечеловеческих
голосах и о звоне неведомого колокола.
гул, шумные ссоры и свист хлыста. В первую ночь моряки, уверенные в своем
талисмане - монахе, приносящем счастье, - устроили буйную попойку, за
которой последовали новые ссоры и драки. На второй день всякая видимость
порядка исчезла, и ночью буйство возобновилось. Ночью капитан, напившись
больше остальных, пришел в каюту Зайрема и стал упрашивать его подняться
наверх и благословить почтенное собрание.
благословенны, раз имеют такого капитана.
юноша ударил его по руке, и морской волк принес заранее заготовленные
извинения.
волнующе.
про которых ему все время твердили люди. Иногда юноше казалось, что именно
это предание привело его на путь, ведущий в преисподнюю. В ту самую
преисподнюю, которая отвергла его.
богохульствующего монаха. Рыгнув, он повалился на пол и уснул. Зайрем же
бодрствовал, не замечая ни спертого воздуха в каюте, ни буйства на палубе.
Движение судна не вызвало у него морской болезни, он и вовсе упал духом.
поравнялся с ними. Однако, как только он вошел в узкий проход, небо вмиг
потемнело, хотя до этого на нем не было ни облачка. Словно между небом и
землей кто-то поставил закопченное стекло. После того как померк дневной
свет, из воды начала подниматься бледно-лиловая дымка. Она затянула солнце,
напоминающее теперь огромный серебряный призрак, и верхушки мачт корабля.
Острые скалы пропали, утонув в ней. Капитан приказал отдать якорь и
переждать, пока туман рассеется. Он не терял присутствия духа, так как у
него на борту находился монах, приносящий удачу. Паруса тяжело повисли в
неподвижном воздухе.
чтобы поглядеть, что там происходит, и в следующее мгновение дико завопили.
скалит зубы.
на палубу. Держа его за руку, капитан сказал:
отец!
гибели, и их, и своей.
бледные огоньки. Они скользили по предметам и казались зловеще живыми.
Неожиданно откуда-то из пучины моря донесся слабый гул.
Володихин Дмитрий
Лукин Евгений
Маркелов Олег
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий